Дмитрий владиславович менделеев. Сказочники и их судьбы (Дмитрий Менделеев)

Во многих православных семьях телевизор - предмет non grata. Понять этих людей можно: нынче на экране не часто увидишь что-то полезное для души, спутниковые православные каналы доступны не всем, а по центральным программы христианской тематики можно посмотреть только на Пасху или на Рождество.

Впрочем, из этого правила есть счастливые исключения, и одно из них - программа «Библейский сюжет», которая выходит на телеканале «Культура». О том, как создать интересную передачу о духовной жизни и что хорошего есть для христианина в современном телеэфире, рассказывает автор и ведущий программы Дмитрий Менделеев.

- Ваша программа - долгожитель. Сколько же ей лет?

Передача «Библейский сюжет» выходит на экраны девять лет. В сентябре мы начинаем юбилейный десятый сезон.

Десять лет назад религиозная тематика еще не была так популярна в СМИ, как сейчас. Почему вам пришла в голову идея делать программу о христианстве?

Инициатором появления этой передачи был телеканал «Культура». Мы все знаем произведения искусства, мировые шедевры, связанные с христианством, написанные на библейские сюжеты, но плохо себе представляем саму первооснову того или иного произведения. Поэтому возникла идея сделать какую-то просветительскую программу, которая бы объясняла, что нам хотели рассказать Леонардо да Винчи, Рафаэль, Пушкин, Лермонтов, Пастернак, Тарковский. Вот так родилась эта программа.

- Ваша программа все-таки религиозная или светская?

Программа рассчитана на самую широкую аудиторию. Можно, конечно, сказать, что она для светских людей, но ведь и церковные люди точно так же не имели возможности получить информацию о жизни великих мастеров прошлого. За 70 лет отсутствия религиозного образования в России мы забыли все самые элементарные вещи, без которых невозможно понять истинные произведения искусства. А ведь все художники своей главной целью видели постижение тайны мира, поиск подлинного смысла существования - то есть они искали Бога. Это неотъемлемая черта настоящего искусства. Кроме того, все по-настоящему великие произведения, которые оставляют след в истории, в жизни народов всего мира, создаются Святым Духом.

Не соглашусь, что не было. Например, выходила в эфир программа «Слово пастыря», которую вел патриарх Кирилл, тогда еще митрополит Смоленский и Калининградский. На 2-м канале была программа под названием «Православный календарь», потом был «Канон» на 6-м канале. Затем появилась «Православная энциклопедия» на ТВЦ. Практически на каждом канале была своя православная программа. Так что я не могу сказать, что мы появились на ровном месте.

Я не считаю, чтобы что-то существенно изменилось за десять лет с точки зрения православного телевидения. Пожалуй, только то, что программ стало больше - но это приятная тенденция.

Качественных же, интересных программ осталось примерно то же количество - они ведь занимают нишу, которую им позволяет занимать телеформат.

Тем не менее, часто можно услышать мнение, что на телевидении мало духовно-нравственных, в том числе и христианских, программ, в то время как число развлекательных передач превышает все разумные пределы. Как вы можете это прокомментировать?

Руководство каналов, где есть реклама, естественно, заботится о рейтинге: чем он выше, тем дороже стоит коммерческое пространство. В итоге почти все каналы следуют за зрительской массой. А должно быть наоборот, конечно: телевидение должно воспитывать аудиторию и не забывать о тех людях - внимательных, вдумчивых, отзывчивых, которые нуждаются в серьезном собеседнике. Это аудитория пусть и маленькая, но очень дорогая. Разумеется, рейтинг «Библейского сюжета» не сравнится с рейтингом популярного сериала, но у нас есть свои преданные зрители, и их довольно много.

Значит, вам удалось сделать серьезную, но в то же время популярную у телезрителей программу. В чем ваш секрет? Как сделать интересную программу о Православии?

Когда мы начинали эту программу, я и мои товарищи по работе делали только первые шаги в Церкви. Я был неофитом - так, кстати говоря, называется наша телестудия. Мы все были неофитами. Нам это очень помогло, поскольку неофитство - это такое возвышенное состояние, словно первая любовь. Конечно, неофит может выглядеть сумасшедшим в глазах окружающих, но внутри себя он сосредотачивается, у него появляются какие-то колоссальные силы, энергия, энтузиазм, радость жизни. У нас весь этот запал был направлен на создание передачи. Это очень помогло. В ту пору на мое мировоззрение повлияли книги двух чудесных людей: митрополита Антония Сурожского и отца Александра Меня. Хочу привести мысль отца Александра: можно нарисовать Мадонну, и стыдно будет на нее смотреть; а можно написать птицу в небе, но так, чтобы она кричала о красоте Божиего мироздания, о любви Бога к людям, людей к Богу.

(FLV файл. Продолжительность 26 мин. Размер 79.2 Mb)

Как-то моя хорошая знакомая, игумения Теодора из монастыря святой Нины в Бодбе (Грузия), сказала, что все, что сделано с любовью, есть дело православное. Эти слова мне очень запомнились. Действительно, суть не в том, чтобы показать лампадку, свечку; главное - сделать передачу с любовью.

Ну а если судить о ноу-хау с профессиональной точки зрения, то нужно помнить, что журналист - это тот человек, который замечает то, что не замечают другие. Для этого все время нужно заниматься самообразованием, читать, углубляться в ту тему, которую журналист выбрал себе. Это касается не только Православия, нужно постоянно изучать свою тему, будь то политика, экономика или спорт. Нельзя останавливаться.

Кстати, телевизионщики все же не любят показывать лампадки и свечки - это считают заезженным и «неформатом». Даже богослужение без постоянных пояснений посмотреть по телевизору нельзя…

Мне, к счастью, в «Библейском сюжете» дают возможность свободно работать. Наш видеоряд цензуре не подвергается, но и канал «Культура», надо признаться, особенный. В процессе работы над программой удалось создать нужный микроклимат, когда меня и моих коллег не загоняли в неудобные рамки - поэтому у нас и получилось что-то.

Вы также «приложили руку» к созданию известного цикла документальных фильмов «Святыни христианского мира». Что это был за проект, и будет ли снято продолжение сериала?

Этот цикл рассказывает именно о святынях: о Туринской Плащанице, Кресте Господнем, Гробе Господнем, терновом венце, Ноевом ковчеге, о дарах волхвов… Удивителен сам по себе факт того, что они дошли до нас как, можно сказать, свидетели величайших событий священной истории. Но они еще и помогают глубже постигать Библию, Евангелие.

Сейчас мы как раз снимаем продолжение сериала. В новых фильмах хотим рассказать о Доме Пресвятой Богородицы, который находится в итальянском Лорето - откуда, кстати, берет начало известный каждому православному ученику чудотворный образ «Прибавление ума»; о ризе Христовой, хранящейся в древнем немецком Трире; о кресте апостола Андрея, о мощах апостола Фомы и святителя Николая.

- Помогло ли создание православных программ вашему личному воцерковлению?

