Современные международные отношения. Система международных отношений

В настоящее время международные отношения характеризуются многообразием различных взаимосвязей, высокой степенью сложности. Достаточно напомнить, что если в 1945 году в ООН состояло 51 государство, то в настоящее время их уже более 200. Учитывая, что каждое из этих государств имеет разную историю, традиции, экономическую и политическую системы, различные интересы, можно представить, какими сложными и трудными являются современные международные отношения. В пестрой картине трансформирующихся международных отношений выделяется несколько достаточно явных тенденций развития.Сегодня противостояние двух сверхдержав ушло в прошлое. В мире осталась лишь одна сверхдержава Америка, которая сейчас пытается взять на себя роль мирового арбитра, давать оценку политике того или иного государства и даже пересматривать основные константы международного права. Это не может не вызывать несогласий и конфликтов.

Однако вместе с тем следует отметить ещё одну тенденцию международных отношений - как ни странно, это рассредоточение власти. Несмотря на всё вышесказанное о гегемонии США, вопрос о будущем системы международных отношений открыт. Есть мнение, что глобализация, уменьшая традиционную роль государств в сфере международных отношений, даст толчок к созданию принципиально новой системы внешнеполитического мироустройства. Но каким оно будет?

Некоторые политологи считают, что в настоящее время происходит формирование системы коллективного лидерства США, Западной Европы и Японии. Другие утверждают, что США надо признать единственным мировым лидером, и что попытки подчинить себе всю систему мировой политики не прекратятся. Третьи видят возможность возрождения биполярной системы, где, как ни странно, вместо СССР в идеологическом и военно-политическом противостоянии с США будет находиться Китай. Однако принципиальное своеобразие современной эпохи заключается в том, что сейчас нельзя говорить об абсолютном лидерстве тех или иных государств в системе международных отношений, поскольку мир ещё не обрел устойчивую форму внешней политики.

Второй тенденций развития международных отношений стала их глобализация, которая понимается как усиление темпов интернационализации экономики и других сфер общественной жизни. Глобализация - это беспрепятственное перемещение информации, идей, ценностей, капиталов, товаров, услуг, стандартов поведения людей и их моды, сопровождающееся ослаблением влияния национальных факторов жизни и усилением роли интернациональных.

Помимо очевидной экономической выгоды и сближения государств она имеет свои подводные камни и недостатки. Глобализация, её плюсы и минусы стали в современном мире одной из наиболее популярных тем для обсуждения и прогнозирования будущего мироустройства. Она имеет настолько много аспектов, что будет подробно рассмотрена в отдельном пункте (см. 2.2).

Третьей тенденцией развития международных отношений является нарастание глобальных проблем. К их числу относятся следующие проблемы: предотвращение мировой ядерной войны, преодоление отсталости стран «третьего мира», демографические проблемы человечества, устранение голода и недоедания, обеспечение сырьем и энергией, устранение опасных болезней и т.д. Список самых насущных проблем человечества получил название «Цели развития тысячелетия» в ходе Саммита Тысячелетия ООН в 2000 г., однако подробнее об этом рассказано в пункте под номером 2.4.

Новая и очень позитивная тенденция набирает обороты - это разработка политических инструментов предупреждающего воздействия мирового сообщества на участников конфликтов, невоенных гарантий мира, мер по предотвращению назревающих военных конфликтов. Создаются центры по предупреждению военных конфликтов. Новая ситуация наблюдается на международных переговорах. Теперь переговоры все больше рассматриваются не как средство достижения односторонних преимуществ, а как процесс совместного принятия решения, когда стороны изначально нацелены на сотрудничество, ищут выход, приемлемый для всех сторон.

Также наряду с этим можно отметить демократизацию международных отношений - ведь контроль над внешней политикой и системой международных отношений необходим для того, чтобы избежать опасных для мира ситуаций. Такая демократизация проявляется в том, что, выражая на выборах свое отношение к внешнеполитическому курсу правительства, люди тем самым влияют на международные отношения. Эффективным средством влияния на позиции государств оказываются также обращения и рекомендации, принимаемые в ходе международного диалога общественности.

