«Он любовник из любовников. Истории любви Был ли хорошим мужем сергей эфрон

В середине октября 1941 года в помещении внутренней тюрьмы НКВД города Орла было расстреляно сразу 136 человек, приговорённых по печально известной 58-й статье УК СССР. Среди них был и публицист, писатель, разведчик, муж известной поэтессы Марины Ивановны Цветаевой, Сергей Эфрон, биография которого легла в основу этой статьи.

Сын революционеров-народовольцев

Родился Сергей Эфрон 26 сентября 1893 года в Москве в весьма беспокойной семье. Его родители принадлежали к народовольцам - той группе молодёжи восьмидесятых годов XIX века, которая считала своим предназначением переделку мира. Конечный результат такой деятельности им вырисовывался крайне туманно, но в разрушении существовавшего уклада жизни они не сомневались.

Мать Сергея - Елизавета Петровна Дурново, происходившая из старинного дворянского рода, - и отец Яков Константинович - выходец и крещёной еврейской семьи - познакомились и поженились, находясь в эмиграции в Марселе.

Студент-филолог

Поскольку Сергей Эфрон рос в семье, где родители на первое место ставили борьбу за светлое будущее, забота о нём легла на старших сестёр и родственников отца. Тем не менее Сергей получил достойное образование. Успешно окончив известную в своё время Поливановскую гимназию и поступив на филологический факультет Московского университета, начал пробовать свои силы в литературной и театральной деятельности.

Он рано лишился родителей. В 1909 году не стало отца, а на следующий год в Париже покончила с собой мать, не пережившая самоубийства своего младшего сына Константина. С этого времени и вплоть до совершеннолетия над Сергеем была установлена опека его родственников.

Встреча со своей судьбой

Важнейшим событием в его жизни, во многом определившим всю дальнейшую судьбу, стало знакомство с молодой, ещё тогда мало кому известной поэтессой Мариной Цветаевой. Судьба свела их в 1911 году в Крыму на даче поэта и художника Максимилиана Волошина, являвшейся в те годы своеобразной Меккой для всей московской и питерской богемы.

Как потом многократно свидетельствовала сама поэтесса, он сразу сделался её романтическим героем и в стихах, и в жизни. Марина Цветаева и Сергей Эфрон поженились в январе 1912 года, а уже в сентябре у них родилась дочь Ариадна.

Первая мировая война и революция

Когда началась Первая мировая война, как истинный патриот, он не мог оставаться в стороне, но ввиду слабого здоровья на фронт не попал, а, признанный «ограниченно годным», добровольно записался братом милосердия на медицинский поезд. Следует отметить, что такого рода деятельность требовала немалого мужества, так как умереть в поезде от инфекции было ничуть не меньше шансов, чем на фронте от пуль.

Вскоре, воспользовавшись возможностью окончить ускоренный курс юнкерского училища, а затем школу прапорщиков, вчерашний санитар оказывается в Нижегородском пехотном полку, в котором и встречает октябрьские события 1917 года. В той трагедии, которая расколола Россию на два враждующих лагеря, Сергей Эфрон безоговорочно принял сторону защитников прежнего, гибнущего на глазах мира.

Участник Белого движения

Возвратившись осенью в Москву, он стал активным участником октябрьских боёв с большевиками, а когда они закончились поражением, отправился в Новочеркасск, где в то время генералами Корниловым и Алексеевым формировалась Белая добровольческая армия. Марина тогда ожидала второго ребёнка. Им стала дочь Ирина, прожившая менее трёх лет и умершая в Кунцевском детском приюте от голода и заброшенности.

Несмотря на своё слабое здоровье, Эфрон внёс достойный вклад в Белое движение. Он был в числе первых двухсот бойцов, прибывших в 1918 году на Дон, и принимал участие в двух Кубанских походах Добровольческой армии. В рядах легендарного Марковского полка Сергей Яковлевич прошёл всю Гражданскую войну, познав радость взятия Екатеринодара и горечь поражения под Перекопом.

Позже, в эмиграции Эфрон написал воспоминания о тех боях и походах. В них он со всей откровенностью признаёт, что наряду с благородством и проявлениями духовного величия, Белое движение несло в себе и много неоправданных жестокостей и братоубийства. По его словам, в нём бок о бок уживались и святые защитники православной Руси, и пьяные мародёры.