Безусловно! И не только моему, но и моих коллег и друзей! Я бесконечно благодарен Богу за программу «Библейский сюжет», потому что, занимаясь ею, мы все возрастаем в вере. Когда мы изучаем материал, из которого предстоит сделать программу, то получаем бесконечное количество новых знаний, новых источников для размышлений, сомнений и открытий. И это очень интересный и увлекательный процесс. И он бесконечный. Изучая духовный путь художника, я открываю сразу еще несколько интересных личностей и тем. Именно поэтому вряд ли в ближайшее время у нас иссякнут идеи для передач. Их гораздо больше, чем мы способны охватить. Я надеюсь, что духовный поиск художников, о котором мы рассказываем, может вдохновить и зрителей наших на какое-то нравственное усилие.

- Вы упомянули людей, повлиявших на ваше мировоззрение. У вас есть программы об этих людях?

Есть. И о владыке Антонии, и об отце Александре. Главное, о чем мы хотели в них рассказать, - это их любовь к Богу и ближним. Они были удивительными людьми, и ведь они - почти наши современники, им удавалось быть христианами в мире, который нам так хорошо знаком и который, как нам по нашей лености иногда кажется, абсолютно не располагает к каким-то откровениям духа.

Меня поражает их проповедь и самоотверженное служение, они горели, как та свеча, о которой в Евангелии сказано: «Никто, зажегши свечу, не покрывает ее сосудом, или не ставит под кровать, а ставит на подсвечник, чтобы входящие видели свет». Вот так и они нам всем светили, и мы грелись этим теплом.

- А какие еще церковные деятели заинтересовали вас в качестве героев для программ?

У нас были передачи и про отцов Церкви, и про ветхозаветных пророков: Моисея, царя Давида, царя Соломона, Исаию и других. Говорили мы и о преподобном Иоанне Дамаскине, святителях Григории Богослове, Иоанне Златоусте, Василии Великом, о блаженном Августине.

Человеку трудно гореть постоянно. Были ли в вашей работе какие-то сложности, когда хотелось все бросить и закрыть программу?

Конечно, такие сложности были. Самый большой мой враг - это я сам. Очень важно для христианской журналистики черпать живую воду из неоскудевающего источника, который есть Бог. «Сеять разумное, доброе, вечное» просто невозможно, если ты сам не будешь стараться жить по Евангелию. Сама тема накладывает на человека очень большие обязательства, и вот из-за того, что мы им не соответствуем, появляются настоящие проблемы. Но работа спасает, не дает погибнуть.

Сегодня есть несколько спутниковых православных каналов, все чаще и чаще говорится о создании федерального церковного канала. Как вы думаете, реально ли это?

Трудно сказать. Раньше я был убежден, что такой канал не нужен. Разговоры о его создании велись и пять, и семь лет назад. Кто-то такой канал должен содержать. Но если государство, то тогда встанет вопрос: почему именно православный канал? Тогда должны быть и мусульманский канал, и иудейский. Кроме того, чтобы делать такой канал, нужны были творческие люди, а их тогда в достаточном количестве не было. Не было и такого большого количества качественных православных программ для контента. Мне казалось, что гораздо важнее, чтобы православные программы присутствовали на федеральных каналах - ведь их должны смотреть все, а не ограниченное число воцерковленных людей. Можно ведь делать православное телевидение, используя ресурсы больших каналов. Это, собственно говоря, так и делается.

(FLV файл. Продолжительность 26 мин. Размер 81.8 Mb)

Но сейчас, я думаю, может быть, такой канал и нужен, потому что стало больше грамотных церковных людей, больше стало церковных журналистов, которые хотели бы поработать на нем. Помимо журналистов есть и операторы, и гримеры, и художники, и режиссеры, которые не чужды Православию и могли бы трудиться на таком телеканале. Многим творческим людям душно на тех программах, на которых они вынуждены работать. Я бы и сам с удовольствием принял бы участие в создании православного телеканала.

Но для меня пока большой вопрос, что это будет за канал, кто должен его финансировать, найдутся ли меценаты. Может быть, это будет попечительский совет, или фонд, или что-то еще… Почему я об этом говорю в первую очередь? Потому что журналистам должна быть предоставлена большая свобода. Это не может быть самодеятельность, на уровне «что-то хорошее надо сделать». Если делать - то профессионально, иначе это смотреть не будут, а многие даже отвратятся от Православия, увидев такое «home video». То есть если мы хотим говорить с широкой аудиторией, то мы должны соответствовать современным требованиям телевидения, а это большие деньги, и люди должны работать постоянно и профессионально и получать хорошие зарплаты, чтобы можно было прокормить свои семьи. А когда речь заходит о финансировании, тогда возникает вопрос контроля. Взаимоотношения автора и продюсера - это очень важный момент. Если на журналиста без конца давить, ничего хорошего из этого не получится.

- А вы сами смотрите православные программы по телевизору?

Иногда я смотрю такие программы по общедоступным каналам, хотя мне, конечно, в свободное время интереснее не телевидение, так как это моя работа, а за грибами сходить, например. А спутниковой тарелки у меня нет, так что православные каналы не смотрю.

Мне нравится программа «Слово пастыря» с участием Святейшего Патриарха Кирилла. Этот живой разговор, который ведет со зрителем патриарх, всегда очень интересен, и лично мне несколько раз этот диалог помог разрешить внутренние вопросы, которые касались духовной жизни. То, что патриарх остался телеведущим, можно считать уникальным явлением. И то, что он напрямую обращается к зрителям, - это просто замечательно.

- А чего вам не хватает на нашем телевидении?

На мой взгляд, есть много неиспользуемых ресурсов для проповеди. Например, можно было бы создать отличную программу типа «Клуба путешественников» - но показывать не пляжи и туристические услуги, а красоту Божиего мира, храмы и монастыри, паломнические маршруты. Можно снимать фильмы и программы про церковную историю, про жизнь людей.

Сейчас с экрана практически ушел живой человек, и это настоящая беда. Из программы в программу мы видим одни и те же лица. Помните, недавно выходила программа «Подстрочник», где мама П. Лунгина рассказывала о своей жизни? Никаких современных телевизионных технологий там не было, но страна не отрывалась от экранов, потому что живой человек интересен всегда.

(FLV файл. Продолжительность 10 мин. Размер 12.7 Mb)

Я знаю, что в архивах есть большое интервью, например, уже упоминавшегося митрополита Антония Сурожского. Если запустить его вечером, на том же канале «Россия», я даю гарантию, что все это будут смотреть.

В советское время люди на экране были, и было открытие настоящих личностей. Наши люди изголодались по такому телевидению, и я лично тоже по нему скучаю. Жаль, что главные функции телевидения - просвещение и общение людей - забыты.

- Что нового ждет нас в юбилейном сезоне «Библейского сюжета»?

Мы будем продолжать рассказывать про художников, писателей, поэтов и музыкантов. Что касается ближайших программ, то их героями станут Генрих Гейне и другие великие мастера. У Генриха Гейне под конец жизни, когда он серьезно заболел, вышли замечательные книги покаянных стихов - мы расскажем эту историю.

Еще одна передача будет посвящена Сэмюэлю Морзе - изобретателю знаменитой азбуки. Он много лет терзался духовными исканиями. Не всем известно, что он был художником и одно время даже возглавлял американский творческий союз. Но потом все бросил, начал изучать физику и поверил, что это его призвание. А когда он передал свою первую телеграмму, то это были слова: «Как дивны и велики дела твои, Господи».