Итак, международные отношения в современном мире динамичны, имеют множество различных перспектив по будущему мироустройству, нацелены на глобализацию, демократизацию и решение самых насущных проблем человечества. И это звучит как оптимистичный прогноз. Однако стоит более подробно рассмотреть главенствующие тенденции мировой политики современности. Именно этому посвящены следующие пункты данной главы.

С древних времён международные отношения представляли собой одну из важных сторон жизни любой страны, общества и даже отдельной личности. Становление и развитие отдельных государств, появление границ, формирование различных сфер жизнедеятельности человека привело к возникновению многочисленных взаимодействий, которые реализуются как между странами, так и с межгосударственными союзами и другими организациями.

В современных условиях глобализации, когда практически все государства оказываются вовлечёнными в сеть таких взаимодействий, влияющих не только на экономику, производство, потребление, но и на культуру, ценности и идеалы, роль международных отношений переоценивается и становится все более значимой. Возникает необходимость в рассмотрении вопроса о том, что представляют собой эти международные отношения, как происходит их развитие, какую роль в этих процессах играет государство.

Истоки понятия

Появление термина "международные отношения" связывают со становлением государства как суверенного образования. Формирование в конце XVIII века в Европе системы независимых держав привело к снижению авторитета царствующих монархий и династий. На мировой арене появляется новый субъект отношений – национальное государство. Концептуальной основой создания последнего является категория суверенитета, сформированная Жаном Боденом в середине XVI века. Мыслитель видел будущее государства в отделении его от притязаний церкви и предоставлял монарху всю полноту и неделимость власти на территории страны, а также её независимость от других держав. В середине XVII столетия был подписан Вестфальский мирный договор, который закрепил сложившуюся доктрину суверенных держав.

К концу XVIII века западная часть Европы представляет собой сложившуюся систему наций-государств. Взаимодействия между ними как между народами-нациями получили соответствующее название – международные отношения. Эту категорию в научный оборот впервые ввёл английский учёный Дж. Бентам. Его видение мирового устройства намного опередило время. Ещё тогда теория, развиваемая философом, предполагала отказ от колоний, создание международных судейских органов и армии.

Возникновение и развитие теории

Исследователи отмечают, что теория международных отношений противоречива: она, с одной стороны, очень старая, а с другой – молодая. Объясняется это тем, что истоки появления исследований международных отношений связаны с возникновением государств, народов. Уже в древние времена мыслители рассматривали проблемы войн и обеспечения порядка, мирных отношений между странами. Вместе с тем, как отдельная систематизированная отрасль знания, теория международных отношений оформилась сравнительно недавно – в середине прошлого столетия. В послевоенные годы происходит переоценка мирового правопорядка, делаются попытки создать условия для мирного взаимодействия между странами, формируются международные организации и союзы государств.

Развитие новых видов взаимодействий, появление на международной арене новых субъектов привело к необходимости выделения предмета науки, изучающей международные отношения, освободившись от влияния таких смежных дисциплин, как право и социология. Отраслевая разновидность последней формируется и по сей день, изучая отдельные аспекты международных взаимодействий.

Основные парадигмы

Говоря о теории международных отношений, необходимо обратиться к трудам исследователей, которые посвящали свои работы рассмотрению отношений между державами, пытаясь найти основания мирового порядка. Поскольку теория международных отношений оформилась в самостоятельную дисциплину сравнительно недавно, следует отметить, что её теоретические положения развивались в русле философии, политической науки, социологии, права и других наук.

Российские учёные выделяют в классической теории международных отношений три основные парадигмы.