В эмиграции

После поражения под Перекопом и потери Крыма значительная часть белогвардейцев покинула страну и эмигрировала в Турцию. Отплыл с ними на одном из последних пароходов и Эфрон. Сергей Яковлевич жил некоторое время в Галлиполи, затем в Константинополе и наконец перебрался в Чехию, где в 1921 году стал студентом Пражского университета.

На следующий год в его жизни произошло радостное событие - Марина вместе с десятилетней дочерью Ариадной (второй дочери Ирины уже не было в живых) покинула Россию, и их семья воссоединилась. Как следует из воспоминаний дочери, оказавшись в эмиграции, Сергей Яковлевич тяжело переносил разлуку с Родиной и всеми силами рвался назад в Россию.

Мысли о возвращении в Россию

В Праге, а затем в Париже, куда они переехали в 1925 году, сразу после рождения сына Георгия, Сергей Эфрон активно включился в политическую и общественную деятельность. Круг его занятий был весьма широк - от создания Демократического союза русских студентов до участия в масонской ложе «Гамаюн» и Международном евразийском обществе.

Остро переживая приступы ностальгии и по-новому осмысливая прошлое, Эфрон приходил к мысли об исторической неизбежности произошедшего в России. Лишённый возможности дать объективную оценку тому, что происходило в те годы в СССР, он полагал, что нынешний строй гораздо более соответствует национальному характеру народа, чем тот, за который он проливал кровь. Результатом таких размышлений стало твёрдое решение вернуться на Родину.

На службе Иностранного отдела ОГПУ

Этим его желанием воспользовались сотрудники советских спецслужб. После того как Сергей Яковлевич обратился в посольство СССР, ему было сказано, что как бывший белогвардеец, с оружием в руках выступавший против нынешнего правительства, он должен искупить свою вину сотрудничеством с ними и выполнением ряда заданий.

Завербованный таким образом, Эфрон в 1931 году стал агентом Иностранного отдела ОГПУ в Париже. В течение последующих лет он принимал участие в целом ряде операций, наиболее известными из которых является похищение генерала Миллира - создателя печально известного Русского Обще-Воинского Союза, действовавшего затем в годы Второй мировой войны на стороне немцев, и ликвидация советского агента-невозвращенца Игнатия Рейса (Порецкого).

Арест и последующий расстрел

В 1939 году в результате провала его агентурная деятельность прекращается, и те же советские спецслужбы организуют его переброску в СССР. Вскоре на Родину возвращается также жена Марина и дети Сергея Эфрона - Ариадна и сын Георгий. Однако вместо заслуженных наград и благодарности за выполнение заданий его здесь ожидала тюремная камера.

Сергей Эфрон, вернувшись на Родину, был арестован потому, что, не будучи профессиональным сотрудником спецслужб, слишком много знал об их деятельности во Франции. Он был обречён и скоро понял это. Больше года его продержали во внутренней тюрьме НКВД города Орла, пытаясь выбить показания против остававшихся на свободе Марины и Георгия - Ариадна к тому времени была также арестована.

Ничего не добившись, его приговорили к высшей мере наказания и 16 октября 1941 года расстреляли. Печальная судьба постигла и членов его семьи. Марина Ивановна, как известно, добровольно ушла из жизни незадолго до казни мужа. Дочь Ариадна, отбыв восьмилетнее заключение в лагере, ещё шесть лет провела в ссылке в Туруханском крае и была реабилитирована лишь в 1955 году. Сын Георгий, достигнув призывного возраста, ушёл на фронт и погиб в 1944 году.

10 выбрали

Ровно 70 лет назад она поставила в своей жизни точку. "По собственному желанию". В литературных и театральных кругах у нее была слава ворожеи…
Он стал единственной константой в ее жизни…
Их свела судьба, но они постоянно "расходились во мнениях", оставаясь при этом самыми близкими друг другу людьми…

Она…

Она начала писать стихи на русском, французском и немецком, когда ей исполнилось всего шесть лет, но ее мама – Мария Мейн – мечтала для дочери будущее пианистки.

В детстве ей довелось много путешествовать – у матери было слабое здоровье и поэтому они много времени проводили на курортах Италии, Швейцарии, Германии. Там же ей довелось и учиться.

В 16 лет ради курса лекций по старофранцузской литературе в Сорбонне Марина решилась самостоятельно отправиться в Париж.