- Кого бы вам еще хотелось видеть героем своей передачи?

Максима Исповедника. Это великий философ, и у него потрясающая биография; он в одиночку противостоял не только всему государству во главе с императором, но и Церкви: патриарх и все епископы в Константинополе объявляли его еретиком, а ему Господь говорил, что он прав. Его фактически убили, ведь он не пережил той ссылки, в которую его отправили, отрезав ему язык, чтобы он не проповедовал, и отрубив ему руку, чтобы он не писал. Но после его гибели собрался Собор, и все, что он сказал о Христе, о соединении Его двух природ, Божественной и человеческой, - все это стало достоянием Церкви и всего человечества.

Кроме того, я хотел бы, чтоб поскорее увидел свет фильм из большого четырехчасового интервью митрополита Антония Сурожского. Когда-то давно по каналу «Культура» показали только небольшую 20-минутную программу. Я ее переписывал много раз для друзей, поскольку она тогда вызвала большой интерес.

Чего мы не знаем об Андерсене, Сент-Экзюпери и Кэрролле

Как сложилась судьба людей, подаривших миру самые лучшие христианские сказки? Почему Антуан де Сент-Экзюпери в своей «Цитадели» говорит от лица царя Соломона, и как вышло, что он писал «Маленького принца» для друга-атеиста? Что советская цензура не пощадила в произведениях Андерсена и Лагерлёф? И что хотел сказать миру Льюис Кэрролл своей «Алисой в стране чудес»?

Представленные зарисовки — это итог бесед с Дмитрием Владиславовичем Менделеевым в Сретенской духовной семинарии, где он читает курс «Искусство, литература и культура как тема для миссии».

«Маленький принц», «Снежная королева», «Алиса в стране чудес», «Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями»… Какие легкие и светлые истории! Такой же светлой была и жизнь их авторов. Светлой, но совсем не легкой.

У Антуана де Сент-Экзюпери был друг — прозаик и литературный критик Леон Верт. Он происходил из иудейской семьи, но в Бога не верил, был атеистом. Сент-Экзюпери мечтал просветить его, обратить в христианство. Они постоянно спорили об этом.

В 1936 году Сент-Экзюпери отправился корреспондентом на войну в Испанию. Там, во время гражданской войны, он начал писать роман, который назвал «Цитадель». Цитадель в этой книге — это не просто крепость; это крепость, твердыня из 30-го псалма, словами которого Господь молился на кресте: «в руки Твои предаю Дух мой» (Лк. 23:46 ), — «Будь мне каменною твердынею» (Пс. 30:3 ): во французском языке значение «твердыня, крепость» передается словом «цитадель».

Это удивительный роман, состоящий из дневниковых записей, размышлений, воспоминаний о каких-то эпизодах из жизни Сент-Экзюпери, объединенных библейской идеей: книга пишется как бы от имени царя Соломона, но еще не царствующего, еще только сына Давида, еще только, как мы бы сейчас сказали о царском сыне, принца. Так заявляется преемство: «Цитадель» — это своего рода сборник притч, мудростей, высказываний: «Ор Хохма» — так называется по-еврейски Свет мудрости соломоновой. И Сент-Экзюпери через впечатления о современной жизни передает внутренний мир царского сына.

Этот замечательный роман трудно пересказывать: в нем нет единого сюжета, он состоит из разнообразных фрагментов-эпизодов, главная цель которых — пробудить в сердцах людей любовь к Богу и направить ее к Создателю, к Самой Любви. Об этом — притчи Соломоновы, об этом — и роман «Цитадель» Антуана де Сент-Экзюпери.

Но «Цитадель» все-таки достаточно большой, сложный роман. Как передать ту же мысль в более прозрачной, доступной форме?

Началась Вторая мировая война. Леон Верт оказался на оккупированной немцами территории Франции, скрывался от нацистов — его прятали семьи католиков. Сент-Экзюпери находился в Америке, вел по радио патриотические передачи, призывая французов восстать на борьбу с фашизмом. Как раз в это время он пишет свое знаменитое письмо ко всем евреям, которые переживают гонения от нацистов, заключены и мучимы в концлагерях, обращаясь в том числе и непосредственно к своему другу Леону Верту. И приходит к мысли взять всё самое главное из «Цитадели» и обратить в форму сказки. Эту сказку он назвал «Маленький принц».

Ее идея — та же: человек ответственен за всё. Каждый человек ответственен за самого себя и за свою планету: утром встал, почистил зубы — приведи в порядок свою планету. Каждый человек должен отвечать за всех вокруг. Должен заботиться, как царь Давид, как царь Соломон, — обо всем мире, не только о своем царстве: о каждом человеке в отдельности, о каждом цветочке, обо всех творениях, обо всем, что Господь вручил царю Давиду для заботы. Каждый человек обязан на своем уровне чувствовать себя Маленьким принцем, сыном Божиим, сыном Давидовым, который по царственному своему рождению должен заботиться обо всем окружающем мире.

Сент-Экзюпери написал сказку для Леона Верта и отправил ее издателю в 1942 году, а сам уехал на фронт, вернулся в разведывательный авиационный полк и погиб — 31 июля 1944 года. Вскоре после его гибели союзники освободили Париж, Леон вернулся домой и нашел у себя в квартире экземпляр «Маленького принца». Прочел эту сказку, обливаясь слезами, и есть надежда, что стал христианином. Трудно было бы не стать после такой книги, в которой Маленький принц жертвует собой, чтобы спасти свою розу.

В ней, кстати, есть очень интересный биографический момент. Как вы помните, сказка начинается с того, что летчик в пустыне встречается с Маленьким принцем. Действительно, Сент-Экзюпери и его механик Прево совершали перелет Париж-Сайгон накануне нового 1936 года и разбились в пустыне Сахара. Они чуть не погибли, оставшись без связи, без воды, без еды… Прошли по пустыне 85 километров пешком. Их, полумертвых, подобрал караван бедуинов. Именно там, в пустыне, перед, казалось бы, неминуемой смертью, Сент-Экзюпери вспомнил всё лишнее, пустое и ненужное, что произошло в его жизни, и понял, что нужно сосредоточиться на самом главном и самом важном, — как это нередко бывает в подобных ситуациях. Все неприятные стороны его характера находят отражение в персонажах, с которыми знакомится Маленький Принц, путешествуя по планетам: пьяница, воображала, ученый, который ничего не видит дальше собственного носа, король, который обожает править… И единственный человек, который не кажется смешным, — это фонарщик, совершенно бессмысленно зажигающий фонари. Он не кажется смешным потому, что он единственный, кто не думает только о себе.