Традиционная, или классическая, родоначальником которой считается древнегреческий мыслитель Фукидид. Историк, рассматривая причины войн, приходит к тому, что основным регулятором отношений между странами является фактор силы. Государства, будучи независимыми, не связаны никакими конкретными обязательствами и могут использовать силовое преимущество для достижения своих целей. Это направление развивали в своих трудах и другие учёные, среди которых Н. Макиавелли, Т. Гоббс, Э. де Ваттель и другие.
Идеалистическая, положения которой представлены в трудах И. Канта, Г. Гроция, Ф. де Виттория и других. Возникновению этого направления предшествовало развитие в Европе христианства и стоицизма. Идеалистическое видение международных отношений основывается на идее единства всего человеческого рода и неотчуждаемых прав личности. Права человека, по мнению мыслителей, являются приоритетными по отношению к государству, а единство человечества приводит к вторичности самой идеи суверенной державы, которая в этих условиях теряет свой первоначальный смысл.
Марксистская трактовка отношений между странами исходила из идеи эксплуатации пролетариата буржуазией и борьбы между этими классами, которая приведёт к объединению внутри каждого и становлению всемирного общества. В этих условиях концепция суверенного государства также становится вторичной, поскольку национальная обособленность будет постепенно исчезать с развитием всемирного рынка, свободной торговли и других факторов.

В современной теории международных отношений появились и другие концепции, которые развивают положения представленных парадигм.

История международных отношений

Её начало учёные связывают с появлением первых признаков государственности. Первыми международными отношениями считают те, которые складывались между древнейшими государствами и племенами. В истории можно найти немало таких примеров: Византия и славянские племена, Римская империя и немецкие общности.

В средние века особенностью международных отношений было то, что они складывались не между государствами, как это происходит сегодня. Их инициаторами становились, как правило, влиятельные особы тогдашних держав: императоры, князья, представители различных династий. Они заключали договора, брали на себя обязательства, развязывали военные конфликты, подменяя интересы страны собственными, отождествляя себя с государством как таковым.

По мере развития общества менялись и особенности взаимодействий. Поворотным моментом история международных отношений считает появление концепции суверенитета и развитие национального государства в конце XVIII - начале XIX столетия. В этот период сформировался качественно иной тип отношений между странами, который сохранился до наших дней.

Понятие

Современное определение того, что представляют собой международные отношения, осложняется множеством связей и сфер взаимодействий, в которых они реализуются. Дополнительным препятствием является зыбкость разделения отношений на внутригосударственные и международные. Достаточно распространённым является подход, который в основе определения содержит субъектов, реализующих международные взаимодействия. Учебники определяют международные отношения как некую совокупность различных связей-взаимоотношений как между государствами, так и между другими субъектами, действующими на мировой арене. Сегодня в их число, кроме государств, стали входить организации, объединения, общественные движения, социальные группы и т. д.

Наиболее перспективным подходом к определению видится выделение критериев, позволяющих отграничить этот вид отношений от каких-либо других.

Особенности международных отношений

Разобраться, что являют собой международные отношения, понять их природу позволит рассмотрение характерных черт этих взаимодействий.

Сложность этого рода отношений определяется их стихийным характером. Число участников этих связей постоянно растёт, включаются новые субъекты, из-за чего сложно прогнозировать изменения.
В последнее время усилились позиции субъективного фактора, что нашло своё отражение в возрастающей роли политической составляющей.
Включение в отношения различных сфер жизнедеятельности, а также расширение круга политических участников: от отдельных лидеров до организаций и движений.
Отсутствие единого центра влияния по причине множества независимых и равноправных участников отношений.

Все разнообразие международных отношений принято классифицировать на основе различных критериев, среди которых:

сферы: экономика, культура, политика, идеология и т. д.;
уровень интенсивности: высокий или низкий;
с позиций напряжённости: стабильные/нестабильные;
геополитический критерий их реализации: глобальный, региональный, субрегиональный.

На основе приведённых критериев рассматриваемое понятие можно обозначить как особый вид общественных отношений, который выходит за рамки какого-либо территориального образования или сложившихся на нём внутриобщественных взаимодействий. Такая постановка вопроса требует выяснения того, как соотносятся международная политика и международные отношения.

Взаимосвязь политики и международных отношений

Прежде чем определиться с соотношением этих понятий, отметим, что термин "международная политика" также сложен в определении и представляет собой некую абстрактную категорию, которая позволяет выделить в отношениях их политическую составляющую.