За свои деньги Марина выпустила свой первый стихотворный сборник – "Вечерний альбом", после которого на нее обратили внимание, и началось ее становление как поэтессы.

Ее представления о любви – истинного чувства – укладывались в три образа. Литературный персонаж Нино из романа Генриха Манна "Богини" ("Он понимал , - пишет Цветаева о Нино в письме к Волошину весной 1911 года, - он принимал ее (герцогиню де Асси) всю, не смущался никакими ее поступками, зная, что все, что она делает, нужно и должно для нее. (...) Она - грешница перед чеховскими людьми, (...) и святая перед собой и всеми, ее любящими ").

Второе имя – реальное. Некий Прилуков – свидетель в одном судебном процессе, о котором много писали в 1910-х гг. Прилуков преданно любил подсудимую и всегда приходил ей на помощь в самые трудные моменты, ничего не требуя взамен (В 1924 году Цветаева писала о нем Бахраху: "Прилуков для меня наисовершеннейшее воплощение мужской любви, любви - вообще(...) Прилуков мирит меня с землей; это уже небо. (...) Человек всю любовь брал на себя, ничего для себя не хотел, кроме как: любить ").

Третьим "героем" стал 11-летний мальчик Осман, который был влюблен в юную Марину. Это было в Коктебели. Осман стал для нее воплощением Нино, доказав живую возможность безоглядной преданности и любви.

Случилось это накануне того дня, когда Судьба подарила ей встречу с Ним…

Он…

Он был потомком дворянского рода, родился в семье крещеных евреев. Родители его рано умерли, и до совершеннолетия Сергей рос под присмотром опекуна.

Он окончил Поливановскую гимназию, учился на филологическом факультете Московского университета, писал рассказы, пробовал играть в театре у Таирова, издавал журналы… Но все это оставалось на "полуслове".

В его голове роилась масса идей, задумок. Но ни одной из них не суждено было воплотиться в жизнь. Сергей был абсолютно лишен предпринимательской хватки, коммерческого чутья.

Как и многие, лето он 1911 года он провел в Крыму. И встретил Ее..

Они…

"Макс, я выйду замуж за того, кто угадает, какой мой любимый камень ", - сказала как-то Марина своему другу Максимилиану Волошину на пляже в Коктебели.

Цветаева давно слыла в своем окружении ворожеей, предсказательницей, предвещая будущее так же спонтанно, как и свои стихи – много и точно. Казалось и свою судьбу она знает наперед.

Сергей в первый же день знакомства подарил Марине генуэзскую сердоликовую бусину, которую та хранил до конца своих дней. Данное Волошину обещание сбылось – по приезде домой Марина и Сергей обвенчались. Цветаева в восторге писала Василию Розанову: "Наша встреча - чудо, мы никогда не расстанемся ".

Спустя некоторое время на свет появилась их дочь Ариадна. Затем - Ирина.

Их семейная жизнь была полна эмоциями. Самыми разными. Марина, считавшая взаимную любовь тупиком, не раздумывая бросалась в омут "безответности" и "обреченности", описывая ураганы и бури своих переживаний в стихах. Но при этом не отпуская от себя Сергея.

А он – как человек интеллигентный, преданный, любящий – старался тактично сглаживать углы и обходить щекотливые темы.

Душой они всегда оставались вместе. Даже когда Сергей пропадал без вести, отправившись на Дон сразу после окончания юнкерского училища – в отряды Добровольческой белой армии. Тогда Марина написала ему письмо – живому или мертвому: "Если Бог сделает это чудо - оставит Вас в живых, я буду ходить за Вами, как собака ".

Ее молитвы были услышаны – 1 июля 1921 года Цветаевой пришло первое за два года письмо от мужа: "Все годы разлуки - каждый день, каждый час - Вы были со мной. Я живу только верой в нашу встречу. Без Вас для меня не будет жизни!" За годы его отсутствия от голода скончалась их дочь Ирина.

Со слов друзей семьи, между Мариной и Сергеем не было тайн. Кроме одной. После гибели дочери Марина обещала, что у них непременно будет сын. И сдержала слово: 1 февраля 1925 года в их семье родился Георгий, которого прозвали Муром. "Жалко, что вы не видели нашего прелестного мальчика , - напишет деликатный Сергей Эфрон друзьям, - на меня не похож совершенно. Вылитый Марин Цветаев ".