Мы, безусловно, могли бы назвать эту сказку «За други своя», вспомнив евангельское: «Нет больше той любви, как если кто положит жизнь свою за други своя» (Ин. 15:13 ). И как Маленький принц положил свою душу за своего друга, так и Антуан де Сент-Экзюпери в буквальном смысле положил свою жизнь в борьбе с нацизмом за всё, что было так дорого людям на нашей Земле. Не с немцами, а именно с нацизмом. Хотя в конце его романа «Цитадель» есть эпизод смертельного столкновения с немцем, оказавшийся пророческим для писателя. Но…

Однажды где-то в Латинской Америке Сент-Экзюпери встретил старого французского эмигранта, который много десятков лет не был во Франции. Они разговорились, и выяснилось, что у того остался лучший друг на родине. Они с ним, может быть, немножко повздорили, когда расставались, во всяком случае очень долго не общались, не переписывались и ничего не знали друг о друге. А были они крестьянами, садовниками, выращивали розы и всё время говорили о розах — это было их любимым занятием. Сент- Экзюпери сказал тогда тому человеку: «Наверное, я смогу ему передать от Вас письмо или какую-нибудь весточку». И старик долго мучился над письмом: надо же было рассказать про всю свою жизнь, обо всём, что произошло за это время… Но после часа мучений он принес бумажку, на которой была написана всего одна строчка: «Сегодня утром я полил свои розы!» И Сент-Экзюпери понял, что вся любовь, на которую только был способен этот человек, проживший огромную, трудную жизнь, выразилась в этой строчке и что друг его, если он жив еще, прекрасно поймет, о чем идет речь, ведь это — самое дорогое для них.

Вот и роман «Цитадель» заканчивается тем, что Сент-Экзюпери летит на своем самолете, а навстречу ему летит немецкий летчик, они оба должны нажать на гашетки, и в этот миг, как пишет Сент-Экзюпери, в его мозгу билась только одна мысль-крик: «Ах, как мне хочется закричать тебе, брат: „Сегодня утром я полил свои розы!“»

Всегда во всех ситуациях надо оставаться человеком, даже в ситуации боя с противником — потому что и тогда всё равно перед тобой — тоже человек, который оказался в таком же сложном положении, что и ты. Это человек, это брат. Писателю-летчику хотелось от любви к нему крикнуть ему об этом. Наверное, так и было, когда он погибал…

«Снежная королева»

Когда все мы в советское время читали сказку Андерсена «Снежная королева», мы не встречали в ее тексте евангельских цитат («Будьте, как дети» — эти слова Спасителя читала бабушка Герды) и молитвы «Отче наш» — это все было вычеркнуто.

Сказка эта тоже автобиографична.

У Андерсена было очень тяжелое, бедное детство. Его отец был башмачником, умер рано. Мама с бабушкой вынуждены были поденщиной зарабатывать на хлеб. Мать была прачкой — стирала белье в холодной воде; потом сиделкой в сумасшедшем доме — ухаживала за больными. А иногда никакой работы не было, они голодали, тогда мать и сын ходили собирать колосья — ожинки, — как некогда библейская Руфь. Их гнали, а однажды какой-то крестьянин погнался за маленьким Гансом, чтобы побить его. Пшеница уже была скошена, остались только острые скосы, мальчик был босой, и бежать ему было очень трудно, он раздирал ноги в кровь… Конечно, ребенку от взрослого человека не убежать, и вот в последний момент, когда крестьянин был уже готов его ударить, Ганс повернулся к нему и сказал: «Как ты можешь бить меня? На тебя же смотрит Господь!» И крестьянин, совершенно рассвирепевший, вдруг обмяк, улыбнулся, накормил его и дал денег. Андерсену на всю жизнь запомнился этот опыт.

И потом, как бы тяжело ему ни приходилось — а он очень долго был непризнанным, жил впроголодь, и даже став известным писателем, всё равно бедствовал, — Андерсен всегда вспоминал об этом случае из своего детства.

Всё, что он делал, всегда было со страхом Божиим, с любовью к Богу. Можно сказать, что он, как Енох, ходил перед Богом. Хотя всякое случалось в его жизни…

И была у него замечательная история христианской любви.

Его Гердой стала шведская певица Йенни Линд. Они были как брат и сестра и очень трогательно всю жизнь друг друга любили именно как христиане. И даже когда Йенни вышла замуж за другого человека, это никак не отразилось на их дружбе и переписке. Встречались они редко, виделись лишь во время гастролей Йенни, но часто друг другу писали. Как-то в Берлине (это случилось в 1845 году, Андерсену тогда было 40 лет) у его подруги были концерты. Андерсен решил сделать ей сюрприз: бросил все свои дела, накопил денег и поехал в Берлин, чтобы провести с ней вместе Рождество. Но так случилось, что ей не сообщили о приезде ее друга, и она не пришла к нему. Андерсен просидел весь Сочельник в полном одиночестве, очень скорбя, глядя в открытое окно на звездное небо. Он пишет: «Вот это и была моя ёлка». Он был так раздосадован, что не смог скрыть от нее этого, и на следующее утро пришел к ней и всё рассказал. Йенни была растрогана: «Бедный, я же не знала ничего! Но не волнуйся, мы проведем еще один Сочельник, специально для тебя». И было «второе Рождество»: снова ёлка, снова рождественские молитвы, снова праздничный стол… Йенни пела весь вечер в узком кругу друзей — специально для Андерсена. А апогеем праздника стал подарок для Йенни: Андерсен преподнес ей сказку «Снежная королева», для неё же и написанную.

«Алиса в стране чудес»

История любви Льюиса Кэрролла — профессора Чарльза Доджсона в действительности — и дочери декана одного из колледжей в Оксфорде Алисы Лидделл столь же трогательна. Алисе, правда, было… четыре года, когда они познакомились. И многие дурные головы сейчас приписывают какие-то глупости и гадости почтенному верующему диакону и профессору Оксфордского университета. Конечно же, ничего подобного не было, это самая чистая, самая искренняя любовь писателя.

Любая настоящая сказка всегда подразумевает слова Спасителя: «Будьте, как дети» (Мф. 18:3 ). Это очень глубокие слова, их нельзя воспринимать поверхностно, как шутку. Заповедь «Будьте, как дети» столь же важная, как и другие слова Господа; значит, надо над ней серьезно думать и пытаться ее исполнить. И еще понимать, что такое — быть, как дети: где надо быть, как дети, а где надо быть, как взрослые.

Сказка «Алиса в стране чудес» удивительна тем, что написана не для детей, хотя и вдохновлена ребенком и дети ее очень любили. Однажды королева Виктория увидела девочку, которая так была увлечена книгой, которую читала, что не замечала ничего вокруг. Королева пожелала узнать, что это за книга. Девочка начала ее пересказывать и вдруг спросила: «А Вы, Ваше величество, могли бы наплакать столько — целое море?» Королева была так заинтригована, что послала нарочного в Оксфорд, к профессору, попросила книгу, получила ее, а Кэрроллу был вручен королевский подарок. И началось триумфальное шествие сказки по Англии, а потом и по всему миру.

Так вот, сказка эта написана для взрослых — чтобы снова погрузить их в детство, заставить посмотреть на мир глазами ребенка. Вспомните, что сказка открывается стихотворением — своего рода эпиграфом: «Алиса, ты, когда вырастешь, храни воспоминания о своем детстве, храни эту сказку, как паломник бережет цветок, принесенный из Палестины». Паломники привозили не только вайи — пальмовые листья, но и анемоны: эти маленькие, похожие на маки красные цветочки растут в великом множестве по всей Святой Земле, а особенно много их в Иерусалиме. Расцветают они весной, на Пасху. Они неприхотливы, многого им не надо: достаточно горстки даже не земли, а песка между камнями. Это своего рода образ крови Спасителя. Английские паломники засушивали анемоны между страниц книг, в дневниках, привозили домой и берегли как память о Святой Земле. И заповедь автора «Алисы» — беречь детскость, как паломник бережет святыню со Святой Земли.

