Большинству людей недоступно понятийное мышление. Развитие понятийного мышления младшего школьника

Случайно попалось на глаза крайне интересное, на мой взгляд, интервью руководителя лаборатории социальной психологии СПбГУ и главы центра «Диагностика и развитие способностей» Людмилы Ясюковой. В интервью «Росбалту» она рассказала о результатах мониторинга интеллектуального развития российских школьников и студентов.

По сути это то, о чём я говорил уже не раз. Интеллектуальный уровень подавляющего количества граждан любой страны не поднимается выше подросткового. Ясюкова приводит статистику - около 80% взрослых индивидов любого социума в своём умственном развитии находятся на подростковом уровне. Да, они овладели навыками социализации, адаптировались в обществе на ролях взрослых индивидов, но видеть причинно-следственные связи, обобщать от частного к общему, обладать целостной картиной мира они не в состоянии.

Особенно ясно я это наблюдал на Украине. Два майдана по своей сути были детскими праздниками непослушания. Причём последствия первого майдана ничему не научили взрослых детей, которые с восторгом побежали на второй. На уровне рядового «майдауна» не было, и нет никакой логики, только эмоции. На этом уровне нет даже попытки понять происходящее и свою роль в нём, потому что нет интеллектуальной возможности понимания. Грубо говоря, нечем понимать.

Все эти дяденьки и тётеньки с мозгами детей просто бегут с криками СУГС туда, куда их гонят манипуляторы. Поэтому я не раз говорил, что основную майданную массу надо воспринимать как умственно недееспособных индивидов. Но говорю я это не к тому, что они не должны нести никакой ответственности за всё, что совершили и ещё совершат. Должны. И будут. Говорю я это к тому, что их просто надо воспринимать как предельно упрощённый вариант homo sapiens и соответствующим образом к ним относиться.

А теперь интервью…

- Вы занимаетесь мониторингом интеллектуального развития школьников и студентов, причем, определяете интеллектуальное развитие на основании сформированности понятийного мышления. Что такое понятийное мышление?

Истоки этого понятия следует искать в работах выдающегося советского психолога Льва Выготского. Обобщив, понятийное мышление можно определить через три важных момента. Первый - умение выделять суть явления, объекта. Второй - умение видеть причину и прогнозировать последствия. Третий - умение систематизировать информацию и строить целостную картину ситуации.

Те, кто обладает понятийным мышлением, адекватно понимают реальную ситуацию и делают правильные выводы, а те, кто не обладают… Они тоже уверены в правильности своего видения ситуации, но это их иллюзия, которая разбивается о реальную жизнь. Их планы не реализуются, прогнозы не сбываются, но они считают, что виноваты окружающие люди и обстоятельства, а не их неправильное понимание ситуации.

Степень сформированности понятийного мышления можно определить с помощью психологических тестов. Вот пример из тестирования детей шести-семи лет, с которым не всегда справляются и взрослые. Синица, голубь, птица, воробей, утка. Что лишнее? К сожалению, многие говорят, что утка. У меня были недавно родители одного ребенка, горячились, доказывали, что утка - правильный ответ. Папа - юрист, мама - учитель. Я им говорю: «Почему утка?» А они отвечают, потому что она большая, а птица, птичка это, по их мнению, что-то маленькое. А как же страус, пингвин? А никак, у них в сознании закреплен образ птицы как чего-то маленького, и они полагают свой образ универсальным.

- И какой же процент наших соотечественников умеет выделять суть и видеть причинно-следственные связи?

По моим данным и по данным других исследователей, меньше 20% людей обладают полноценным понятийным мышлением . Это те, кто изучал естественные и технические науки, научился операциям выделения существенных признаков, категоризации и установления причинно-следственных связей. Их, однако, среди принимающих решения о развитии общества мало. Среди политических консультантов у нас психологи, философы, неудавшиеся педагоги - люди, у которых с понятийным мышлением не очень хорошо, но которые умеют ловко говорить и завертывать свои идеи в красивые обертки.

- Это российская статистика. А как выглядит ситуация в мире?

Если брать развитые страны, то приблизительно так же. Могу сослаться на исследования Льва Веккера, который работал и в СССР, и в США, и в Европе, и в России. Его исследования 1998 года показывают, что больше 70% взрослых людей, психологов, с которыми он сотрудничал в ходе исследования мышления детей, и сами мыслят как дети: обобщают от частного к частному, а не по существенному признаку, не видят причинно-следственные связи…

Наверное, есть некоторая разница между странами, и можно предположить, что тенденции увеличения-уменьшения процента людей с понятийным мышлением разные в разных странах, но таких детализированных кросс-культурных исследований никто не ведет. Или, по крайней мере, таких данных нет в открытой печати.

По жизни сформировать понятийное мышление невозможно, оно приобретается только в ходе изучения наук , поскольку сами науки построены по понятийному принципу: в их основе базовые понятия, над которыми выстраивается пирамида науки. Такая понятийная пирамида. И, если мы выходим из школы без понятийного мышления, то, сталкиваясь с тем или иным фактом, мы не сможем его объективно интерпретировать, а действуем под влиянием эмоций и наших субъективных представлений. В результате решения, принятые на основании такой допонятийной интерпретации происходящего, невозможно реализовать . И мы это видим в нашей жизни. Чем выше в социальной иерархии стоит человек, тем дороже цена его необъективных интерпретаций и решений. Посмотрите, сколько у нас принимается программ, которые ничем не заканчиваются. Прошел год-два и где программа, где человек, который ее декларировал? Иди, ищи.

- Школьные программы последние двадцать лет беспрерывно меняются. Как это влияет на формирование понятийного мышления?

Раньше основы понятийного мышления начинали закладываться на природоведении. Теперь у нас вместо природоведения «Окружающий мир». Вы видели, что это такое? Это бессмысленная окрошка. Видеть в этом логику могут только составители, у которых у самих нет понятийного мышления. Якобы это практико-ориентированный, исследовательский предмет. Ничего там этого нет.

Дальше, раньше с 5-го класса начинались ботаника и история как история развития цивилизаций. Теперь у нас в 5 классе природоведение в виде рассказов о природе без всякой логики, а вместо истории цивилизаций - «История в картинках» - та же окрошка без логики, что-то про первобытных людей, что-то про рыцарей.

В шестом-седьмом классах раньше была зоология, опять же со своей логикой. Дальше в восьмом была анатомия, и уже в старшей школе общая биология. То есть, выстраивалась некая пирамида: растительный и животный мир, которые, в конце концов, подчинены общим законам развития. Теперь ничего этого нет. Все идет вперемешку - и ботаника, и животный мир, и человек, и общая биология. Принцип научной подачи информации заменен принципом калейдоскопа, сменяющихся картинок, который разработчики считают системно-деятельностным подходом.

С физикой такая же картина. Тоже рассказы о космосе, о планетах, о законах Ньютона… Вот, сидит у меня мальчик, я его спрашиваю: «Хоть задачки-то решаете на физике?». Он отвечает: «Какие задачки? Мы презентации делаем». Что такое презентация? Это пересказ в картинках. Если нет задач по механике на разложение сил, то о формировании понятийного мышления в физике можно не говорить.

- Но у нас же декларируется, что мы движемся в сторону европейского и американского образования. Что там-то творится?

Там все по-разному. На Западе действительно полная свобода, и школы существуют очень разные. В том числе и такие, куда отбирают не по кошельку, а по уровню развития. И там, безусловно, есть школы отличного уровня, где готовят элиту, обладающую и понятийным и абстрактным мышлением. Но никакого стремления отлично образовывать всех и каждого там нет - зачем это надо? К тому же там обучение идет не по классам, а по программам. Дети, которые показывают хорошие результаты, объединяются в группы, изучающие более сложные программы. В результате те, кому это надо, в любом случае имеют возможность получить хорошее образование и поступить в университет. Это вопрос мотивации в семье.

Интересный пример - Финляндия. Всеми признано, что там сейчас лучшая система образования в Европе. Так вот, они как раз взяли наши советские программы и принципы образования. У нас не так давно была конференция по вопросам образования, и там выступила одна наша высокопоставленная дама, автор многих из последних нововведений. Она с гордостью провозгласила, что наконец-то мы уходим от всех этих мифов о хорошем советском образовании. В ответ выступила представитель Финляндии и сказала - извините, но советская система образования в школе была отличная, и мы как раз у вас и заимствовали многое, что позволило нам улучшить нашу систему. Они и учебники наши перевели, и учителей старой школы с большим удовольствием берут, чтобы они делились с их учителями советским методикам преподавания.

- А у нас, если я вас правильно понимаю, интеллектуальный уровень снижается, и процент людей с понятийным мышлением становится меньше?

Да, и это не мои предположения, а данные исследований, которые я веду в школах уже больше двадцати лет, из года в год.

- Может быть, взамен этого у детей формируются какие-то другие важные качества, помогающие в жизни?

К сожалению, нет. Потери в школе видны, а приобретений пока что нет.

- А сохраняются, или может быть появляются в России школы и вузы, готовящие прекрасно образованных и логически мыслящих людей? Нарастает ли, грубо говоря, разрыв между умными и глупыми так же, как увеличивается разрыв между богатыми и бедными?

Разрыв нарастает, и еще как. Безусловно, есть отличные школы и вузы, откуда выходят выпускники не только профессионально образованные, но и с высокоразвитым интеллектом. Этот разрыв начал быстро расти в 1990-е годы и ситуация все усугубляется.

Знаете, у меня есть своя гипотеза, довольно циничная, относительно образовательной политики нашего руководства. Мы сырьевая страна третьего мира. Нам не надо много людей с хорошим образованием и умением думать и делать выводы. Их некуда трудоустроить, они тут никому не нужны.

На образование при этом тратятся огромные деньги, действительно огромные. И что происходит? Наши высокообразованные специалисты уезжают и работают в более развитых странах по всему миру. Целые компании русских программистов работают в США, например. Я знаю одну такую в Бостоне, у них вообще все, кроме уборщицы-негритянки, русские.

Зачем нашему правительству готовить высококвалифицированные кадры для США, Канады, Европы? А вы знаете, что в США даже есть математические школы на русском языке с нашими методиками? И те, кто закончили эти школы, отлично устраивают свою жизнь. Но нашей стране эти люди ни к чему. Здесь нужны те, кто работают бурильщиками, строят дома, мостят улицы и укладывают асфальт. Думаю, в эти профессиональные сферы и пытается наша власть перевести население. Но ничего не выходит. Люди в эти сферы не идут, предпочитая торговлю в разных видах. Приходится ввозить все больше людей из Азии, у которых нет никаких амбиций. Пока.