Единственной тайной в семействе Цветаевой-Эфрона стало отцовство сына. Друзья и знакомые были уверены, что своим рождением мальчик обязан другу Сергея Константину Родзевичу – единственному "неинтеллектуальному роману" Марины. Но Сергей признал сына своим.

Эфрон выполнил и свое обещание – что ему нет жизни без Марины. Они оба покинули этот мир в августе 1941 года…

Летом 1939 года, после 17 лет эмиграции, Марина Цветаева вместе с сыном Георгием возвратилась в Советский Союз. Делала она это с большой неохотой, но здесь уже больше года жили ее муж Сергей Эфрон и их дочь Ариадна. Ничего не предвещало беды – семья воссоединилась в уютном бревенчатом доме в Болшеве: в их распоряжении были две комнаты, веранда и огромный сквер, где Цветаева собирала хворост для костра. Вскоре по-семейному отметили именины Цветаевой: муж подарил ей издание Эккермана «Разговоры с Гете в последние годы его жизни». Казалось, можно было бы и забыть про советскую действительность, вот только дом, в котором они жили, в народе звали дачей НКВД. И поселили их там не просто так.

Муж Цветаевой – Сергей Эфрон – с первых дней революции сражался против большевиков. Однако к 1920 году он разочаровался в Белом движении и эмигрировал во Францию. С начала 30-х годов он возглавлял в Париже «Союз возвращения на Родину», не скрывал своих симпатий к СССР и вскоре был завербован органами НКВД. За определенную помощь те обещали забыть его былые грехи перед советской властью и обустроить комфортное возвращение всей его семьи в Страну Советов. Сергей Эфрон успешно выполнил порученное ему задание НКВД. И вот – у всех новенькие советские паспорта, и вот – все вместе на даче в Болшеве. Не прошло и двух месяцев, как все рухнуло.

В конце августа 1939 года арестовали Ариадну Эфрон, в начале октября – и самого Сергея Эфрона. Их обвинили в шпионаже. Пытаясь вызволить мужа и дочь, с дачи НКВД Цветаева писала Лаврентию Берии: «Сергей Яковлевич Эфрон – сын известной народоволки Елизаветы Петровны Дурново и народовольца Якова Константиновича Эфрона. Детство Сергея Эфрона проходит в революционном доме, среди непрерывных обысков и арестов. Почти вся семья сидит…»

Сергей Эфрон родился в 1893 году. Родители его встретили друг друга в «Черном переделе» – народническом обществе, мечтающем разделить все земли России между крестьянами. После женитьбы отец Эфрона от революционных дел отошел – посвятил себя вскоре появившимся на свет пятерым детям. А вот мать, вступив в итоге в партию эсеров, почти не вылезала из тюрьмы. Освободившись после очередного ареста, она бежала за границу вместе с младшим сыном Константином. Сергей же остался в России с отцом. В 1909 году Яков Эфрон скоропостижно скончался. Пятнадцатилетний Сергей, страдающий туберкулезом, переселился к родственникам. И те не стали ему сообщать, что вскоре после смерти отца за границей повесился его брат Константин, а следом – покончила с собой и его мать. Сергей Эфрон узнает об этом много позже.

С Мариной Цветаевой он познакомился в Коктебеле – в доме Максимилиана Волошина в 1911 году. Как только Сергею исполнилось 18 лет, они обвенчались. Почти сразу родилась и их первая дочь Ариадна – любимица Цветаевой. Эфрон учился на историко-филологическом факультете Московского университета и зарабатывал на жизнь рассказами, которые выпускал в собственном издательстве «Оле-Лукойе». Там же выпускались и сборники стихов Марины Цветаевой. Талант жены Эфрон ценил высоко – не смел ни в чем ограничивать ее свободы, в том числе и в романах на стороне. Сначала Цветаева завела отношения с его родным братом Петром, а когда тот умер, влюбилась в переводчицу . Эфрон страдал молча, в итоге просто решив отправиться на фронт – шла Первая мировая война. Солдатом он так и не стал – отказали ввиду болезненности, но трудился медбратом в санитарном поезде и даже поступил в школу прапорщиков. Мечтал, что после – все же попадет на передовую. На фоне неудачного брака жизнь ему большой ценностью не казалась. Не спасало ситуацию даже рождение второй дочери Ирины.