А в конце сказки Чеширский Кот спрашивает у Алисы: «А как тебе нравится Королева?» — «Не очень нравится», — отвечает Алиса, но, заметив, что Королева стоит как раз у нее над ухом, тут же осекается и говорит: «Она так хорошо играет, что можно сразу проиграть». Королева улыбается: вот и неискренность в ребенке проснулась, хитрость уже взрослой женщины. И тут Чеширский Кот спрашивает Алису: «Извини, совсем забыл спросить: а чем закончилась история с ребенком?» И Алиса отвечает: «Ребенок превратился в поросенка». — «А, я так и думал!» — говорит Чеширский Кот и растворяется. Вот главная идея этой сказки: чтобы ребенок не превратился в поросенка. Чтобы мы были как дети, а не как взрослые свиньи.

Есть маленькая деталь, связанная с этой сказкой Сельмы Лагерлёф, на которую следует обратить внимание. Мы все, наверное, помним замечательный советский мультик «Заколдованный мальчик», события в котором начинаются с того, что родители посадили Нильса учить уроки. А учиться ему лень, он засыпает, а потом и разворачивается вся история с обиженным гномом, превращением в маленького и путешествием с гусями. Это вариант сказки шведской писательницы, исправленный советской цензурой.

В оригинальном же тексте родители Нильса уходят в храм на воскресную службу, а он отказывается. И тогда отец, уже с порога, велит ему читать воскресную проповедь, которая должна звучать в храме. Вот тут-то Нильс и засыпает. Совершенно по-другому поворачивается вся эта история, которая, кстати, была написана как учебник по географии и истории Швеции для старших классов. Такая вот «занимательная география/история»: Нильс с гусями летит через всю страну на север, попутно многое узнавая о тех краях, над которыми несут его гуси. За эту книгу Сельма Лагерлёф получила Нобелевскую премию по литературе и стала первой женщиной — Нобелевским лауреатом по литературе (первой женщиной, получившей Нобелевскую премию за научные достижения, была Мария Кюри: премия была присуждена ей за открытие полония).

Сказка грандиозная, христианская! У Лагерлёф много других христианских произведений, но это в нашей стране наиболее известное. Сейчас, слава Богу, книгу перевели полностью и издают в оригинальном варианте. Только надо внимательно сравнивать переводы: иногда переводчики, не будучи церковными, не обращают внимания на нюансы — поэтому постарайтесь найти хороший перевод.

Как делается «Библейский сюжет» на телеканале «Культура»

Каждую субботу в 10 утра на канале «Культура» выходит передача «Библейский сюжет». Ей почти уже десять лет. По телевизионным меркам это программа-долгожитель. И все эти годы ее неизменный ведущий и художественный руководитель — Дмитрий Менделеев. Мы встретились поговорить в одном из помещений Тихвинского храма в Алексеевском, куда недавно переехала возглавляемая им телестудия «Неофит».
— Это для меня родной храм, — поясняет Дмитрий. — Я его прихожанин уже в пятом поколении. Мои предки еще задолго до революции жили в Останкине, и прабабушка с прадедушкой сюда ходили. Бабушку здесь крестили и маму. И это первый храм, куда я стал ходить. И теперь я уже детей сюда привожу.
— Вы начинали как светский журналист, вели программу «Тема». Почему обратились к религиозным сюжетам?
— В 99-м году началось мое воцерковление, тогда же я стал делать программы на христианскую тему. Тогда немного было таких передач. На Шестом канале Иван Охлобыстин, будущий отец Иоанн, вел ток-шоу «Канон», да на «Культуре» выходила с Николаем Ивановичем Державиным программа «Ортодокс». Обе программы делало Информационное агентство Русской Православной Церкви. Тогда это была единственная телевизионная структура, которая снимала православные программы и фильмы. И я позвонил Державину (который тогда был референтом Патриарха Алексия и теперь служит в той же должности у нынешнего Патриарха Кирилла) и сказал ему, что хочу работать. И он мне помог. Иван Охлобыстин как раз собирался рукополагаться, и место ведущего в «Каноне» освобождалось. И я стал его ведущим. А потом вот нашел свою нишу на канале «Культура» и так десять лет здесь и работаю. Столько же лет нашей студии «Неофит».
— Чья была идея передачи?
— Канала «Культура». Знаю, что изначально канал хотел, чтобы эту программу вел Юрий Петрович Любимов, наш легендарный режиссер Театра на Таганке. Он уже тогда вернулся в Россию и стал возрождать свой театр. Он с воодушевлением принял предложение вести «Библейский сюжет», но времени для этого проекта у него не было. И предложили нам попробовать. Не было ни названия, ни формы, но была идея, что в подавляющем большинстве все европейское искусство в своей основе христианское. А мы совсем не знаем, что там изображено. И что все большие произведения созданы по Божьему вдохновению. И через них Господь нам что-то важное хочет сказать. Поэтому мы должны не просто наслаждаться этими шедеврами, а изучать их. Вот такой был посыл. Вышло уже 275 «Библейских сюжетов».
— Почти 300 ваших сюжетов говорят о том, что всякий большой художник рано или поздно приходил к Богу. А были такие гении, которые так и не успели прийти к вере или остались убежденными атеистами?
— Я иногда чувствую, что сам не готов оценить духовный путь человека. И просто откладываю этот сюжет, и он отлеживается, пока я не найду материал, который будет стопроцентно подтверждать, что духовный путь этого человека состоялся. И как правило, всегда находятся такие подтверждения.
— И кто сегодня для вас такой «крепкий орешек»?
— Сейчас мы хотели сделать сюжет о художнике Казимире Малевиче. Его «Черный квадрат» и другие картины можно рассматривать только в духовной плоскости. Хотя это скорее борьба с Богом. Но в конце жизни он себя все-таки завещал похоронить в могиле в форме креста. И потом, у него было христианское воспитание. Его мама и бабушка были истово верующими католичками. Поляки вообще нация верующая. И есть основания надеяться, что путь его закончился примирением с Создателем. Но подтверждающего такие размышления материала я пока не нашел. Когда найду, получится интересная передача.
— Недавно закончился показ нового телевизионного многосерийного фильма «Человек перед Богом» на канале «Культура». Его делала ваша студия. Совершенно беспрецедентный случай, когда на общедоступном телеканале без всяких вспомогательных спецэффектов говорилось о серьезном не спеша и просто — что такое храм, зачем креститься, венчаться и отпевать, что такое исповедь и причастие. И рассказывал об этом митрополит Иларион (Алфеев).
— Идея эта принадлежит как раз владыке Илариону и главному редактору канала «Культура» Сергею Леонидовичу Шумакову. Они вместе входят в Патриарший совет по культуре. Видимо, встречаясь там, у них и возникла идея этого фильма. В его основе — замечательный двухтомник владыки Илариона «Православие». Считаю, что она для широкого читателя — и для знатоков, и для начинающих свой духовный путь. Мы сделали фильм по второму тому — о церковном устройстве. А теперь у нас есть задумка снять десять серий по первому тому, посвященному истории Церкви. От Спасителя и первых христиан до наших дней.
— А были случаи, когда после ваших передач люди приходили к вере?
— Бывало. Но это не благодаря одной только нашей передаче. Если они смотрели «Библейский сюжет», значит, они уже были на пути к Богу. Нашу передачу смотрят люди, которые уже в духовном поиске. И слава богу, что мы смогли поучаствовать в этом процессе.