А наши классные специалисты, выпускники лучших школ и вузов, уезжают, не находя себе здесь достойного места. То есть, общий уровень снижается.

Что же касается людей из министерства образования, допускаю, что они действительно не понимают, что делают. Искренне заблуждаются, думая, что слепое заимствование некоторых западных подходов способно что-то привнести в нашу школу. Раньше у нас учебники писали математики, физики, биологи, теперь этим занимаются педагоги и психологи. Эти люди не специалисты в предмете, который излагают. На этом образование заканчивается.

- А что вы думаете по поводу нарастающей языковой неграмотности?

За нарастающую неграмотность во многом надо благодарить так называемые фонетические программы обучения, на которые мы перешли в 1985 году - спасибо членкору АПН Даниилу Эльконину. В русском языке мы слышим одно, а должны писать по языковым правилам другое. А в методике Эльконина формируется слуховая доминанта. Произношение первично, а буквы вторичны. У детей, которых учат по этой методике, а сейчас всех так учат, есть так называемая звуковая запись слова и они там пишут «йожык», «агур’эц». И эта звуковая запись идет по седьмой класс. В результате у нас вырос процент якобы дисграфиков и дислексиков. Заговорили о вырождении нации. А на самом деле это просто плоды метода обучения на основе приоритетности фонематического анализа.

Букварь Эльконина был создан в 1961 году, но не был внедрен, потому что желания это делать не было. Считалось, что он, возможно, интересен как новый подход, но в школе будет с ним трудно. Тем не менее, Эльконин с соратниками настойчиво продолжали попытки внедрения своего метода, и когда в семидесятые годы в школы пошли дети, поголовно умеющие читать, то сложилось мнение, что букварь работает неплохо, давая детям более объемное видение и слышание языка.

Эльконин был человек очень активный, видный ученый, он и его ученики «продавили» внедрение букваря, обучение по которому началось в 1983-1985 годах. Но именно тогда экономическая ситуация в стране стала меняться: в девяностые в школу пошли дети, которых родители не научили читать, потому что им уже не хватало времени и денег, и дефект новой системы стал абсолютно очевиден.

Фонетическая система не учила читать, не учила грамотности, наоборот, порождала проблемы. Но у нас ведь как? Не букварь плохой, а дети плохие, не подходят к букварю. В результате стали учить фонетическому разбору с детского сада. Ведь чему учат детей? Что «мышка» и «мишка» начинаются по-разному и обозначают их в фонетической системе по-разному. А «зуб» и «суп» в этой системе оканчиваются одинаково. А потом бедные дети начинают писать буквы, и оказывается, что их предыдущие знания не сочетаются с новыми. Зачем, спрашивается, им было все это заучивать и отрабатывать? Они потом и пишут «фторник», «ва кно» вместо «в окно».

- А какая под этим теоретическая подкладка?

У Эльконина была теория, что чтение - это озвучивание графических символов, вот он это и стремился всеми силами внедрить. А на самом деле чтение - это понимание графических символов, а озвучивание - это музыка. У него вообще много теоретически сомнительных высказываний, и все это с пиететом цитируется. На этом люди делают диссертации и потом, естественно, держатся за эти подходы. У нас другого преподавания нет, только этот принцип обучения. А мне, когда я пытаюсь с этим спорить, говорят - вы академический психолог, не педагог, и не понимаете, что без фонетического разбора и фонематического слуха чтению не научить. А я, между прочим, четыре года работала в школе для глухонемых и они прекрасно учились грамотному письму тем же методом, которым учили нас - зрительно-логическим. А у них, как вы понимаете, нет ни фонематического слуха, ни какого-либо другого.

- Хочу с вами поговорить еще об одной болевой точке - системе ценностей, формирующейся у школьников

У нас сейчас полиментальная страна, в которой параллельно существует много систем ценностей. И прозападная, и советская, и этнически-ориентированные системы, и криминально-ориентированные. Ребенок, естественно, бессознательно перенимает ценностные установки от родителей и окружения. Школа в этом никак не участвовала до двухтысячных годов. Задачи воспитания из современной школы на какое-то время ушли, сейчас их пытаются вернуть.

Пытаются ввести культурно-просветительские циклы, например, для формирования толерантности. Только никакой толерантности эти циклы не формируют. Дети могут на эту тему написать сочинение или подготовить рассказ, но отнюдь не становятся более терпимыми в своей бытовой жизни.

Надо сказать, что как раз-таки у детей с более развитым понятийным мышлением спокойное восприятие другого бытового поведения, другой культуры выражены больше. Потому что у них прогностические способности выше и «другие» для них не столь непонятны, так что не вызывают такого чувства тревоги или агрессии.

Допонятийное мышление характеризуется эгоцентризмом, неспособностью ребенка посмотреть на происходящее и себя с точки зрения других людей, что наглядно иллюстрирует эксперимент Пиаже с макетом из трех гор . Понятийное мышление не просто вплетает в сознание ребенка твердые понятия с четкими границами, понятийное мышление начинает работать уже по другим, более сложным и качественным стандартам. А именно, оно уже способно к децентрации, может пользоваться обратимыми операциями, чувствительно к противоречию, правильно формирует логические классы, не впадая в синкретизм (тенденция свя-зывать все со всем) и трансдукцию (переход от частного к частному, минуя общее), согласовывая объем и содержание , имея представление о сохранении количества , в целом о тождественности изменяющегося объекта.

Развиваясь, понятийное мышление не отменяет наглядно-действенное и наглядно-образное мышление, а дополняет и развивает их. Если человек стал отлично разбираться "в высоких материях", это вовсе не значит, что он стал будет хуже разбираться в вопросах практического плана. Чаще у человека развивается тот тип мышления, который связан с его жизнью и деятельностью: у техников, инженеров и конструкторов лучше развито наглядно-действенное мышление, у писателей - наглядно-образное и сценарийное мышление, и т.д.

Формирование и усвоение математических, географических, физических, биологических и многих других понятий в ходе школьного обучения составляют предмет многочисленных исследований (П.Я. Гальперин, В.В. Давыдов, Г.С. Костюк, Н.А Менчинская, Р,Г. Натадзе, Д.Б, Эльконин и др.). В их исследованиях детально прослеживается, какие именно признаки понятий, в какой последовательности, при каких условиях усваиваются учащимися. В конце школьного обучения у детей формируется, в той или иной степени, система понятий. Ученики начинают успешно оперировать не только отдельными понятиями (например, "удельный вес", "млекопитающие", "сюрреализм"), но и целыми классами или системами понятий (например, система математических понятий).

Всем ли, и насколько нужно людям понятийное мышление? Есть много успешных по жизни людей, которые не очень владеют понятийным мышлением и не часто к нему обращаются, им хватает более простых форм мышления и просто житейской сообразительности. Однако, если человек планирует хоть как-то идти в науку, понятийное мышление становится обязательным. С другой стороны, освоение новых понятий и логических конструкций прекрасно тренирует мозги и полезно школьникам и студентам для общего интеллектуального развития. От этого просто умнеют.

Понятийное мышление использует богатый арсенал мыслительных операций, среди которых только для начала можно выделить следующие:

Анализ - расчленение общего на составные части и отдельные признаки. Например. куб состоит из граней. Каждая грань - это квадрат. Каждый квадрат - это четыре одинаковые по длине линии, каждая из которых заканчивается в начале следующей и соединяются под прямым углом. Каждая линия - это совокупность точек, каждая точка…

Синтез - обобщение отдельных частей в общее целое. Точки объединяются - получается линия. Линии соединили - вышел квадрат, соединили квадраты - получился куб...

Сравнение - сопоставление нескольких предметов или событий между собой. Круг не похож на квадрат, у него нет углов. Три волоса на голове - мало, три волоса в супе - ужасно.

Абстрагирование - выделение одних признаков и отвлечение от несущественных понятий. Если мы бежим на отходящий поезд, вполне можно абстрагироваться от ветра и дождя. Нам не до этого.

Обобщение - это объединение разных понятий в одну категорию. Машина и паровоз - средства передвижения. Книги и тетради - канцтовары.

Систематизация - объединение категорий в одну систему. В биологии все делится на царства, внутри царств выделяются типы, внутри типов - классы, внутри классов - отряды, внутри отрядов - семейства.

Другие важные мыслительные операции, обязательные для понятийного мышление, это представление "причина - следствие", "цели - средства", "тезис - обоснование - вывод". Чем более развито у вас мышление , в первую очередь понятийное мышление, тем в большей степени вы являетесь человеком разумным, тем легче вас понимают люди и тем успешнее вы справляетесь с жизненными задачами.

Допонятийное и понятийное мышление

В своем становлении мышление проходит две стадии: допонятийную и понятийную.

Допонятийное мышление - это начальная стадия, когда формируются свойства, поз­воляющие преодолеть ряд временных и пространственных ограничений.

Центральной особенностью допонятийного мышления является эгоцентризм (не путать с эгоизмом). Вследствие эгоцентризма ребенок не попадает в сферу своего соб­ственного отражения, не может посмотреть на себя со стороны, поскольку он не способен свободно производить преобразования системы отсчета, начало которой жестко связано с ним самим, с его «я».

Это не позволяет детям до пяти лет правильно понять ситуации, требующие некоторого отрешения от собственной точки зрения и при­нятия чужой позиции.

Примеры:

Экспери­мент с макетом из трех гор, описанный Пиаже и Инельдер. Он состоял в следующем: ребенку показывали макет, содержащий три горы разной высоты, причем каждая из них обладала каким-либо отличительным признаком: домиком, рекой, текущей по склону, снежной вершиной. Экспериментатор давал ребенку несколько фо­тографий макета, на которых все три горы были изобра­жены с различных сторон. Домик, река и снежная вер­шина были хорошо заметны на всех снимках. Испы­туемого просили выбрать фотографию, где горы изобра­жены так, как он видит их в данный момент на ма­кете, т. е. в том же ракурсе. Обычно ребенок выбирал правильный снимок. После этого ему показывали куклу с головой в виде гладкого шара, без лица, чтобы он не мог следить за направлением ее взгляда. Куклу по­мещали по другую сторону макета. Теперь на просьбу выбрать фотографию, где горы изображены так, как видит их кукла, ребенок не мог дать правильного ответа и выбирал те фотографии, где макет был изображен так, как видит его он сам. Если ребенка и куклу меняли местами, то снова и снова он выбирал снимок, где горы имели такой вид, как он воспринимал их со своего места. Так поступало большинство испытуемых дошкольного возраста.