И тут появился другой повод, чтобы взять оружие в руки. «Незабываемая осень 17-го года. Думаю, вряд ли в истории России был год страшнее по непередаваемому чувству распада, расползания, умирания, которое охватило нас всех», – вспоминал потом Эфрон в эмиграции. Узнав из газет о перевороте в Петрограде, Эфрон пытался отстоять самодержавие в октябрьских боях в Москве, а затем бежал на юг России, чтобы оборонять Крым. В Крыму был тяжело ранен. Получая о муже лишь обрывочные сведения, Цветаева писала ему: «Главное, главное, главное Вы, Вы сам, Вы с Вашим инстинктом самоистребления... Если Б-г сделает это чудо и оставит Вас в живых, я буду ходить за Вами, как собака!» Через 20 с лишним лет, перечитав эту запись в эмиграции, она дописала на полях перед отъездом в Москву: «Вот и пойду, как собака!..» При этом уезжать к мужу в Прагу, в которую он эмигрировал осенью 1920 года, Цветаева не спешила. На фоне безденежья и голода она отдала дочерей в приют – младшая вскоре там и умерла, – а сама продавала семейные вещи на рынке и писала стихи, декламируя их другим поэтам.

В 1922 году Цветаева все же приехала с дочерью Алей к Эфрону. Он к тому моменту поступил на философский факультет местного университета и, пересмотрев свои взгляды на Белое движение, стал выпускать с единомышленниками журнал «Свои пути». Однако радость от воссоединения с семьей тут же омрачилась новым романом Цветаевой на стороне – на этот раз ее выбор пал на близкого друга Эфрона, Константина Родзевича. В 1925 году у Цветаевой родился сын Георгий, и никто точно не знал, от кого он. Эфрон думал было развестись, но Цветаева впала в истерику. В итоге все вместе они переехали в Париж.

Во Франции Эфрон примкнул к левому крылу евразийского движения – наиболее лояльному к новой советской власти. Как потомственный народник, Эфрон теперь уверен: раз его народ выбрал эту власть, так тому и быть. На подъеме он включился в работу по выпуску близкого к евразийству журнала «Версты», потом – такого же по духу журнала «Евразия». Когда в 1929 году последний был закрыт, Эфрон тяжело заболел – обострился туберкулез. Цветаева насобирала среди эмигрантов деньги на его лечение – весь следующий год Эфрон провел в одном из альпийских санаториев. Считается, что именно там его завербовала советская агентура. Вернувшись из санатория бодрым и уверенным в себе, Эфрон возглавил «Союз за возвращение на Родину», призывавший воспользоваться объявленной в СССР амнистией для белогвардейцев. «С. Я. совсем ушел в Сов. Россию, ничего другого не видит, а в ней видит только то, что хочет», – писала в те годы Цветаева. По ее записям выходит, что где-то с 1935 года Эфрон начал активно агитировать всю семью за возвращение в СССР. Первой в Москву уехала дочь Ариадна.

Эфрон точно вербовал в Париже добровольцев для войны в Испании на стороне республиканцев. Но в чем еще заключалась его работа на НКВД – до конца неясно. Существует версия, что он был причастен к убийству бывшего советского разведчика Игнатия Рейсса. Отказавшись возвращаться в СССР в 1937 году, да еще и пригрозив в письме «отцу народов» разоблачениями, Рейсс подписал себе приговор. В операции по ликвидации Рейсса Эфрон, скорее всего, играл небольшую роль – о цели задания не знал, лишь исправно докладывал о перемещениях «предателя». Тем не менее имя Эфрона во французских газетах указывалось едва ли не первым в списке предполагаемых убийц Рейсса. Да и почти сразу после убийства Эфрон спешно отправился в Гавр, из которого отплыл в Ленинград.

После этих событий от Цветаевой в Париже отвернулись все. Плюс ее постоянно вызывали на допросы в полицию. Эфрон же, по ее словам, присылал из Союза «совершенно счастливые» письма, рассказывал, с каким удовольствием Ариадна работает в советском журнале на французском языке Revue de Moscou, и призывал приезжать с сыном. Цветаева не могла решиться на это почти два года – мучили дурные предчувствия.