В этом году исполняется 50 лет фильму Андрея Тарковского «Андрей Рублев» . Работа над фильмом завершилась в 1966 году. Хотя «завершилась» условно: режиссеру пришлось по указке сверху фильм переделывать. К зрителю этот шедевр мирового кинематографа попал только через несколько лет. И через много лет - на широкий, как принято говорить, тогда еще советский экран. О том, как снимался фильм, о его непростой судьбе, о смыслах, вложенных режиссером в столь важную для него картину, рассказывает Дмитрий Менделеев

«ПОПОЛАМ ЖИТЬ НЕ МОГУ, НЕ ХОЧУ И НЕ БУДУ»

В 1960 году ЮНЕСКО решило отметить 600-летие со дня рождения Андрея Рублева , еще тогда не прославленного в лике святых Православной Церковью. Дата была несколько условной - точного времени рождения иконописца мы не знаем. Определена она была так. К 1405 году относится первое упоминание об Андрее Рублеве в летописях: он вместе с Феофаном Греком и Прохором с Городца обновлял иконостас Благовещенского собора Московского Кремля. А по византийской и древнерусской традициям, иконописец становился зрелым мастером и мог выступать под своим именем не ранее, чем ему исполнится 45 лет . Вот такая долгая была тогда подготовка. До этого возраста он помогал другому мастеру: смешивал краски, грунтовал, левкасил, дописывал… 1405 - 45 = 1360. 1360 год и стали считать годом рождения Андрея Рублева. Следовательно, в 1960 году - его 600-летний юбилей.

К юбилею на скорую руку открыли Музей древнерусского искусства им. Андрея Рублева в Спасо-Андрониковом монастыре, появились публикации об иконописце - надо было отпраздновать дату на международном уровне , раз ЮНЕСКО придавало Андрею Рублеву такое значение. Среди прочего возникла идея сделать фильм.

Андрей Тарковский и Андрей Кончаловский написали сценарий, который, с точки зрения руководства киностудии «Мосфильм», не имел никаких шансов быть даже запущенным в производство. Тогда сценаристы пошли на известную в театральном и киношном мире хитрость: опубликовали сценарий в каком-то печатном издании. А после публикации руководству студии было легче принимать решение, так как в случае чего перед партийными органами не они будут отвечать: ну как же! была публикация в советском издании! Причем тогда было совершенно неважно, в каком именно, хоть в глухой провинции, хоть даже в какой-нибудь заводской газете; главное, что в советской печати, открыто.

Фильм стали снимать. Правда, на него выделили очень мало средств - 1 миллион рублей, а фильм двухсерийный, большой. Для сравнения: экранизация романа «Война и мир», которую в это время делал С. Бондарчук, стоила 240 миллионов рублей, и даже если учесть, что это фильм супердорогой, с большими массовками и батальными сценами, разница говорит сама за себя: 240 и 1. Конечно, режиссеру хотелось бы иметь больше средств, чтобы снять фильм так, как он его видел. Но идея была настолько зажигательная, что люди вдохновились, и очень многие работали в фильме просто за идею. А коллектив подобрался потрясающий . И, как бы мы сказали сегодня, за три копейки был снят один из лучших советских фильмов. Хотя точнее было бы назвать этот фильм не советским, а фильмом советского времени.

«ВЫ ПОСЫЛАЕТЕ НА ЗАПАДНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ КАРТИНУ АНТИРУССКУЮ…»

Съемки завершились, в 1966 году комиссия фильм приняла. Всем работа Тарковского и съемочной группы очень понравилась . Рукоплескали, говорили восторженные слова, жали руки… И сразу же было принято решение отправить фильм на Каннский фестиваль. Но в последний момент в приемной секретаря ЦК КПСС Демичева раздался звонок от другого режиссера, чей фильм проиграл «Иванову детству», предыдущей картине Тарковского, на Венецианском фестивале в 1962 году. Это был маститый режиссер, признанный, обласканный властью, а Андрей Арсеньевич молодой: ему было только 34 года, когда он завершил «Страсти по Андрею» (так первоначально назывался фильм). Маститый мэтр был уязвлен и обижен тем, что его «обошли» члены жюри Венецианского фестиваля. И вот теперь тот же режиссер, возможно, победит и на другом престижном кинофестивале - в Каннах. Он не выдержал терзаний задетого самолюбия и позвонил Демичеву. Сказал (цитирую слова Тарковского): «Вы посылаете на западный фестиваль картину антирусскую, антипатриотическую и антиисторическую. Да и вообще организованную вокруг Рублева в каком-то западном духе конструирования рассказа о личности» . До сих пор не понимаю, что значат эти упреки, но именно их потом на все лады склоняли гонители фильма, начиная с Демичева.

Вернули ленту уже из аэропорта, из Шереметьево . Целый год мучили Тарковского, заставляя фильм все время переделывать . Но конечная цель была настолько высокой, что режиссер смирился, соглашался на все требования… Любой настоящий художник, если дать ему время переписать картину, будет стремиться довести до совершенства каждый мазок. Вот и Тарковский доводил фильм до совершенства. Через год руководство картины это поняло, режиссера отстранили от работы, а фильм положили на полку. Причем отстранили от работы не только над этим фильмом, но и вообще. Он почти голодал . Поехал к своему другу в Молдавию, где снимался фильм «Сергей Лазо», и тот по дружбе помог: взял его в соавторы сценария - дал дописать финал фильма - и снял в эпизодической роли. Тарковский сыграл белого офицера, который стреляет в красногвардейца. Но когда фильм показывали в Госкино, министр кинематографии Романов, зарубивший картину, кричал: «Товарищи! Вы посмотрите, в кого стреляет Тарковский! Он же в нас стреляет, он в коммунистов стреляет!» Вот так в те времена бывало.

Тарковский написал Романову письмо - очень смелое по тем временам. Хотя еще и продолжалась «оттепель», брежневский застой не начался, еще год оставался до Пражских событий, но даже для того времени это был очень смелый поступок.