Еще более яркими примерами эгоцентризма детского мышления являются всем известные факты, когда дети при перечислении членов своей семьи себя в их число не включают. Так, если попросить ребенка пяти лет нарисовать всю его семью, он не нарисует себя, а если попросить накрыть на стол, то он не поставит прибор для себя.

Пока эгоцентризм не преодолен, у ребенка не возникает понимания обратимости. Вот характерный пример. Испытуемый - Толя пяти лет. «Сколько у тебя братьев?» - «Два - Миша и Коля». - «А сестер?» - «Одна сестра - Валя».- «Сколько братьев у Коли?» - «Один - Миша».- «А сестер?» - «Одна - Валя».- «Сколько братьев у Миши?».- «Один - Коля».- «А сестер?» - «Одна - Валя».- «Сколько братьев у Вали?» - «Два - Миша и Коля». Из этого примера видно, что у ребенка нет еще понимания обратимости и симметричности отношений - если я тебе брат, то и ты мне брат.

Усвоение обратимых операций предполагает преодо­ление начального эгоцентризма. В дальнейшем, при по­нятийном мышлении, когда такое ограничение снимается за счет свободного переноса начала координат - децентрации, происходит расширение мыслительного поля, что и позволяет построить систему отношений и классов, не зависимых и децентрированных по отношению к собственному «я».

2. На допонятийном же уровне пря­мые и обратные операции не объединяются еще в пол­ностью обратимые композиции , поэтому усмотрение инвариантности отношений имеет границы, которые и предопределяют дефекты понимания.

3. Основной из них - нечувствительность к противоречию .

Обычно феномен несогласованности объема и содержания демонстрируется следующим экспериментом Пиаже. Пяти­летним детям показывали рисунки цветов, каждый цве­ток - на отдельной карточке (7 примул, 2 розы и 1 гвозди­ка), и задавали вопрос: «Все ли примулы - цветы?» Следовал правильный ответ: «Да». Тогда другой вопрос:

«Все ли эти цветы - примулы?» Получали ответ: «Нет, здесь есть розы и одна гвоздика».- «Так в букете больше примул или цветов?»- «Больше примул, потому что всего три цветка».- «Но если убрать цветы, останутся примулы?»- «Нет, это тоже цветы».- «Ну, так как же, здесь больше цветов или примул?»- «Больше примул, потому что у нас только три цветка».

Интересно, что аналогичный феномен наблюдается и у взрослых в условиях дефицита времени. Так, например, взрослым испытуемым (студентам, научным работникам) предлагается следующий набор рисунков на карточках:

2 камня, 3 ведра, 7 собак и 2 лошади. Задавали вопрос: чего здесь больше - живых существ или физических тел? Ответ: живых существ больше. Взрослые так же, как и дети, не чувствовали в вопросе противоречия: живые существа - это тоже физические тела.

4. Специфика допонятийного мышления проявляется и в такой характерной черте, как отсутствие представ­ления о сохранении количества . Пиаже показал, что дети пятилетнего возраста судят о количестве вещества только по одному параметру - по высоте жидкости в сосуде, а длина и диаметр сосуда ими при этом не учитываются.

Например, в опытах ребенку давали два сосуда оди­наковой формы и размера, наполненные красными и си­ними бусинками и просили вынимать их одновременно обеими руками и класть в другие два сосуда: синюю бусинку - в один сосуд правой рукой, красную - в другой сосуд левой рукой. Когда ребенок наполнял сосуды, его просили их сравнить. Ребенок был уверен, что в обоих сосудах одинаковое число бусинок. Тогда его просили высыпать синие бусы в сосуд другой формы и размера. Теперь выступали различия в понимании соответственно возрасту. Младшие дети отвечали, что ко­личество бусинок в новом сосуде изменилось: если, например, они наполняли этот сосуд до более высокого уровня, ребенок утверждал, что теперь в нем больше бусинок, чем было в прежнем; если наполняли новый сосуд до более низкого уровня, то ребенок предполагал, что теперь их меньше. И только начиная с семи лет дети понимали, что перемещение никак не изменяет ко­личества бусинок.

Другой пример: детям семи лет показывали два оди­наковых по объему шарика из теста и задавали вопрос:

«Равны ли они?»- «Равны». Затем на их глазах один из шариков сплющивали и превращали в лепешку. Дети видели, что к этому расплющенному шарику не при­бавили ни кусочка теста, а просто изменили его форму. Следовал вопрос: «Где больше теста?» И дети отвечали:

«В лепешке». Они видели, что лепешка занимает на столе больше места, чем шарик. Их мышление, следуя за наглядным восприятием, приводило их к выводу, что в лепешке теперь больше теста, чем в шарике. При изменении формы шарика происходит одновременно два изменения, взаимно компенсирующие друг друга. Ребенок сначала учитывает только одно из них, затем внезапно открывает другой параметр, но тут же забывает о первом. Ребенок постарше колеблется, перенося внимание с одного изменения на другое, и, наконец, начинает связывать их. В этот момент наступает понимание, что оба параметра связаны обратными отношениями и что они уравнове­шивают друг друга. С момента, когда ребенок открывает компенсацию отношений, у него формируется понятие сохранения количества вещества при изменении формы.

Подобные эксперименты показывают, что способность осознания тождественности изменяющегося объекта, воспринимаемого в различных проявлениях, приобре­тается постепенно и является результатом длительного обучения. Дети уверены, что равенство нарушено, если два события различаются какими-либо заметными и легко воспринимаемыми свойствами. Например, объекты пред­ставляются тяжелыми или легкими в соответствии с не­посредственным восприятием: большие вещи ребенок счи­тает всегда тяжелыми, маленькие - легкими.

5. Другая особенность допонятийного мышления связана с оперированием единичными случаями и называется трансдукцией . Она осуществляется ребенком и вместо индукции и вместо дедукции и приводит к смешению существенных свойств объектов с их случайными осо­бенностями. Например, ребенка семи лет спрашивают:

«Живое ли солнце?» - «Да».- «Почему?» - «Оно двигается». Здесь хорошо заметно, что ребенок не пользуется ни индуктивным, ни дедуктивным выводами, а производит трансдукцию.

6. Существенной особенностью допонятийного мышления является и синкретизм - связывание всего со всем . Эта операция используется детьми и для анализа и для синтеза. Вместо того чтобы классифицировать объекты, дети уподобляют их более или менее грубо и, пере­ходя от одного объекта к другому, последнему припи­сывают все свойства прежнего. Вследствие синкретизма два явления, воспринятые одновременно, сразу включают­ся в общую схему, а причинно-следственные связи под­меняются субъективными связями, навязываемыми вос­приятием. (Почему луна не падает? - Потому что боль­шая или потому что светит и т. д.)

Уточняя логические способности детей, эксперимен­таторы предлагали им заканчивать фразы, включающие слова «потому что». Например: «Мальчик упал, потому что...». Пятилетний ребенок отвечал: «...его отвезли в боль­ницу». «Дождь идет, потому что... все деревья мокрые. Лодка не тонет, потому что... она маленькая, или... она большая, или... она красная». Дети пяти-шести лет на вопрос: «Почему листочки в воде плавают?» отве­чают: «Потому что они маленькие и легкие». На вопрос: «Почему плавает пароход?» - «Потому что он большой и тяжелый». Таким образом, для объяснения некоторого свойства объекта дети используют другие свойства этого же объекта.

Полезно подчеркнуть, что особенности допонятийного мышления не являются жестко предопределенными возрастом, их преодоление может быть ускорено специально организованным обучением.

При нормальном развитии наблюдается закономерная замена мышления допонятийного, где компонентами служат конкретные образы, мышлением понятийным (абстрактным), где компонентами служат уже понятия и применяются формальные операции.

Вторая стадия приходит на смену первой не сразу, а постепенно, через ряд промежуточных этапов. Так, Л. С. Выготский выделял пять этапов в переходе к формированию понятий .

Первый - ребенку 2-3 года - проявляется в том, что при просьбе положить вместе похожие, подходящие друг к другу предметы ребенок складывает вместе лю­бые, считая, что те, которые положены рядом, и есть подходящие - это синкретизм раннего детского мыш­ления.

На втором этапе - 4-6 лет - дети используют элементы объективного сходства двух предметов, но уже третий предмет может быть похож только на один из первой пары - возникает цепочка попарного сходства.

Третий этап проявляется в школьном возрасте (7-10 лет): дети могут объединить группу предметов по сходству, но не могут осознать и назвать признаки, характери­зующие эту группу.

И наконец, у подростков 11-14 лет появляется понятийное мышление, однако еще несовер­шенное, поскольку первичные понятия сформированы на базе житейского опыта и не подкреплены научными дан­ными.

Совершенные понятия формируются лишь на пятом этапе, в юношеском возрасте, когда использование тео­ретических положений позволяет выйти за пределы соб­ственного опыта и объективно определить границы клас­са - понятия.

У подростков уже проявляется способность объеди­нить группу предметов по сходству, осознать признак, положенный в основу объединения, и использовать слово для наименования этой группы - с этого момента они используют понятия. Оперируя понятиями, подросток по­рождает суждения и постепенно овладевает более слож­ными формальными операциями, например выделением общего и противопоставлением его частному. Вступление в этап формальных операций вызывает у подростка ги­пертрофированное тяготение к общим теориям. Как по­казал Пиаже, склонность к теоретизированию становится в известном смысле возрастной особенностью подростков. Поскольку для них общее всегда существенно важнее частностей, постольку они тяготеют к созданию своих собственных теорий в политике или философии.

Дополнение:

Движущей силой формирования понятий и понятий­ного мышления является практическая деятельность, включающая не только разнообразные формы взаимо­действия с внешней средой, но и контролируемый экспе­римент. Поскольку мышление нацелено на выяснение природы отношений и связей между предметами, а лучший способ понять ее - это возможность их изменять и наблюдать результаты, то направленные изменения, производимые во внешней среде в процессе труда,- необходимая предпосылка развития мышления.

Управляемый эксперимент, доступный ребенку,- это игра. Она позволяет развивать мышление, вскрывая от­ношения между целями и средствами их достижения, и тем самым расширять опыт ребенка. Дети каждого возраста играют по-разному. До полутора лет ребенок, потерпев неудачу в игровой задаче, обычно не пытается решить ее иначе, не ищет новых средств, ведущих к достижению прежней цели, а меняет саму задачу, рас­пространяя ранее приобретенные навыки на новые об­ласти. Назначение такой игры, по мнению Брунера, заклю­чается в исследовании соотношения целей и средств без совершения потенциально опасных действий. У де­тей постарше игра способствует преодолению эгоцентриз­ма, поскольку она выступает как реальная практика смены позиций, как практика отношений к партнеру по игре с точки зрения той роли, которую ребенок выполняет. В этом смысле не только игра, но и любое общение со сверстниками способствует децентрации, т. е. соотне­сению своей точки зрения с позициями других людей.