После ареста дочери и мужа Цветаева напишет Берии: «Когда я 19 июня 1939 года, после почти двухлетней разлуки, вошла на дачу в Болшеве и его увидела, я увидела больного человека. О болезни его ни он, ни дочь мне не писали. Тяжелая сердечная болезнь, обнаружившаяся через полгода по приезде в Союз, вегетативный невроз. Я узнала, что он эти два года почти сплошь проболел, пролежал. Но с нашим приездом он ожил, за два первых месяца ни одного припадка, что доказывает, что его сердечная болезнь в большой мере была вызвана тоской по нам и страхом, что могущая быть война разлучит навек. Он стал ходить, стал мечтать о работе, без которой изныл, стал уже с кем-то из своего начальства сговариваться и ездить в город. Все говорили, что он действительно воскрес. И тут 27 августа арест дочери...»

Ариадна была арестована по подозрению в шпионаже. На протяжении месяца следователи не могли выбить из нее ничего. Но допросы по восемь часов в день, карцер, избиение и инсценировка расстрела сделали свое дело. Один из последних допросов вновь начинался словами: «Я просто решила вернуться на родину и не преследовала цели вести работу против СССР». Но заканчивался он совершенно другим: «Я признаю себя виновной в том, что с декабря 1936 года являюсь агентом французской разведки, от которой имела задание вести в СССР шпионскую работу. Не желая скрывать чего-либо от следствия, должна сообщить и то, что мой отец Эфрон Сергей Яковлевич, так же, как и я, является агентом французской разведки...» Позднее она откажется от этих показаний, но это уже не будет иметь никакого значения.

Сергей Эфрон был осужден Военной коллегией Верховного суда СССР 6 августа 1941 года по ст. 58-1-а УК РСФСР «Измена Родине». В своём последнем слове заявил: «Я не был шпионом, я был честным агентом советской разведки». Сергей Эфрон был расстрелян 16 октября 1941 года, реабилитирован в 1956 году. О том, что отец расстрелян, а мать покончила с собой в эвакуации в Елабуге, Ариадна узнала в письме от брата, отбывая в тюрьме восьмилетний срок за шпионаж. Увидеться с Ариадне было уже не суждено, он погиб на фронте в 44-м.

Публицист, литератор, офицер Белой армии, марковец, первопоходник, агент НКВД, репрессирован. Муж Марины Цветаевой.

Сергей Яковлевич Эфрон родился в семье народовольцев Елизаветы Петровны Дурново (1855-1910), из известного дворянского рода, и Якова Константиновича (Калмановича) Эфрона (1854-1909), из крещёной еврейской семьи. Учился на филологическом факультете Московского университета. Писал рассказы, пробовал играть в театре у Таирова, издавал журналы, а также занимался подпольной деятельностью.

После начала Первой мировой войны, в 1915 г. поступил братом милосердия на санитарный поезд; в 1917 г. заканчивает юнкерское училище. 11 февраля 1917 командирован в Петергофскую школу прапорщиков для прохождения службы. Через полгода зачислен в 56-1 пехотный запасной полк, учебная команда которого находилась в Нижнем Новгороде.

В октябре 1917 г. участвует в боях с большевиками, затем - в Белом Движении, в Офицерском генерала Маркова полку, участвует в Ледяном походе и обороне Крыма.

В эмиграции

Осенью 1920 г. в составе своей части эвакуируется в Галлиполи, затем переезжает в Константинополь, в Прагу. В 1921-1925 - студент философского факультета Пражского университета. Член русской студенческой организации, союза русских писателей и журналистов

Вскоре после эмиграции Эфрон разочаровался в белом движении, желание вернуться на родину становилось всё сильнее. В Праге Сергей Яковлевич организует Демократический союз русских студентов и становится соредактором издаваемого Союзом журнала «Своими путями», участвует в развитии евразийского движения, получившего широкое распространение среди российской эмиграции как альтернатива коммунизму. Сергей Яковлевич примыкал к левой части движения, которая, по мере углубления раскола евразийства все лояльнее относилась к советскому строю.

В 1926-1927 годах в Париже Эфрон работает соредактором близкого к евразийству журнала «Версты».

В 1927 г. Эфрон снялся во французском фильме «Мадонна спальных вагонов» (режиссёры Марко де Гастин и Морис Глэз)., где сыграл роль заключенного-смертника в батумской тюрьме, которая длилась лишь 12 секунд и во многом предвосхитила его собственную дальнейшую судьбу. С 29.5.1933 - член эмигрантской масонской ложи «Гамаюн» в Париже. 22 января 1934 возведён во 2-ю степень, а 29 ноября 1934 - в 3-ю степень.