«Вся эта кампания, - писал Тарковский, - со злобными и беспринципными выпадами воспринимается мной не более и не менее как травля. И только травля, начавшаяся, причем, еще со времен выхода моей первой полнометражной картины “Иваново детство”, к которой вы, Алексей Владимирович, с редким постоянством при каждом удобном случае приклеиваете ярлык “пацифизм”…»

Написал письмо и своему непосредственному начальству - директору «Мосфильма» В. Сурину:

«Сейчас я остался в одиночестве, ибо струсили и продали свою точку зрения все, кто ранее рукоплескал фильму. И вы, Владимир Николаевич, в том числе. Вы-то, будучи опытным руководителем, не рукоплескали, правда… И теперь вы толкаете меня на свидание с начальством в ЦК одного. Как будто сценарий не был утвержден, как будто фильм не был принят и не присуждена ему первая категория… Вы говорите, что существуют и отрицательные мнения начальства о «Рублеве». Ну и что же? В свое время Толстой ругал Шекспира и Вагнера. Но ни тот, ни другой не стали от этого бездарнее, чем бы хотелось Льву Николаевичу. Можно жить и так, чтобы выклянчить себе право на работу. Я так жить не могу, не хочу и не буду . Пополам жить нельзя. Примите уверения в совершенном уважении. Андрей Тарковский».

ТАМ - АПЛОДИСМЕНТЫ, ТУТ - ПОРУГАНИЕ

Через год Каннский фестиваль стал заваливать советское руководство письмами - просить, чтобы фильм дали посмотреть западному зрителю. Как-то неудобно было отказывать: это испортило бы отношения, которые портить не хотелось. И тогда Романов придумал хитрость: права на показ фильма в Западной Европе продали французской фирме, а, по условиям фестиваля, только сама страна могла представить фильм для участия в конкурсе. Советские чиновники надеялись, что фильм никто не увидит - на фестивале, по крайней мере. А если в кинотеатрах будут показывать, то кто об этом узнает в Советском Союзе? Мало ли что на Западе идет в кинотеатрах. Главное: премии фильм не получит, внимания западной прессы к нему не будет. И потирали руки от удовольствия. Но… рановато радовались. Руководство Каннского фестиваля приняло решение показать фильм «Андрей Рублев» вне конкурса ! Это была бомба. Власти пытались что-то предпринять, хотели даже расторгнуть сделку с фирмой, которой были проданы права, но тогда бы пришлось выплатить ей огромную неустойку - в несколько миллионов долларов. Это решило вопрос в пользу фильма.

«Андрея Рублева» показывали в Каннах несколько раз : на открытии и на закрытии фестиваля. Каждый раз - аншлаг . Это стало главным событием кинофорума . Фильму дали премии, какие только можно было дать по условиям фестиваля: очень престижную премию «ФИПРЕССИ» - Международной организации киноведов и кинокритиков; премию Экуменического жюри, в которое входили представители разных христианских конфессий, - за лучший религиозный фильм.

Это была победа. Большая победа нашего искусства .

Фильм показали и в Советском Союзе - в каких-то подмосковных крошечных кинотеатриках. А потом опять положили на полку. А чтобы как-то объяснить советским зрителям, почему фильм, обласканный мировой киноэлитой, смотреть нельзя, его продолжали поливать грязью. Так он и пролежал до «перестройки»: был показан только в 1986 году, на ретроспективе фильмов Тарковского.

А Тарковского обвиняли в том числе в совершенно абсурдной, с советской точки зрения, оплошности: писали, что этот фильм не православный, потому что главный герой «страдает индивидуализмом». Это было очень смешно: советская власть обвиняет фильм в том, что он не православный !

И чего только не придумывали, чтобы опорочить и фильм, и режиссера. Писали, что Тарковский издевался над животными - сжег живьем корову, намеренно убил перед камерой лошадь… Это уже посерьезнее обвинения. Тарковскому пришлось публично отвечать. Он рассказал, что никто никого живьем не сжигал - корова была обложена асбестом, так делают и каскадеры; это кажется в кадре, будто она горит по-настоящему, но животное совершенно не пострадало! А лошадь взяли прямо со скотобойни, старенькую, которую и так должны были забить… А жестокости в фильме, потому что эпоха была жестокой…

Эпоха, действительно, была очень жестокой. Вот пример. Знаменитый эпизод, когда монаху, которого играет Юрий Никулин, заливают в рот расплавленный оловянный крест, имеет историческую основу. Подобным образом издевались татары над священником Патрикеем. Он служил в Успенском соборе во Владимире, героически защищал храм, когда на него напали татары. А Андрей Рублев и Даниил Черный расписывали этот владимирский собор в 1408-1410 годах - писали «Страшный суд». Успенский Собор тогда поновлялся к приезду Фотия - нового русского митрополита.

Кстати, татар привел русский князь. Такое происходило не только во Владимире, но и в Звенигороде, и в Твери… И Москва иногда так себя вела. Страшное было время - время кровавых междоусобиц. Весь этот кошмар надо было передать в фильме . Тарковский был прав, когда снимал «жестокие» сцены.

НЕСЕНИЕ КРЕСТА

Самый главный эпизод фильма - несение креста . Поэтому он и назывался «Страсти по Андрею» - как «Страсти по Матфею» у Баха, «Страсти по Иоанну»… Это пассия - воспоминание о Страстях Господних. Попытка передать, как жертву Христа мог бы видеть Андрей Рублев. И, конечно, как это видел сам Тарковский, тоже Андрей. Так что у названия «Страсти по Андрею» был еще и такой смысл, который ушел, когда фильм был переименован. Сцена несения креста - это почти буквальная экранизация полотна «Путь на Голгофу» П. Брейгеля-старшего , одного из любимых художников Тарковского. Он вспоминается с самого начала фильма. Это такой своего рода камертон .

Одна из ранних картин Брейгеля-старшего - «Падение Икара». Вглядитесь в это полотно Брейгеля: морской пейзаж, рыбак ловит рыбу, куда-то плывут корабли, вот пахарь с плугом, вот пастух пасет своих овечек… А где же Икар? Он упал в море, вон только ноги торчат из воды. Упал рядом с рыбаком, который невозмутимо продолжает ловить рыбу. Никому до гибели Икара нет дела, никто не бросился его спасать. С полета и падения русского Икара начинается фильм Тарковского.

Есть такая притча о судьбе художника в этом мире: он жертвует своей жизнью, рискует всем - не только собой, но даже своими близкими, а никому нет дела до того, что происходит. И точно так же было во времена Спасителя.

Вот крестный путь (он, кстати, впервые появился на советском экране благодаря Тарковскому). Господь идет на жертву, а на заднем плане какая-то торговля продолжается… Людям нет дела до Господа. Как и на полотне Брейгеля «Путь на Голгофу». Конечно, Тарковский не напрямую его экранизировал, но аллюзия очень узнаваемая.

Но несущего крест сопровождает ангел: его почти незаметно. Любопытно, какие спецэффекты были использованы? Это почти прозрачное тело, но все же видно, что идет ангел…

ГЛАС АНГЕЛА

С Тарковским однажды случилась такая странная история. Он в юности не мог определиться с профессией , после школы долго не знал, куда податься. Пробовал себя, даже отправился с геологами в экспедицию. Многие тогда старались уходить из больших городов: дальше от власти человек чувствовал себя свободнее, можно было больше себе позволить почитать, поговорить…

Так вот, однажды Тарковского во время экспедиции оставили сторожить участок в лесу, который разрабатывали геологи. В палатке он ночевал один - на огромное количество километров не было рядом ни души. И вдруг кто-то его разбудил среди ночи и сказал: «Выскакивай!» Поднял, растормошил и приказал выскочить из палатки. Он выскочил - и в ту же секунду огромная, тяжеленная сосна рухнула и раздавила эту палатку буквально всмятку. Его спас от смерти ангел - он был уверен в этом . Ведь рядом никого не было из людей, кто мог бы это сделать. Когда Андрей пришел в себя, он осмотрел округу, но никого не увидел. Ясно, что это Господь сохранил ему жизнь .