Когда снимается ограничение, связанное с неспособ­ностью посмотреть на себя со стороны, происходит рас­ширение мыслительного поля, позволяющее построить систему отношений и классов, децентрированных по от­ношению к собственному «я». Именно это изменение и открывает путь для перехода мышления на новый уровень, к формированию новых интеллектуальных опе­раций. Попутно отметим, что разнообразные и конструк­тивные игры маленького ребенка с кубиками, мозаикой и т. п., ролевые игры детей постарше (дочки-матери, больница и др.) способствуют ускоренному преодолению эгоцентризма.

Следует помнить, что ребенок не способен глубоко усвоить теоретические знания, преподнесенные ему в го­товом виде, но может прийти к ним через собственную практическую деятельность. Для того чтобы изучить раз­нообразные объекты, ребенок должен действовать с ними самостоятельно, трансформировать их: перемещать, свя­зывать, комбинировать. Кроме того, ребенок должен научиться группировать - объединять действия и объекты по их сходству и различию. Например, когда ребенок сам наливает воду из двух стаканов равного диаметра в два стакана разного диаметра, сначала он думает, что при этом количество воды зависит от диаметра ста­кана. Если дать ребенку возможность снова перелить воду в два равных стакана, то у него постепенно ме­няется понимание происходящего. Появляются объяс­нения, связанные с идеей тождества, со ссылкой на исход­ное состояние. Ребенок концентрирует внимание на ис­ходной операции уравнивания: «Но сначала там было налито одинаково».

Итак, мышление развивается от конкретных образов к совершенным понятиям, обозначенным словом. Образы и представления у разных людей в высшей степени ин­дивидуальны и, сильно различаясь, не обеспечивают на­дежного взаимопонимания. Этим объясняется, почему взрослые не могут достигнуть высокого уровня взаимо­понимания при общении с детьми, находящимися на уровне допонятийного мышления. Понятия уже в сущест­венно большей мере совпадают по содержанию у раз­личных людей, что ведет к облегчению взаимопонимания. При этом понятие первоначально отражает сходное, не­изменное в явлениях и предметах. Постепенно оно стано­вится относительным и представляет действительность уже не только в связях и отношениях, но и в про­тиворечиях. Понятийная мысль получает возможность выхода за пределы непосредственно связанной с человеком системы координат путем их преобразования. Кроме дви­жения от частного к частному, благодаря присущей по­нятийному мышлению обратимости логических операций, становится доступным движение от частного к общему и обратно с помощью индукции и дедукции.

Одновременно со становлением понятий идет развитие другого взаимосвязанного с ним компонента мышления - операций, которые формируются в процессе преодоления ребенком ограничений допонятийного мышления. Процесс их развития, согласно Пиаже, включает три периода.

Сначала формируются структуры внешних материальных действий, затем - конкретных операций, т. е. системы действий, выполняемых уже в уме, но еще с опорой на непосредственное восприятие, после этого - структуры формальных операций, логики и понятийного мышления. Ребенок владеет определенными операциями в рамках достигнутого им этапа развития. Применяемые им опе­рации ограничивают, в свою очередь, уровень доступных ему представлений о пространстве и времени, причинности и случайности, количестве и движении.

Развитие операций ведет к появлению такого важного элемента понятийного мышления, как умозаключение. Умозаключение - вывод нового суждения (заключения) из одного или нескольких исходных суждений (посылок). Известны два основных вида умозаключений: индукция и дедукция. Индукция - такое умозаключение, в ко­тором посылки - конкретные частные случаи, а заклю­чение - общее положение, выводимое из наблюдения над этими случаями; дедукция - умозаключение, на основании общих положений делающее выводы о част­ных случаях.

Наименьшую единицу логического мышления - суж­дение - выделил Платон . Классифицировав сужде­ния на общие и частные, Аристотель показал, что законы природы и общества могут быть выражены только в форме общих суждений, истинных для всех объектов дан­ного класса. Он доказал, что если обе посылки частные, то из них нельзя сделать логического вывода, и предло­жил правила формирования умозаключения - силло­гизма. Например, два суждения: «драгоценные металлы не ржавеют» (большая посылка) и «золото - драго­ценный металл» (малая посылка) взрослый человек, обла­дающий развитым мышлением, воспринимает не как два изолированных, стоящих рядом предложения, а как го­товое логическое отношение, из которого делает вывод: «Следовательно, золото не ржавеет». Этот вывод не требует непременно личного опыта, он может быть сделан при помощи силлогизма, созданного в историческом про­цессе развития мышления.

Что необходимо, чтобы силлогизм стал основной опе­рацией логического мышления? Во-первых, человек дол­жен согласиться с большой посылкой и принять ее с пол­ным доверием, не сопоставляя с личным опытом, от

давая себе отчет в том, что она представляет из себя общее правило, не допускающее исключений. Во-вторых, он должен понять, что малая посылка указывает ему на то, что определенный объект относится именно к тому классу, относительно которого сформулировано общее правило - большая посылка, и, следовательно, этот объект обладает всеми теми качествами, о которых го­ворилось в общем правиле. Таким образом, вывод - это включение конкретного объекта в категорию, ука­занную в большой посылке. Эта операция возможна только в том случае, если обе посылки рассматриваются не изолированно друг от друга, а в едином контексте.

Формирование логического, так же как и развитие понятийного мышления, невозможно без определенного практического опыта или обучения. На ранних этапах исторического развития доминирующую роль играет лич­ный опыт; еще нет доверия к системе словесно-логических отношений и только определенные формы трудовой деятельности способствуют их возникновению. Это убеди­тельно показано А. Р. Лурия, проводившим исследо­вания в начале 30-х годов в отдаленных кишлаках. Он просил неграмотных крестьян сделать вывод из предла­гавшихся им посылок: «На далеком Севере, где снег, все медведи белые». «Новая Земля - на далеком Севере, и там всегда снег». «Какого цвета там медведи?» Часто следовал ответ: «Я не знаю, какие там медведи, я на Севере не был» или «Мы всегда говорим только то, что видим, того, чего мы не видели, мы не говорим». Таким образом, операция логического вывода из посылок не име­ла для испытуемых универсального значения, основная роль в умозаключении отводилась собственному практи­ческому опыту. Этим же испытуемым показывали различ­ные фигуры (рис. 11) и просили сказать, что они видят. Полученные ответы ярко иллюстрируют обращение лишь к непосредственному опыту . Сходным образом, т. е. изолированно, рассматривают обе посылки маленькие дети, они воспринимают их независимо друг от друга и поэтому не могут сделать логический вывод.

Благодаря силлогизмам и другим логическим формам, мышление становится доказательным, убедительным, не­противоречивым. В логических формулах (например, в силлогизме) воплощены как бы застывшие, законченные, четко и до конца сформулированные мысли, т. е. готовые продукты мышления. Они сохраняются в памяти как запас накопленных людьми знаний в форме общих ут­верждений (правил).

Рис. 11. Пример ограниченности восприятия наглядной практиче­ской ситуацией. Вверху: зрительные фигуры, предъявлявшиеся в ис­следованиях А. Р. Лурия неграмотным крестьянам, жившим в начале 30-х годов XX в. в отдаленных кишлаках Узбекистана; внизу: названия данные этим фигурам.

(Из кн Лурия А Р Об историческом развитии познавательных процессов М, 1974)

Несмотря на то, что формулировка общего правила ничего не добавляет к нашим знаниям, она полезна, поскольку правило легче хранить в памяти и передать другим людям, чем набор примеров. Нали­чие правила побуждает проверять новые случаи на соот­ветствие ему, при этом исключения становятся вдвойне заметными.

Однако возможности индукции, заложенные в правиле, ограничены. Вот как это проиллюстрировал в своей книге Пойа прекрасным примером, названным им «Логик, ма­тематик, физик и инженер». «Взгляни на этого мате­матика,- сказал логик.- Он замечает, что первые 99 чи­сел меньше сотни и отсюда с помощью того, что он называет индукцией, заключает, что все числа меньше сотни». «Физик верит,- сказал математик,- что 60 де­лится на все числа. Он замечает, что 60 делится на 1, 2, 3, 4, 5 и 6. Он проверяет несколько других чисел, например 10, 20 и 30, взятых, как он говорит, наугад. Так как 60 делится также и на них, то он считает экспериментальные данные достаточными». «Да, но взгля­ни на инженера,- возразил физик.- Инженер подозре­вает, что все нечетные числа - простые. Во всяком случае, 1 можно рассматривать как простое число. Затем идут 3, 5, 7- все, несомненно, простые. Затем идет 9- досадный случай, оно, по-видимому, не простое. Но и 11 и 13, конечно, простые. Возвратимся к 9,- говорит он,- я заключаю, что 9 должно быть ошибкой эксперимента»

Мы видим, что все специалисты ожидали, что наблюдаемая закономерность продолжается за пре­делами их наблюдений, разница между ними состояла лишь в числе проведенных наблюдений (99, 9 и 6) до формулирования вывода. Совершенно очевидно, что ин­дукция может приводить к ошибкам, но тем не менее она служит одним из основных средств получения знаний.

Итак, элементы, с которыми оперирует мысль,- это образы, представления, понятия, суждения и умозаклю­чения, а к основным операциям мышления относят анализ, синтез, сравнение, обобщение, классификацию, абстраги­рование, конкретизацию. Полезно отметить, что основные операции можно представить как обратимые пары: ана­лиз - синтез, выявление сходства - выявление раз­личий, абстрагирование - конкретизация. Теперь рас­смотрим, как протекает сам процесс мышления.

Критикуя позицию, а также гносеологический поход в определении понятия и понятийного мышления, с возмущением пишет: «Получается, что мыслительные возможности нормального взрослого человека в обыденной познавательной ситуации никак не выходят на уровень понятийно

действительности. «Истинными» понятиями (т. е. понятиями раскрывающими сущностные аспекты того или иного события) может мыслить разве что квалифицированный специалист и то только по от­ношению к узкому кругу профессионально-известных ему объектов» (106, с 16-17). Пока ничего не остается, как только согласиться с этим утверждением но в дальнейшем пытаться совершенствовать систему образования, чтобы люди действительно овладевали понятийным мыш­лением настолько, что пользовались бы им даже в обыденной жизни. Мы привыкли, что взрослые люди мыслят понятийно только потому, что они уже взрослые и, следовательно, имеют зрелые интеллектуальные структуры. Однако высшие формы мышления - это достояние культу­ры, человечества, но не отдельного человека, как доказывал Л. С.Вы­готский, т. е. отдельные индивиды могут в той или иной степени на­учиться мыслить понятийно, а могут и не научиться.