В 30-е гг. Эфрон начал работать в «Союзе возвращения на родину», а также сотрудничать с советскими спецслужбами, - с 1931 г. Сергей Яковлевич являлся сотрудником Иностранного отдела ОГПУ в Париже. Использовался как групповод и наводчик-вербовщик, лично завербовал 24 человека из числа парижских эмигрантов. С 1935 года жил в Ванве около Парижа.

Был замешан в похищении генерала Миллера. Согласно одной из версий, Сергей Яковлевич был причастен к убийству Игнатия Рейса (Порецкого) (сентябрь 1937 г.), советского разведчика, который отказался вернуться в СССР.

[править]

В октябре 1937 спешно уехал в Гавр, откуда пароходом - в Ленинград. По возвращении в Советский Союз Эфрону и его семье была предоставлена государственная дача НКВД в подмосковном Болшево. Первое время ничто не предвещало беды. Однако вскоре была арестована дочь Сергея Яковлевича Ариадна.

Арестован НКВД 10 ноября 1939 года. Осужден Военной Коллегией Верховного Суда СССР 6 августа 1941 года по ст. 58-1-а УК к высшей мере наказания. Был расстрелян в августе 1941 года. Ариадна провела долгие годы в заключении и была реабилитирована лишь в 1955 году.

Георгий Эфрон – не просто «сын поэта Марины Цветаевой», а самостоятельное явление в отечественной культуре. Проживший ничтожно мало, не успевший оставить после себя запланированных произведений, не совершивший каких-либо иных подвигов, он тем не менее пользуется неизменным вниманием историков и литературоведов, а также обычных любителей книг – тех, кто любит хороший слог и нетривиальные суждения о жизни.

Франция и детство

Георгий родился 1 февраля 1925 года, в полдень, в воскресенье. Для родителей – Марины Цветаевой и Сергея Эфрона – это был долгожданный, вымечтанный сын, третий ребенок супругов (младшая дочь Цветаевой Ирина умерла в Москве в 1920 году).

Отец, Сергей Эфрон, отмечал: «Моего ничего нет… Вылитый Марин Цветаев!»
С самого рождения мальчик получил от матери имя Мур, которое так и закрепилось за ним. Мур – это было и слово, «родственное» ее собственному имени, и отсылка к любимому Э.Т. Гофману с его незавершенным романом Kater Murr, или «Житейские воззрения кота Мурра с присовокуплением макулатурных листов с биографией капельмейстера Иоганнеса Крейслера».

Не обошлось без некоторых скандальных слухов – молва приписывала отцовство Константину Родзевичу, в которых Цветаева некоторое время находилась в близких отношениях. Тем не менее сам Родзевич никогда не признавал себя отцом Мура, а Цветаева однозначно давала понять, что Георгий – сын ее мужа Сергея.

Ко времени рождения младшего Эфрона семья жила в эмиграции в Чехии, куда переехала после гражданской войны на родине. Тем не менее уже осенью 1925 года Марина с детьми – Ариадной и маленьким Муром переезжает из Праги в Париж, где Мур проведет свое детство и сформируется как личность. Отец остался на некоторое время в Чехии, где работал в университете.

Мур рос белокурым «херувимчиком» - пухленьким мальчиком с высоким лбом и выразительными синими глазами. Цветаева обожала сына – это отмечали все, кому доводилось общаться с их семьей. В ее дневниках записям о сыне, о его занятиях, склонностях, привязанностях, уделено огромное количество страниц. «Острый, но трезвый ум», «Читает и рисует – неподвижно – часами» . Мур рано начал читать и писать, в совершенстве знал оба языка – родной и французский. Его сестра Ариадна в воспоминаниях отмечала его одаренность, «критический и аналитический ум». По ее словам, Георгий был «прост и искренен, как мама».

Возможно, именно большое сходство между Цветаевой и ее сыном породило такую глубокую привязанность, доходящую до преклонения. Сам же мальчик держался с матерью скорее сдержанно, друзья отмечали порой холодность и резкость Мура по отношению к матери. Он обращался к ней по имени – «Марина Ивановна» и так же называл ее в разговоре – что не выглядело неестественно, в кругу знакомых признавали, что слово «мама» от него вызывало бы куда больший диссонанс.