Говоря о взаимодействии стран на международной арене, люди часто используют понятие "мировая политика". Она представляет собой активную составляющую, позволяющую влиять на международные отношения. Если сопоставить мировую и международную политику, то первая гораздо шире по охвату и характеризуется присутствием участников различного уровня: от государства до международных организаций, союзов и отдельных влиятельных субъектов. В то время как взаимодействие между государствами точнее раскрывается при помощи таких категорий, как международная политика и международные отношения.

Формирование системы международных отношений

На разных этапах развития мирового сообщества между его участниками складываются определённые взаимодействия. Основными субъектами этих отношений выступают несколько держав-лидеров и международных организаций, способных оказывать влияние на других участников. Организованная форма таких взаимодействий – система международных отношений. В её цели входит:

обеспечение стабильности в мире;
сотрудничество в решении мировых проблем в разных сферах деятельности;
создание условий для развития других участников отношений, обеспечение их безопасности и сохранение целостности.

Первая система международных отношений сложилась ещё в середине XVII столетия (Вестфальская), ее появление обусловлено развитием доктрины суверенитета и появлением наций-государств. Она просуществовала три с половиной столетия. Весь этот период главным субъектом отношений на международной арене является государство.

В эпоху расцвета Вестфальской системы взаимодействия между странами складываются на основе соперничества, борьбы за расширение сфер влияния и увеличения мощи. Регулирование международных отношений реализуется на основе международного права.

Особенностью двадцатого века стало бурное развитие суверенных государств и изменение системы международных отношений, которая трижды подверглась коренной перестройке. Следует отметить, что ни одно из предыдущих столетий не может похвастаться такими радикальными переменами.

Прошлый век принёс две мировые войны. Первая привела к созданию Версальской системы, которая, разрушив равновесие в Европе, чётко обозначила два антагонистических лагеря: Советский Союз и капиталистический мир.

Вторая привела к формированию новой системы, получившей название Ялтинско-Потсдамской. В этот период усиливается раскол между империализмом и социализмом, обозначаются противостоящие центры: СССР и США, которые делят мир на два противоборствующих лагеря. Период существования этой системы также ознаменовался распадом колоний и возникновением так называемых государств «третьего мира».

Роль государства в новой системе отношений

Современный период развития мирового устройства характеризуется тем, что происходит формирование новой системы, предшественница которой потерпела крах в конце ХХ столетия в результате распада СССР и серии восточноевропейских бархатных революций.

По мнению учёных, формирование третьей системы и развитие международных отношений ещё не закончилось. Об этом свидетельствует не только то, что сегодня соотношение сил в мире не определено, но и то, что не выработаны новые принципы взаимодействий между странами. Появление новых политических сил в виде организаций и движений, объединения держав, международные конфликты и войны позволяют сделать вывод о том, что сейчас происходит сложный и болезненный процесс формирования норм и принципов, в соответствии с которыми будет строиться новая система международных отношений.

Особое внимание исследователей привлекает такой вопрос, как государство в международных отношениях. Учёные подчёркивают, что сегодня доктрина суверенитета подвергается серьёзным испытаниям, поскольку государство во многом утратило свою независимость. Усиливает эти угрозы процесс глобализации, который делает границы все более прозрачными, а экономику и производство все более зависимыми.

Но вместе с тем современные международные отношения выдвигают к государствам ряд требований, которые под силу только этому социальному институту. В таких условиях происходит смещение от традиционных функций к новым, которые выходят за рамки привычных.

Роль экономики

Особую роль сегодня выполняют международные экономические отношения, поскольку именно этот вид взаимодействия стал одной из движущих сил глобализации. Складывающееся сегодня мировое хозяйство можно представить в виде глобальной экономики, объединяющей различные отрасли специализации национальных экономических систем. Все они включены в единый механизм, элементы которого взаимодействуют и являются зависимыми друг от друга.