выделяет две стороны процесса обучения: усвоение понятий (как внешних ребенку единиц научного знания) и образование понятий (как когнитивных структур). «С психологической точки зрения образование понятий - это процесс превращения определенных еди­ниц объективно существующего знания в субъективные ментальные струк­туры, существующие уже «внутри» опыта человека в качестве психических новообразований» (107, с. 226). считает, что беспокоить­ся надо не просто об усвоении понятий, а о выстраивании в менталь­ном опыте ребенка понятийных психологических структур. Понятийные психические структуры она определяет как интегральные когнитивные образования, психическим материалом которых являются три модаль­ности опыта: словесно-речевая, визуальная и чувственно-сенсорная (107, с. 226). В связи с этим она предлагает в процессе обучения как можно более широко использовать богатство образного языка, подключать чув­ственно-сенсорные впечатления, визуальные схемы, т. е. ориентироваться на все составляющие понятийных структур, как она себе их представ­ляет, а не только на словесно-логические компоненты.

С подобными педагогическими установками активно боролся, который в своих педагогических исследованиях нагляд­но показал, как запечатленный образ, конкретные наглядные характе­ристики предметов мешают формированию полноценного понятия. Так, если при изучении злаков детям показывают образцы растений пше­ницы, овса, ржи и т. д., то в дальнейшем, несмотря на выученное опре­деление злаковых растений, дети им не пользуются и не считают зла­ками тростник и бамбук, т. к. их внешний вид не совпадает со сформи­рованным зрительным образом-эталоном (40, с. 193). Он приводит аналогичные примеры из курсов истории, географии и даже математики, где богатство и сила образных, эмоциональных впечатлений приводят ребенка к неправильным выводам и заключениям, несмотря правильно формулируемые определения тех или иных понятий. на подобных примерах показывает, что безусловно принимаемый и широко используемый в педагогике принцип образности и наглядности не позволяет формировать теоретическое мышление, ребенок продолжает мыслить от частного к частному, оказывается не в состоянии выделять общие закономерности в изучаемых понятиях. Ребенок хотя и употребляет научные термины, но их содержание остается конкретно обедненным, фактически он оперирует, как указывал, псевдопонятиями.

2.2. Структурно-функциональное определение понятийного мышления и его роли в обучении

Для изучения мышления в связи с обучением наиболее плодотворным представляется подход с позиций культурно-исторической концепции, в рамках которой рассматриваются особые законы формирования высших психических функций и, в частности, мышления в понятиях, и основная граница при изучении мышления проводится между понятийным и допонятийным уровнями его развития) Именно это деление имеет особое значение для педагогической психологии . Выготский связывал в первую очередь с объективными, существенными характеристиками предметов и явлений окружающего мира, которые опосредствовано выражаются с помощь символики слов и составляют содержание той или иной области научных знаний. Понятия, в нашем представлении, являются такими характеристиками явлений окружающего мира, в которых изоморфно отражаются их сущностные свойства, а также объективные связи и ношения с другими явлениями. Если понятия используются в качеств субъективных единиц мышления, то становится возможным адекватное осознание объективных законов природы и общества. Адаптивность человека, эффективность принимаемых им решений и деятельности в целом в значительной степени зависит от того, в какой степени он овладел понятийным мышлением. Успешность обучения также напрямую связана с данным типом мышлением, т. к. любая наука представляет собой ни что иное, как систему понятий.

Понятийным можно назвать такое мышление, при котором систематизация информации осуществляется с использованием объекта категориальных обобщений, а не функциональных, ситуативных эмоциональных, образных и других субъективных классификаций. Категоризация - это частный вид классификации, требующий выделения основных, внутренних, сущностных характеристик предмета или явления для отнесения его к определенному виду в рамках определенного рода, в отличие от любого объединения объектов по каким-либо произвольно выбранным, общим для них признакам. При поня­тийном мышлении осмысление информации происходит посредством включения новых представлений в объективные классификационные группы, основаниями которых являются внутренние, сущностные, кон­стантные характеристики предметов и явлений, а не любые внешние, изменчивые свойства. Связывание между собой явлений, событий, отдельных объектов, предметов или их групп происходит посредством установления генетических, родо-видовых, объективных причинно-следственных закономерностей, а не произвольных, субъективных ассоциаций. Понятийное мышление, таким образом, является субъек­тивной формой отражения объективно существующих законов.

Формирование понятийного мышления считал основной задачей интеллектуального развития. Индивид не только не получает его в готовом виде при рождении, оно может не развиться и к подростковому возрасту, т. к. не подчиняется природным законам возрастного созревания. В современной психологии до сих пор гос­подствуют биологизаторские представления относительно законов развития мышления. Согласно этой позиции, наиболее полно выра­женной в концепции Ж. Пиаже, мышление ребенка с необходимостью проходит через известные фазы и стадии, развиваясь до уровня по­нятийной логики независимо от того, обучается ребенок или нет (81-84). Не учитывается влияние не только систематического образова­ния, но и «спонтанного» обучения ребенка в процессе его общения со взрослыми.

Такой подход сохраняется в связи с тем, что до сих пор наукой не осознана зависимость развития мышления ребенка от овладения им речью, о которой говорил. Он выделял особый про­цесс - развитие значения слова, который предшествует формирова­нию понятийного мышления. писал: «Ребенок не выби­рает значение слова. Оно ему дается в процессе речевого общения со взрослыми. Ребенок не спонтанно относит данное слово к данной конкретной группе и переносит его значение с предмета на предмет, рас­ширяя круг охватываемых комплексом предметов. Он только следует за речью взрослых, усваивая уже установленные и данные ему в готовом виде конкретные значения слов. Ребенок не создает сам соответствующие значению слова комплексы, а находит их готовыми, расклассифицированными с помощью общих слов и названий. Благодаря этому комплексы ребенка совпадают с понятиями взрослых и, благодаря этому, возникает псевдопонятие - понятие-комплекс» (29, с. 152). «Ре окружающих с ее устойчивыми, постоянными значениями предопределяет пути, по которым движется развитие обобщений у ребенка, связывает собственную активность ребенка, направляя ее по определенному, строго очерченному руслу. Взрослые, обращаясь с ребенке при помощи речи, могут определить путь, по которому идет развитие обобщений, и конечную точку этого пути, т. е. обобщение, получаемое его результате» (29, с. 149-150). Характер общения ребенка со взрослыми во многом определяет, будет ли у него формироваться понятийное мышление или закрепляться различные допонятийные его формы.

В процессе спонтанной активности, вне общения со взрослыми ребенок никогда не сможет образовывать понятия и тем более развить мышление, которое их использует. Образование понятий - это исторический процесс коллективного познания. всегда подчеркивал, что «существует принципиальная разница, которая отделяет продукт биологической эволюции, натуральную форму мышления, от исторически возникшей формы человеческого интеллект (29, с. 175). Филогенетически понятийное мышление формировалось по мере познания людьми объективных закономерностей окружающей мира. Понятийное мышление отсутствует в примитивных сообществу и культурах, в которых еще не оформились науки и научный подход познанию. Это было доказано наблюдениями и экспериментальными исследованиями, Л. Леви-Брюля, К.) Стросса, Ф. Кликса и другими. Онтогенетически, как показал, его можно развить в процессе общения ребенка со взрослыми, посредством включения его в сложившуюся систему научных знаний. При этом он напоминал, что «понятия и подростка и взрослой человека, когда применение их ограничивается сферой чисто житейского опыта, не поднимаются выше уровня псевдопонятий, оставаясь не более чем общими представлениями, т. е. комплексами» (29, с. 176).Только освоение научных знаний способно привести к формированию полноценного понятийного мышления.

Любая наука представляет собой систему, где все законы, формулы, правила находятся в определенных взаимосвязях между собой Они организуются по принципу «понятийной пирамиды», верхушку ко торой образуют аксиоматические положения, трансформирующиеся от более общих к более частным понятиям. Поэтому любое новое понятие, которое ученик узнает на уроке, «благодаря тому, что оно является научным, по самой своей природе, предполагает какое-то место в системе понятий, определяющее его отношение к другим по­нятиям» (29, с. 222), т. е. потенциально содержит все направления бу­дущих связей и отношений для своего развития. Получаемые ребен­ком научные знания организуются в понятийные структуры, и тем самым им усваивается и общий понятийный принцип структурирования информации, т. е. формируется понятийное мышление.

Чтобы лучше представить сам процесс формирования и разви­тия внутренней «понятийной сетки», следует вновь обратиться к Л. С.Вы­готскому и вспомнить предложенное им разделение понятий на жи­тейские и научные, которые в своем развитии движутся как бы навстречу друг другу, «прорастают» друг в друга, имеют различные пути форми­рования. Житейские понятия формируются в личном спонтанном опыте ребенка, в процессе его речевого общения со взрослыми, являются результатом его собственных заключений и обобщений (часто неосоз­нанных). Ими он пользуется в повседневной жизни. Эти выводы и обоб­щения разрозненны, обычно никак не соотносятся между собой и не образуют системы. Чтобы выстроить систему самостоятельно, необ­ходимо пройти тот путь, который в своем развитии проделало челове­чество, постепенно формируя целостную систему научных знаний.

Однако в этом нет необходимости, т. к. в обществе создан специ­альный способ передачи знаний - обучение подрастающих поколе­ний. В процессе обучения дети усваивают научные понятия, которые системны по своей природе, как элементы целостной структуры той или иной науки. Усвоение научных понятий и формирование таким спо­собом понятийного мышления может быть начато и до обучения в школе. Если родители дают не «мифологические» и бытовые объяснения, а используют научную логику, отвечая на вопросы ребенка, то у него к моменту поступления в школу уже имеются в зачаточном виде интел­лектуальные подструктуры и механизмы, совместимые с теми, кото­рые требуются при усвоении научных знаний.