Дневниковые записи и переезд в СССР

Мур, как и его сестра Ариадна, с детства вел дневники, но большинство из них были утеряны. Сохранились записи, в которых 16-летний Георгий признается, что избегает общения, потому что хочет быть интересным людям не как «сын Марины Ивановны, а как сам «Георгий Сергеевич».
Отец в жизни мальчика занимал мало места, они месяцами не виделись, из-за возникшей холодности в отношениях между Цветаевой и Ариадной сестра так же отдалилась, занятая своей жизнью – поэтому настоящей семьей можно было назвать только их двоих – Марину и ее Мура.

Когда Муру исполнилось 14, он впервые приехал на родину его родителей, которая теперь носила название СССР. Цветаева долго не могла принять это решение, но все же поехала – за мужем, который вел свои дела с советскими силовыми структурами, отчего в Париже, в эмигрантской среде, к Эфронам возникло неоднозначное, неопределенное отношение. Все это Мур чувствовал отчетливо, с проницательностью подростка и с восприятием умного, начитанного, думающего человека.

В дневниках он упоминает о своей неспособности быстро устанавливать крепкие дружеские связи – держась отчужденно, не допуская к сокровенным мыслям и переживаниям никого, ни родных, ни приятелей. Мура постоянно преследовало состояние «распада, разлада», вызванное как переездами, так и внутрисемейными проблемами – отношения между Цветаевой и ее мужем все детство Георгия оставались сложными.
Одним из немногих близких Муру друзей был Вадим Сикорский, «Валя», в будущем – поэт, прозаик и переводчик. Именно ему и его семье довелось принять Георгия в Елабуге, в страшный день самоубийства его матери, которое произошло, когда Муру было шестнадцать.

После смерти Цветаевой

После похорон Цветаевой Мура отправили сначала в Чистопольский дом-интернат, а затем, после недолгого пребывания в Москве, в эвакуацию в Ташкент. Следующие годы оказались наполнены постоянным недоеданием, неустроенностью быта, неопределенностью дальнейшей судьбы. Отец был расстрелян, сестра находилась под арестом, родственники – далеко. Жизнь Георгия скрашивали знакомства с литераторами и поэтами – прежде всего с Ахматовой, с которой он на некоторое время сблизился и о которой с большим уважением отзывался в дневнике, – и редкие письма, которые наряду с деньгами присылали тетя Лили (Елизавета Яковлевна Эфрон) и гражданский муж сестры Муля (Самуил Давидович Гуревич).

В 1943 году Муру удалось приехать в Москву, поступить в литературный институт. К сочинительству он испытывал стремление с детства – начиная писать романы на русском и французском языках. Но учеба в литинституте не предоставляла отсрочки от армии, и окончив первый курс, Георгий Эфрон был призван на службу. Как сын репрессированного, Мур служил сначала в штрафбатальоне, отмечая в письмах родным, что чувствует себя подавленно от среды, от вечной брани, от обсуждения тюремной жизни. В июле 1944 года, уже принимая участие в боевых действиях на первом Белорусском фронте, Георгий Эфрон получил тяжелое ранение под Оршей, после чего точных сведений о его судьбе нет. По всей видимости, он умер от полученных ранений и был похоронен в братской могиле – такая могила есть между деревнями Друйкой и Струневщиной, но место его смерти и захоронения считается неизвестным.

«На лоб вся надежда» - писала о сыне Марина Цветаева, и невозможно точно сказать, сбылась ли эта надежда, или же ей помешал хаос и неопределенность сначала эмигрантской среды, потом возвращенческой неустроенности, репрессий, потом войны. На долю Георгия Эфрона за 19 лет его жизни выпало больше боли и трагедии, чем принимают на себя герои художественных произведений, бесчисленное количество которых прочитал и еще мог бы, возможно, написать он сам. Судьба Мура заслуживает звания «несложившейся», но тем не менее свое собственное место в русской культуре он успел заслужить – не просто как сын Марины Ивановны, а как отдельная личность, чей взгляд на свое время и свое окружение нельзя переоценить.

Жизненный путь отца Мура, Сергея Эфрона, хоть и тоже прошел в тени Цветаевой, все же был насыщен событиями - и одним из них стало