На могиле Тарковского на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем на памятнике написано:

«Человеку, который видел ангела».

Вернувшись тогда из тайги в Москву, Тарковский твердо решил поступать во ВГИК. И все его фильмы, с самых первых, - христианские .

Почему именно во ВГИК? Мы можем только предполагать, но, вероятно, одной из причин было то, как во ВГИКе преподавали историю искусства. А преподаватель, читавшая этот курс, на первой же своей лекции говорила студентам: «Поднимите руки, кто читал Библию». Ну, конечно, «лес рук», как же! Это в 1953-1954 годах! А как говорить о мировом искусстве, если студенты не читали Библию? И преподавательница требовала: знакомьтесь с Библией . Так что это была такая полуофициальная возможность познакомиться со Священным Писанием. Хотя, вероятно, не только во ВГИКе, но и на искусствоведческом отделении исторического факультета МГУ, еще где-нибудь тоже можно было как-то прикоснуться к Священному Писанию. Но внимательно изучить Евангелие, Ветхий Завет - только во ВГИКе . Думается, это одна из причин, по которым Тарковский выбрал именно этот вуз. Ведь у него не было никаких режиссерских устремлений в это время. Собственно, чуть ли не потому встал вопрос о ВГИКе, что ректор этого института был дружен с Арсением Тарковским… И еще известно было, как там читают историю искусства… За духовностью Андрей пошел туда .

ЯЗЫКОМ РЕМБРАНДТА

А знаменитых полотен в фильмах Тарковского немало. Не только Брейгеля. Вот в «Солярисе» - «Возвращение блудного сына» Рембрандта. Мы буквально видим эту картину из Эрмитажа. Стоит Д. Банионис на коленях перед Н. Гринько, точь-в-точь воспроизводя этот шедевр. А вот Банионис и Наталья Бондарчук, сидящая у него на коленях, буквально воспроизводят другую картину Рембрандта - «Блудный сын в стране далече». «Страна далече» - это еще одна картина Брейгеля-старшего: «Охотники на снегу». Тема блудного сына, такая важная для этого фильма, передана через экранизацию знаменитых полотен . Что позволяло зрителям в христианских странах легко понимать Тарковского, его кинематографический язык, потому что это произведения - живописные, музыкальные (в «Солярисе» звучит Бах), - которые все знают. Язык христианского искусства - язык международного общения .

И сейчас, когда мы смотрим фильм «Андрей Рублев» глазами людей, знающих Евангелие, Библию, нам много легче его воспринимать, потому что цитаты нами узнаваемы. А в то время «считывать» эти смыслы было труднее. Но Тарковский всё сделал для того, чтобы люди поняли, о чем речь. Чудом остается сам факт, что в принципе дали снять такой фильм, как «Андрей Рублев» и показать его хоть где-то хоть как-то, потому что это свидетельство невероятной силы - о Евангелии, о Спасителе . Свидетельство вневременное, но именно в то время свидетельствовать о Христе было чем-то совершенно невероятным.

СВЯТОЕ И ГРЕШНОЕ

А как быть с колядками в ночь Ивана Купалы? Как объяснить этот эпизод?

Тарковский не был очень церковным человеком. Он Русь того времени представлял по тем работам, с которыми он и Андрей Кончаловский могли познакомиться. Им помогал Савва Ямщиков. Для нас очень важно, что съемки проходили в том числе в Псково-Печерском монастыре. Многие сцены снимались в действующей обители , и, конечно, авторы фильма жили рядом со старцами, общались с духовными людьми. А старцы молились о них наверняка . Нет сомнений, что это чудо вообще произошло по их молитвам . Кроме того, старцы, я уверен, консультировали их, какие-то важные вещи говорили.

Эпизод «Ночь Ивана Купалы» - это, конечно, очень личное видение самого Андрея Арсеньевича, его видение образа художника, судьбы художника, который впадает в различные искушения. Думается, тут тоже своего рода автопортрет. На себя примерял. Наверное, если бы в то время преподобный Андрей Рублев был прославлен, к его житию режиссер подходил бы осторожнее. Но перед нами фильм не о святости, а о судьбе художника .

«ВЫБЕРИ ВЕСЕЛЕИЛА»

Очень интересна притча о колоколе. Мальчик всех обманывает: говорит, что знает секрет литья колоколов, мол, отец ему перед смертью передал. А на самом деле он секрета не знает. Но он берет на себя эту смелость - что-то сотворить. Это аллюзия из книги Исход, когда Господь говорит Моисею:

«Для всех дел по постройке и украшению Храма, пошивке дорогих облачений, по устройству Ковчега Завета ты выбери себе Веселеила. Именно Веселеила. А в помощники ему Аголиава…»

Почему Господь говорит так: «Именно Веселеила» ? Зачем? И если бы это был известный и признанный мастер, нужно ли было так оговаривать это условие? Ведь понятно, что возьмут лучшего. По древним еврейским, еще дохристианским, толкованиям, Веселеил был мальчиком, отроком. Это во-первых. А, во-вторых, он был родственником Моисея. Было две причины для того, чтобы Моисей убедил людей именно этому человеку всё доверить: его молодость и его родство ему. Ведь люди бы сказали: «Ты собираешь с нас такие сокровища - золото, порфиру, виссон, все, что мы вынесли из Египта, - чтобы отдать своему родственнику!» Были такие моменты. Но это не святоотеческое толкование, иудейское. Но, я думаю, что касается возраста, то это правильное толкование: действительно, Господь должен был специально оговорить условие, если речь шла о начинающем мастере. А Веселеил оказался таким Леонардо да Винчи своего времени: он сделал всё, что можно - и Ковчег Завета, и потрясающие ткани… Это же целая история, как порфиру и виссон добывали и как надо было их обрабатывать. Очень сложная технология. А какие составы нужны были для того, чтобы сварить миро, чтобы сделать ладан, фимиам!.. Это тоже нужно было знать. И вообще, чтобы всю Скинию устроить, надо быть невероятно одаренным в искусстве, в своем ремесле человеком. Аголиав помогал Веселеилу, и они вдвоем все сделали.

Этот мальчик, дерзнувший отлить колокол, - своего рода автопортрет самого Тарковского : он тоже был еще совсем молодым человеком, когда брался за этот фильм. Конечно, в него никто не верил. Может быть, и самому ему было очень тяжело. Но самое главное - он знал, что это было Божие задание , - как Веселеилу. Может быть, Веселеил сам нуждался в том, чтобы Моисей ему сказал:

«Тебе дал Господь это задание. Да, ты молод еще, но тебе надо это сделать».

И Тарковский, я думаю, после своей встречи с ангелом знал, что у него есть программа, которую дал ему Господь . Это дало ему силы пережить травлю, гонения, всё, что на него обрушилось, все искушения - не отступить, а пройти сквозь них. Именно потому, что он понимал, что Господь ему сказал:

«Я сохранил тебе жизнь для этого великого дела».