Сила житейских понятий, сформированных спонтанно еще до систематического обучения, в их тесной связи с самостоятельной де­ятельностью ребенка. Это «живые», развивающиеся понятия, т. к. ре­бенок постоянно использует их, анализируя окружающий мир, прини­мая решения и действуя. Слабость житейских понятий - в несистематизированности и неосознанности. Ребенок может интуитивно обоб­щать по существенному основанию, оперировать словами и образами как понятиями, но если эти операции не осознаны (ребенок не может отрефлексировать, как он это делает) или понятия не составляют тему закономерно взаимосвязанных элементов, то оказывается невозможным произвольное пользование такими понятиями. Ребенок на может переносить знания и опыт деятельности из знакомых ситуаций в новые, не умеет произвольно применять их там и тогда, где и когда это необходимо.

Сила научных понятий - в их системности, осознанности, т. е: потенциальной готовности к произвольному использованию. Усвоение систематизированных научных знаний формирует внутреннюю поня­тийную структуру, в рамках которой облегчается перенос навыков, приемов деятельности, усвоенных закономерностей. Слабость научных понятий - в их привнесенности, несвязанности с личным опытом ребенка, ограниченность их применения сферой учебного предмет, до тех пор, пока не установится их связь с практическим опытом знания не станут «своими».

Спонтанное зачаточное понятийное мышление необходимо как основа для усвоения научных понятий, без него научные понятия существуют как отдельные надстройки, обслуживающие выполнение заданий по конкретным школьным предметам. Ребенок не может им пользоваться для анализа жизненных проблем или «межпредметных: ситуаций. Пока научные знания не «прорастут» в житейский опыт ребенка, понятийное мышление будет оставаться неполноценным, поверхностным, редко используемым в практической деятельности, т. не будет функционировать как операциональный механизм интеллета в целом.

Как же возникает понимание, каким образом формируется умение произвольно и осмысленно пользоваться изначально только выученными понятиями? Известно, что выучить формулу, теорему, правило в конце концов может любой ученик, но пользоваться ими умеет далеко не каждый. Учителям хорошо знакома ситуация, когда ребенок бойко отвечает правило и тут же пишет с ошибками, знает формулу не может решить задачку. Это еще раз говорит о том, что проблема не в памяти. еще в начале прошлого века писал о том, что «прямое обучение понятиям всегда оказывается фактически невозможным и педагогически бесплодным. Учитель, пытающийся идти эти путем, обычно не достигает ничего, кроме бездумного усвоения ело! голого вербализма, симулирующего и имитирующего наличие соответствующих понятий у ребенка, но на самом деле прикрывающего собой пустоту. Ребенок в этих случаях усваивает не понятия, а слова, берет памятью, чем мыслью, и оказывается несостоятельным перед всякой попыткой осмысленного применения усвоенного знания. В сущ­ности, этот способ обучения понятиям и есть основной порок всеми осужденного, чисто схоластического, словесного способа преподавания» (29, с. 189). Как же протекает процесс овладения общими принципами, лежащими в основе понятия? Какие интеллектуальные операции при этом совершаются?

Когда школьник впервые слышит определение, видит формулу, он знакомится сначала только как бы с оболочкой, звучащим или зри­тельным образом, в результате у него возникает некое целостное впе­чатление, за которым, в общем-то, пока ничего не стоит. Он не может пересказать своими словами только что выученное правило или уви­деть, какие формулы в каких задачах надо использовать, пока не пре­вратит их в понятия. Это становится возможным только по мере их упот­ребления. Когда ученик, решая задачи, выполняя различные упражне­ния, пользуется формулами, правилами, то тем самым он устанавли­вает их связи с другими понятиями, очерчивает область применения, конкретизирует их значение, символы и слова наполняются смыслом. Только постепенно, по мере употребления, формулы или правила, со­единяясь с личным, внутренним опытом ребенка, будут наполняться конкретным содержанием, становиться понятными, используемыми про­извольно и правильно, а не просто воспроизводится по памяти. Этот процесс назвал законом развития понятия. Когда по­нятие развивается, от слова, определения или формулы абстрагиру­ется сущностный, внутренний смысл (объективный принцип), который и «прорастает» (встраивается как клеточка) в «понятийную сетку», «по­нятийную пирамиду», занимает определенное место в единой много­мерной системе координат среди равноценных, более общих и более конкретных понятий.

По мере овладения научными понятиями индивидуальный внут­ренний опыт перестраивается и организуется в соответствии с систе­мой объективных родо-видовых отношений обобщения, соподчинения, включения, однородности, а также законами изменчивости и разви­тия, которые присущи той или иной сфере знаний, и воспроизводит ее многомерную «сетку вертикальных и горизонтальных связей», где каждый элемент (понятие) закономерно связан с другими. Именно поэтому в понятийной интеллектуальной структуре легко осуществляется «перенос» знаний, навыков и приемов деятельности, становится воз­можной полная операциональная обратимость - возможность разно­направленного, свободного, чувствительного к противоречиям поиска, которая обеспечивает достоверность выводов и умозаключений В этом случае и любые научные знания, с которыми человек знакомится впоследствии, он понимает и усваивает без заучивания, они как бы «ложатся» на его понятийные структуры. Его жизненные наблюдения также вписываются в «понятийную сетку», в результате чего обеспечивается адекватность восприятия и понимания их объективной логики. Если понятийные структуры не сформировались, то человек не замечает ошибок, нелогичности теоретических построений, затрудняется с проверкой или обоснованием собственных выводов, принимает решения, которые не приводят к желаемому практическому результату. Начальные этапы становления понятийного мышления, методы его диагностики и оптимизации дальнейшего развития исследованы нами и подробно описаны в практических руководствах (123,124,133) Нами выделены основные операции понятийного мышления и определены типы тестовых заданий, которыми можно оценить степень развития. Чтобы составить представление о степени сформированности понятийного мышления у ребенка, поступающего в школу, не обходимо выяснить:

1. какого рода обобщения доминируют - категориальные или классификационные;

2. имеется ли вертикальная составляющая родо-видовых структур или
обобщения пока одномерны (выделились ли родовые понятия в качестве особого уровня, надстраивающегося над видовыми понятиями, или они существуют как равнозначные);

3. используются ли в мышлении причинно-следственные закономерности или доминирующими являются различные ассоциативные
связи.

Например, можно у ребенка спросить, какие слова лучше всего подойдут к словам «кастрюля, тарелка»? Если он добавит «чашку», «ложку», «сковородку» и пр., потому что все это - посуда, то им используется категориальное обобщение. Но если он добавляет слова «суп» «каша», то используется функциональная классификация, при которой объединяется все, что имеет отношение к еде. Нередко дети добавляют «плиту», «кухонный стол», т. е. используют ситуативную классификацию, объединяя все, что находится на кухне. Бывало, что дети добавляли «лампочку» или «аквариум», объясняя, что все это стеклянное, все бьется, т. е. использовали внешний, а не сущностный признак.

Задания, аналогичные приведенному выше, позволяют выяснить какого рода обобщения доминируют в мышлении ребенка. Если редко прибегает к категоризации, то у него могут формироваться совсем не те обобщения, к которым пытается подвести учитель, приводя различные примеры из одного категориального ряда. Трудно даже предсказать, какие ассоциации могут возникать у ребенка во время объяснения, но они могут быть совершенно не связаны с итоговым выводом учителя. Правило в дальнейшем останется непонятым, даже если и будет выучено.

Обычно не возникает вопроса, сформирована ли у ребенка вер­тикальная составляющая понятийных структур. Дети задолго до 7 лет начинают употреблять обобщающие «родовые» слова, а не только конкретные «видовые». Они не только знают разных птиц, разные цветы, разные предметы, относящиеся к посуде, и употребляют эти конкрет­ные названия, но и умеют правильно использовать сами обобщающие слова («птицы», «посуда» и пр.). И, тем не менее, их мышление может оставаться «одномерным», а обобщения - образными. Если попросить найти лишнее слово в ряду: синица, голубь, птица, воробей, утка, - то более 80% 7-летних детей уверенно говорят, что лишнее - «утка». Подобные задания показывают, что родо-видовая структура еще не освоена, конкретное слово и обобщающее понятие могут существо­вать как равнозначные и рядоположенные, а обобщения осуществляться по общему впечатлению. Или, прослушав ряд: Петя, Вова, Стасик, Пет­ров, Коля - дети могут утверждать, что лишнего слова среди них нет, т. к. это все мальчики. Т. е. дети реагируют на возникающие образы, а не на понятия, стоящие за словами. Вследствие этого они часто не могут сделать, казалось бы, очевидного вывода или делают такой, от кото­рого у учителей опускаются руки.

Если детьми не усвоен генетический принцип и представления о причинно-следственных связях, то ими воспринимается только вне­шняя описательная сторона информации. Доказательство для них ни­чем не отличается от обычного рассказа, поэтому и последователь­ность в изложении его содержания может быть любой. Этот аспект развития детского мышления исследован достаточно хорошо в рабо­тах Ж. Пиаже и (28, 29, 30, 83, 84).

В разработанной нами ТООР при определении готовности к обу­чению в школе выделяются и анализируются два типа понятийного мышления: интуитивное, формируемое в личном опыте ребенка, и «осо­знанное» мышление на основе правил. При исследовании интуитив­ного мышления ребенку предлагаются задания на дополнение, исклю­чение, обобщение, где принцип деятельности (основание классифи­кации) он выбирает самостоятельно в соответствии с доминирующей внутренней установкой на сущностные или на эмоциональные, ситуативные и другие «случайные» признаки. Естественно, установка может включаться неосознанно, т. е. ребенок фактически не выбирает} просто действует привычным для себя способом.

Интуитивный выбор по внешнему проявлению бывает очень похож на полноценное понятийное мышление: ребенок правильно производит обобщение по существенному основанию, дополняя или формируя группы, исключая неподходящие предметы или слова. Но при этом часто не может объяснить, как он это делает и почему надо делать именно так, или дает нелепые объяснения. Это происходит потому, что ребенок в большинстве случаев оперирует еще не понятиям, а образами, и не сопровождает свои действия речевой рефлексией. Тем не менее, такая интуитивно осуществляемая аналитико-синтетическая деятельность свидетельствует о том, что у ребенка уже имеются, хотя и в зачаточном состоянии, разрозненные понятийные образования (но не структуры) и пока не сам ребенок (т. к. нет осознанности и произвольности), но его мышление ими пользуется.