Международные экономические отношения существовали до появления мирового хозяйства и связывали между собой отрасли в пределах континентов или региональных объединений. Основными субъектами таких отношений являются государства. Кроме них, в группу участников включены гигантские корпорации, международные организации и объединения. Регулирующим институтом этих взаимодействий является право международных отношений.

Статья А.В.Яковенко
в журнале «Международная жизнь»

(осень 2013 года)

МИР И МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ СЕГОДНЯ:

НОВОЕ И ХОРОШО ЗАБЫТОЕ СТАРОЕ

Сейчас, когда завершается пятый год глобального финансово-экономического кризиса, ни у кого не вызывает сомнений, что мир вступил в период радикальной трансформации. Кризис советского общества, и социалистической системы общественного устройства, который привел к окончанию «холодной войны» на рубеже 80-90-х гг., теперь дополнился кризисом западного общества, включая либеральную экономику и широкопредставительную демократию. Таким образом, системные сбои в Евро-Атлантике, а этими двумя моделями исчерпывался коллективный опыт общественного развития на пространстве европейской цивилизации и обеспечивалось - в рамках биполярности - ее доминирование в глобальной экономике, политике и финансах, стали ключевыми элементами общемирового кризиса. По сути, подведена черта под длительным циклом исторического развития, начало которому положила катастрофа Первой мировой войны. И так же, как XX век брал свое начало в 1914 г., можно предположить, что и отсчет XXI века надо начинать с 2008 г., когда разразился кризис.

Однако нельзя дважды войти в один и тот же поток. Если мировая политика и эксперименты с моделями экономического развития и общественного устройства в XX веке ограничивались рамками европейской цивилизации, то сейчас Евроатлантическое сообщество впервые за последние два-три века столкнулось с реальной глобальной конкуренцией со стороны других регионов мира, их культур и цивилизаций. В этом важнейшее отличие современного этапа мирового развития. Его характеризуют плюрализм, выходящий за рамки исторического опыта Европы, более широкая конкуренция моделей развития и ценностных систем. В своей статье «Поствашингтонский консенсус» (журнал «Форин Аффэрс» за март-апрель 2011 г.) Н.Бердсэлл и Ф.Фукуяма пишут о том, что «интеллектуальная сила» все более равномерно распределяется в мире, когда кризис «выставляет на суд любую модель развития», а «западные демократии высветили риски чрезмерной опоры на ведомую рынком глобализацию».

В то же время, история Европы, ее modus operandi продолжают свое существование на уровне наработанных категорий мышления, используемых при анализе происходящего в мире и выработке прогнозов на будущее. Причем речь идет не только об узких идеологизированных дебатах по линии капитализм-коммунизм времен «холодной войны», но и о понятийном аппарате и способах общественной трансформации более раннего периода, включая Реформацию, Просвещение, Революцию, Промышленную революцию, таких категориях, как «общественный договор», прогресс и насилие, в том числе как средство разрешения межгосударственных противоречий.

И если брать это историческое наследие Европы, то трудно сказать, какая из его частей перевешивает - негативная или позитивная. В негативе – две мировые войны, империализм, колониализм, «холодная война» и ее военные конфликты на периферии, проблемы окружающей среды, милитаризация экономического и научно-технического развития, равно как и международных отношений. В позитиве - то, что можно назвать гражданским применением научно-технического прогресса, расширение пространства свободы за счет обеспечения «совместимости демократии и капитализма», а также выход на устойчивую модель общественного развития в форме социально ориентированной экономики и широко представительной демократии с опорой на значительный средний класс и устойчивый уровень социального неравенства.

Разумеется, к позитиву надо отнести и то, что ядерное сдерживание, при всей его опасности, обеспечивало мир, стабильность и предсказуемость в кругу ведущих государств мира. «Третья мировая война» была виртуальной реальностью и не пошла дальше стратегических наработок военных. С окончанием «холодной войны» практически отпали причины для угрозы глобальной войны вообще. Возможно, что это можно отнести на счет направленного внутрь замедленного трансформационного взрыва (implosion) европейской цивилизации, заключительным этапом которого, видимо, и является нынешний кризис.