При исследовании «осознанного» мышления ребенку предлагаются задания, в которых принцип действия уже приведен и его надо только использовать. Правила, принцип, закономерность - это отношения, связи, т. е. абстракции , и поэтому не могут быть даны непосредственно в восприятии. Суть правила или принципа действия можно передать только опосредствованно, с использованием организованных определенным образом «материальных носителей» - слов, образов, символов. Даже в наиболее «чистом» символьном выражении (в виде формул) суть закона или правила отнюдь не очевидна и, как мы знаем на собственном опыте, может пониматься по-разному или не пониматься вообще. К примеру, мы легко запоминаем формулы из курса школьной физики, но если при этом испытываем затруднения при решении задач, т. е. не можем пользоваться этими формулами, значит, мы не понимаем сути выраженных в них закономерностей. Смысловая неоднозначность восприятия - это не исключение правило, т. к. свойств или связей у любого явления всегда много (и. хотя бы несколько), следовательно, возможно столько же вариант обобщения (или абстрагирования). Вспомним элементарный прим субъективного изменения вида и смысла одной и той же картинки в зависимости оттого, что мы выделяем в качестве «фигуры» или «фон

Ребенок (как и взрослый человек) может считать, что ему все понятно хотя бы потому, что он как-то объясняет для себя усваиваемые знания. Однако часто он видит отнюдь не ту «фигуру», которая закодирована в формуле, схеме или определении. Существует единственный способ проверки правильности понимания: предложить ребенку задания, где этим правилом надо воспользоваться. Применение будет адекватным, если у него сформировалась соответствующая понятийная структура, в рамках которой легко осуществляется перенос принципа деятельности в другие аналогичные ситуации. Таким же способом можно проверить, сформировался ли у ребенка сам операциональный механизм работы мышления по правилу.

Для этой цели нами используются известные задания на рече­вые, образные и визуальные аналогии (123). Если ребенок правильно подбирает пару, аналогичную примеру, то действовать по правилу он сможет. Но это еще не повод утверждать, что он действительно абст­рагирует и выделяет само правило, т. е. оперирует именно отношени­ями. В процессе образного сравнения пар ребенок может пользовать­ся подстановкой и перебором и, почувствовав тождество, делать пра­вильный выбор. Такой вариант работы свидетельствует о наличии по­нятийных структур, но об отсутствии еще осознанности и произвольно­сти. В этом случае ребенок может осознать и объяснить способ дей­ствия (и то не всегда) только после того, как выполнит задание. Но по­нимание как планирование еще не предшествует его деятельности.

Способность к абстрагированию отношений и оперированию ими, отвлекаясь от конкретного, предметного, качественного содержания материала, это свойство уже следующего уровня развития мышле­ния - абстрактного. Абстрактное мышление часто отождествляют с понятийным или символическим, хотя понятийное и символическое мышление разводят между собой. Понятийное мышление называют абстрактным обычно потому, что оно использует обобщения. Опера­ция обобщения содержит в себе элемент отвлечения от конкретной предметности, т. е. момент абстрагирования, но, тем не менее, мыш­ление в полном смысле абстрактным не становится, т. к. операцио­нальной единицей остаются свойства или образы, пусть и менее кон­кретные. Понятийное мышление еще не может быть названо абст­рактным, т. к. всегда тесно связано с качественной, содержательной стороной определенной области окружающего мира. В нем основ­ные категории и понятия определяются еще посредством качественных описаний и характеристик.

Мы предлагаем следующие характеристики операциональным единицам различных типов мышления, чтобы разделение их было бо­лее отчетливым.

Образное мышление оперирует целостными образами предметов и явлений или любыми их свойствами (или комплексами свойств).

Понятийное мышление оперирует сущностными свойствами-понятиями, которые уже не могут быть названы свойствами в прямом
смысле этого слова, т. к. характеризуют не предмет, а отношение
его к определенной родовой группе (или зрительными, речевыми?
образами, «сцепленными» с этим понятием).

Символическое мышление оперирует заместителями конкретных предметов, явлений, образов, причем каждая «качественная единица» обозначена, заменена собственным символом. Символизация осуществляется вполне произвольно и служит для удобства оперирования. (Например, ноты, буквы, цифры, знаки дорожного движения и пр.)

Абстрактное мышление оперирует формальными характеристиками, но не самих объектов и явлений, а количественными, интервальными, структурными, функциональными и любыми другими закономерными отношениями и зависимостями между объектами и явлениями. Преобразованиям подвергаются именно эти формальные характеристики взаимоотношений безотносительно к качественной определенности информации о тех явлениях, между которыми эти отношения устанавливаются. Абстрактные структуры формируются как закономерное обобщение и символизация понятийных структур. Абстрактное мышление оказывается неполноценным, если оно «вы­растает» из псевдопонятийного (например, комбинаторного мышления, в котором отсутствуют структуры, отражающие характеристики развития, и объективное различение существенных и несуще­ственных признаков).

Для выявления абстрактного мышления мы предлагаем детям такие задания, выполнить которые посредством оперирования образами невозможно. Например, ребенку предлагается выбрать картинку, на которой изображен предмет, выполняющий функцию, противоположную функции холодильника (для ребенка инструкция формулируется в другой, понятной ему форме). Найти предмет с противоположной функцией можно только в том случае, если эту функцию выделить (отделить от предмета), а затем «обернуть» - понять, какая функция будет ей противоположна, и подобрать предмет, который для этого служит. В образной и псевдопонятийной сферах эта задача не решаем Используются также задания, которые можно решить, если при ера нении использовать количественные или интервальные отношения, на основе образного сопоставления их решить не удается.

В нашей культуре при традиционной системе воспитания «спонтанно» абстрактное мышление не развивается вообще. Оно отсутствует более чем у 90% детей, поступающих в школу, но может быть в дальнейшем вполне успешно сформировано. Например, абстрактное мышление развивается практически у всех, кто обучается в начальной школе по программе.

Возможность формирования понятийного мышления учащихся младших классов в значительной степени зависит от их речевого раз­вития. На ведущую роль речи в развитии мышления в понятиях указы­вал еще. Для развития понятийного мышления младшего школьника важно выяснить не столько его словарный запас, пра­вильность произношения звуков и построения фраз, что обычно про­веряется педагогами и логопедами , сколько то, приобрела ли речь инструментальную функцию в интеллектуальной деятельности ребенка. Используемые в ТООР задания на исправление, восстановление, завершение предложений наглядно демонстрируют, что доминирует в интеллектуальной активности ребенка: образные представления или речевой анализ. Они показывают, выполняет ли речь только вторичную, обслуживающую функцию при главенстве целостных и конкретных об­разных представлений или она уже начала выделяться в качестве само­стоятельного аналитического инструмента для формирования более отвлеченных образов-понятий. Последнее особенно важно для того, чтобы ребенок адекватно воспринимал и понимал объяснения учителя. Если ребенок еще не оперирует собственно речевыми высказываниями, а воспринимает их исключительно образно, то многие, особенно наибо­лее отвлеченные рассуждения учителя будут для него вообще недоступны. Ответы на тестовые задания однозначно показывают, может ли ребенок выделять и анализировать слова как текст или он реагирует только на образ, который возникает на основе услышанного, а конк­ретные слова, их последовательность не имеют для него никакого са­мостоятельного значения, не направляют на извлечение смысла. Если прослушав несколько раз предложение «Начал таять снег, и закончи­лась весна», ребенок утверждает, что оно правильное, то это означа­ет, что он «видит» картинку, как весной тает снег, а информация, кото­рую несут слова, им никак не воспринимается. Еще более показатель­ны задания на восстановление или завершение предложений. Когда предлагается вставить пропущенные слова в предложении «Мальчик... и дверь открылась», дети, ориентирующиеся в первую очередь на образ, «видят» входящего мальчика и соответственно это озвучивают: «Мальчик вошел, и дверь открылась», не обращая внимание на некор­ректность речевого высказывания. Еще более наглядно второстепен­ная роль собственно слов видна, когда ребенок фразу «В комнате по­гас свет, потому что...» заканчивает словами «потому что темно». Очевидно, что он просто вербализует возникший образ темной комнаты но абсолютно не воспринимает смысл даже собственного речевого высказывания. Ребенок может закончить предложение «Мальчик упал с велосипеда и разбился, потому что...» словами «потому что больно» «потому что разбил коленку», т. е. описывая продолжение ситуации образ которой у него возник, а не самого предложения, на текстовую логику которого он вообще не реагирует.

Задания на завершение предложений позволяют также проанализировать, в какой степени ребенком воспринимается логика доказательства, освоены ли им языковые выражения причинно-следственный связей. Предложения подобраны так, что в одном случае ребенку надо при известной причине придумать следствие, в другом - указать причину,

т. к. следствие дано, в третьем - составить трехступенчатую причинно-следственную цепочку. Если ребенок не справляется с этими заданиями, то его мышление находится пока на «описательном» уровне, представляет собой «вербализацию» возникающих образов. Как бы ни старался учитель, такому ребенку будет недоступна логика доказательства. Обоснования и выводы им будут восприниматься как обычные рассказы, которые можно излагать по-своему, выделяя каждый раз то, что кажется интереснее. Он сможет что-то воспроизводить по памяти, но мыслительный процесс при этом возникать не будет. Более того, ребенок не сможет понимать объяснения учителя, представить о чем идет речь на уроке, если в его опыте нет образных эквиваленте этим рассказам. Такие дети не могут строить представления только на основе речевых высказываний, адекватно переводить слова в образы и тем более в логические категории.

Если в результате обследования диагностируется слабый уровень произвольного владения речью, то далее необходимо, анализируя результаты по другим тестам диагностического комплекса ТООР, определить причину, прежде чем давать какие-либо рекомендации начинать работу с ребенком. Наиболее вероятные причины:

Социально-педагогическая запущенность;

Повышенная тревожность;

Замкнутость, необщительность;

Нейродинамическая ригидность с замедленной врабатываемостью;

ММД (особенно по ригидному или астеничному типу);

Элементы аутизма в поведении;

Явное доминирование визуальной или кинестетической репрезентативной системы;

Неразвитость, малый объем речевой памяти.

Во всех случаях определенную пользу приносит интенсификация доброжелательного общения с ребенком, а также обучение его чтению. Чтение существенно обогащает речевой опыт ребенка, форми­рует многообразные связи его образных представлений с речевыми высказываниями, позволяя в дальнейшем значительно легче воспри­нимать информацию на слух, способно компенсировать отрицатель­ное влияние всех, перечисленных выше факторов. Однако желатель­но учитывать и собственную специфику каждого случая.

В процессе познания мира человек опирается на данные своих ощущений, однако его разум обладает способностью усматривать в конкретных вещах и процессах; так мы приходим к возникновению понятий, которые выступают абстракциями реальных предметов и событий. Следует отметить принципиально понятийный характер нашего мышления, ибо понятие есть: 1) итог мыслительного процесса, 2) начало дальнейшего процесса мышления, когда, прибегая к операциям и законам логики, мы можем сделать выводы без обращения к конкретным вещам.

Кроме этого очевидно и другое, а именно, что человеческое общение немыслимо без использования понятий. Это касается и обыденной, и научной, культурной и т.п. форм общения. Важно при этом указать на однозначность используемых понятий, т.е. на их когерентность (т.е. согласованность) в различных социальных средах; в противном случае человеческая коммуникация станет невозможной или неэффективной. Известно, что в политической, экономической, юридической и т.п. видах практики в текстах официальных документов нередко специально оговаривается, что (именно) договаривающиеся стороны или руководящие органы понимают под ключевыми понятиями текста; в противном случае после его одобрения неизбежны различные его толкования, что поставит под угрозу выполнение соглашений или официальных распоряжений. Даже в обыденном общении мы не можем избежать необходимости однозначного толкования понятий, иначе наша практика приобретет неопределенный, неорганизованный характер. Так, если под словом «отпуск» понимать любое отсутствие работника на рабочем месте, а не узаконенное регламентом, то фраза: «Иванов сейчас в отпуске» может ввести в заблуждение кого угодно. Или, обсуждая спортивную тему, мы употребляем такие понятия как «чемпион», «призер», «участник соревнований» и т.п., придавая вполне определенный смысл каждому из них. Не менее очевидна необходимость понятийной строгости в сфере науки, где исходные понятия («поле», «вещество», «интеграл», «биоценоз», «синтез» и т.п.) жестко предопределяют результат научной работы. Однако из собственной практики мы знаем, что одно и то же слово подчас приобретает особое содержание в зависимости от сферы его применения. Например, мы говорим «рынок», но понимаем, о чем идет речь, из контекста разговора; одно значение этот термин имеет, когда мы сообщаем о том, что отправляемся за покупками, и другое, когда мы обсуждаем экономическую конъюнктуру города, района, страны и т.д.

Понятийное мышление - это всегда осознанное вербализованное мышление. Если для допонятийных видов характерными признаками являются эгоцентризм, обилие трансдуктивных связей, ситуативность, привязанность к личному опыту, синкретизм, то для понятийного мышления характерны децентризм, умение отстраненно взглянуть на проблему в более широкой и разнообразной системе координат, преимущественное использование индуктивных и дедуктивных способов анализа действительности (аргументированное получение умозаключений от частного к общему или от общего к частному), иерархическая соподчиненность признаков с выделением центральных, существенных и случайных, периферических, высокая критичность и полнота понимания, включая понимание скрытого смысла и подтекста. (Крылов Альберт Александрович Психология (учебник 2-е издание)

Для того чтобы использовать в качестве орудия мышления понятия, надо пройти достаточно длительный период осознанного и адекватного владения ими. Обычно понятийное мышление связывают с взрослым человеком, для которого этот вид является не только основным и самым удобным, но и подчиняющим себе, буквально пронизывающим все остальные виды, особенно наглядно-действенное и наглядно-образное. Понятие определяется как единица мышления, отражающая общие и наиболее существенные признаки предметов и явлений действительности и выражающаяся в словесной (вербальной) форме.

Поскольку методы исследования понятийного мышления связаны с исследованием их вербальных форм, то наиболее распространены бланковые вербальные варианты. Например, в методике «Сравнение понятий ». Произведя оценку понятийного мышления с помощью методики «Сравнение понятий» мы сравниваем понятия между собой. Испытуемый проводит обследование общего поля семантических признаков, и отбирает наиболее устойчивые, наиболее характерные. В предлагаемой методике, составленной из 22 пар сравниваемых понятий, испытуемый должен сам установить наличие общего семантического поля и отдифференцировать «одно-полевые» пары от несопоставимых, которые соответствуют разным семантическим полям.

Испытуемые получают бланк с 22 парами сравниваемых понятий, где 15 пар относятся к одному семантическому полю признаков, а 7- к разным. Инструкция для испытуемых состоит в том, чтобы указать общие существенные признаки для сравниваемых пар понятий. Можно регистрировать и время эксперимента.

Правильные ответы по 15 однополевым парам оценивают в баллах, результаты суммируют. Норма соответствует показателям от 10 до 15 баллов. Более низкие результаты свидетельствуют о недостаточном умении выделять и обобщать признаки понятий

Подсчитывается количество правильно указанных признаков в соответствии с групповой лингвистической нормой и переводится в сумму баллов. В этих и аналогичных им методиках определяется умение испытуемых выделять существенные признаки, сравнивать их между собой, исключать неподходящие, обобщать и классифицировать. Снижение и искажение уровня обобщений является одним из самых показательных признаков при диагностике мышления.

Другая методика исследования понятийного мышления - это методика «Логика связей » чаще всего используется в классической литературе под названием «Сложные аналогии». но, поскольку методики «Простые аналогии» и «Сложные аналогии» различаются между собой по дальнейшему увеличению абстрагирования и дифференциации именно отношений между понятиями, предлагается более точное название ее -- «Логика связей».

Методика направлена на выяснение того, в какой мере испытуемым доступно понимание абстрагированных типов связей между отдельными понятиями, а также распространение этого понимания на другие конкретные примеры. Кроме того, она позволяет выяснить способность испытуемых логически мыслить, уметь различать типы связей, критически соотносить их между собой. Практика показала, что применение этой методики на испытуемых с недостаточным образованием вообще бессмысленно, и ее рекомендуют использовать только при наличии среднего и даже высшего образования. мышление методический исследование понятийный

Методика состоит из двух этапов. Вначале испытуемым предлагают специальный верхний раздел бланка, где перечисляются 6 типов разных связей между понятиями, и предлагают самостоятельно или в крайнем случае с помощью экспериментатора определить эти связи. Если испытуемый оказывается не в состоянии выполнить эту часть задания, дальнейшее проведение эксперимента не имеет смысла. В случае положительного результата переходят ко 2-й части методики. Испытуемым предъявляются 20 пар понятий, рядом с которыми расположен цифровой ряд от 1 до 6 по количеству определяемых связей. Задача испытуемого состоит в выборе правильной цифры, обозначающей один из 6 типов связей. Правильный ответ оценивается в 1 балл, неправильный -- 0 баллов. Результаты суммируются. Максимально возможный результат -- 20 баллов, результаты менее 10 баллов считаются неудовлетворительными.

Одним из наиболее распространенных в практике исследования мышления любых видов является метод «Исключение лишнего ». С помощью этого метода можно достаточно убедительно показать особенности аналитической и синтетической деятельности мозга.

Так, например, если испытуемым предъявить несколько названий рек России Волга, Лена, Ангара, Иртыш, Обь и попросить выбросить одно лишнее название, то чаще всего испытуемые исключают слово "Волга", поскольку все остальные реки находятся на территории Сибири. Иногда появляются ответы "Иртыш" по причине грамматических особенностей рода (все остальные названия женского рода), иногда "Ангара" (единственный приток Енисея). По степени обобщенности признаков ответ "Волга" наиболее правилен. Аналогично оцениваются результаты и при использовании картинок с четырьмя нарисованными предметами, где один предмет надо исключить: например, на карточке нарисованы керосиновая лампа, электрическая лампочка, свеча и солнце, где правильный ответ "солнце". Рассуждения типа "надо удалить свечу, она быстро сгорает и невыгодна" свидетельствуют о снижении и даже искажении уровня обобщений.

В предлагаемой методике используется 24 набора достаточно близких по смыслу понятий. Задачей испытуемых является отбор в каждой строчке только двух слов, наиболее тесно связанных с тестовым словом, стоящим перед скобками. Возможно обсуждение первого задания с целью снятия всех вопросов и затруднений испытуемых. Кстати, по этим вопросам экспериментатор может составить представление об особенностях процесса мышления, например, о его излишней конкретности, расплывчатости, слабой сосредоточенности на цели.

Выводы по первой главе

В ходе изучения литературных источников по данному вопросу нами было выяснено, что:

Мышление является высшим познавательным процессом.

Оно представляет собой порождение нового знания, активную форму творческого отражения и преобразования человеком действительности.

Отличие мышления от других психологических процессов состоит в том, что оно почти всегда связано с наличием проблемой ситуации, задачи, которую нужно решить

Мышление - познавательный психический процесс, позволяющий индивиду понимать окружающий мир, самого себя, понимать связи между событиями, явлениями и выстраивать на этой основе свое поведение. Мышление играет важную роль в попытках человека адаптироваться к реальной жизни.

Основные отличия мышления от других высших психических процессов состоят, в частности, в том, что:

• · оно порождает результат, которого либо в действительности, либо у самого субъекта до этого не существовало;
• · оно почти всегда связано с наличием проблемной ситуации;
• · мышление выходит за пределы чувственного познания;
• · оно выявляет связи между предметами и явлениями, которые не даны человеку непосредственно;
• · оно присутствует во всех высших психических процессах, и уровень развития каждого из них определяется степенью включенности в него мышления.

Мышление подразделяется на практическое и понятийное.

Практическое мышление - представлено наглядно-действенным и наглядно-образным, а теоретическое - образным и понятийным мышлением.

В процессе мыслительной деятельности человек познает окружающий мир с помощью особых умственных операций. Основными мыслительными операциями являются анализ, синтез, сравнение, абстракция, конкретизация и обобщение.

С точки зрения Б.Г.Ананьева, методы психологического исследования являются системами операций с психологическими объектами и вместе с тем являются гносеологическими объектами самой психологической науки.

Классификация методов по Б.Г. Ананьеву.

• 1. Организационные: сравнительный, лонгитюдный, комплексный.
• 2. Эмпирические: обсервационные (наблюдение, самонаблюдение)

эксперимент (лабораторный, полевой, естественный),

психофизиологические,

анализ продуктов и процессов деятельности (праксиметрические методы),

моделирование, биографический метод.

• 3. Методы обработки данных: методы математической статистики, качественного описания.
• 4. Интерпретационные методы: генетические (фило- и онто-), структурные (классификация, типологизация).

Разделение методов данной группы целесообразнее выразить в таком виде:

• o наблюдение
• o эксперимент
• o тестирование
• o опрос
• o моделирование
• o анализ продуктов деятельности

Метод эксперимента нашел достаточно широкое применение в исследованиях мышления.Многообразие методов исследования мышления приводит к дифференциации и типов психологического исследования мышления.

Понятийное мышление - это всегда осознанное вербализованное мышление. Поскольку методы исследования понятийного мышления связаны с исследованием их вербальных форм, то наиболее распространены бланковые вербальные варианты. Например, методика «Сравнение понятий»,«Логика связей» и методика «Исключение лишнего».