Примечательно, что во временном плане формирование его предпосылок совпало по обе стороны «железного занавеса». С одной стороны, это были несостоявшиеся реформы А.Н.Косыгина, с другой -напряг Войны во Вьетнаме, приведшей к отказу от «золотого стандарта» в США и радикальной перестройке Бреттон-Вудской системы. Общей причиной вполне могло быть исчерпание прежней технологической основы очередного «большого цикла» экономического развития и неспособность, а скорее, отсутствие политической воли к трезвому анализу ситуации. В Советском Союзе это нашло свое проявление в застойных явлениях, на Западе - в создании искусственных источников роста в финансовом секторе, так называемой «финансовой алхимии» (Дж. Стиглиц), что стало возможным благодаря его дерегулированию в начале 80-х гг. Неудивительно, что начало эрозии среднего класса в западном обществе (один из признаков - отсутствие гарантий работы по специальности выпускникам вузов) относится именно к этому периоду. Наверное, это было формой застоя и «заметания под ковер» явлений, второе дыхание которым дали окончание «холодной войны», распад Советского Союза и связанная с этим эйфория в духе «конца истории».

Можно сказать, что свой ресурс, в том числе как источник экономического роста и научно-технологического прогресса, исчерпала милитаризация - тренд, восходящий к потребностям выхода из Великой депрессии в 30-е гг. прошлого века в США и Европе, а в Японии - десятилетием ранее. Это одна из характеристик современного мира. Не уверен, что сфера безопасности в целом, создание так называемого «государства национальный безопасности» или, как утверждают в связи с делом Э.Сноудена, «разведгосударства», может служить решению задачи выхода из нынешнего кризиса. Наверное, можно говорить и о том, что сначала в Советском Союзе, а затем и на Западе исчерпал себя потребительский социокультурный уклад, просуществовавший достаточно долго вопреки Евангельской истине о том, что «не хлебом единым жив человек». Собственно, такой исход для всей европейской цивилизации, включая Советский Союз, предсказывал Питирим Сорокин в 60-е гг. Когда сбываются пророчества, трудно уйти от вывода о том, что мы являемся свидетелями фундаментального преображения, исключающего возвращение к прежнему положению вещей.

Произошло геополитическое «сжатие» России, США, Запада, всей исторической Европы. Поэтому трудно не согласиться с почетным председателем Президиум Совета по внешней и оборонной политике (СВОП) С.А.Карагановым в том, что мы переживаем период «политики взвешенного состояния». Все процессы в мировом развитии получили мощное ускорение - мысль и политика за ними просто не поспевают. Надо полагать, это общая характеристика для любого эндшпиля, что отфиксировано в анализе современного этапа мирового развития, который содержится в Концепции внешней политики Российской Федерации (утверждена Президентом В.В.Путиным в феврале 2013 г.).

Проблемы развития выходят на первый план для всех государств мира и, возможно, для Евроатлантического региона в большей мере, чем для других, имея в виду то обстоятельство, что источники экономического роста в нынешних условиях находятся, как правило, за пределами исторической Европы. Понимание этого растет по мере накапливания последствий затяжного кризиса. Смелой попыткой «прорыва в будущее» стал проект «концепции национальной стратегии», предложенный в апреле 2011 года двумя американскими военными У.Портером и М.Майклби. Он был размещен в Интернете с предисловием А.-М.Слотер, которая до этого возглавляла Штаб политического планирования Госдепартамента США. Смысл предложенной концепции сводится к тому, чтобы обновить источники международного влияния Америки, имея в виду приоритетность обеспечения устойчивости внутреннего развития страны во всех его составляющих. Судя по некоторым свидетельствам, этот демарш американских военных имел шансы на успех в плане пересмотра стратегии национальной безопасности США, укорененной в реалиях «холодной войны» и в ее отжившей идеологии. Последнее время часто цитируют Блаженного Августина, который просил у Бога «целомудрия, но не сейчас». Похоже, что пока это можно отнести и к стремлению сформулировать цели и задачи национальной стратегии США в неидеологизированных категориях дивелопментализма. Возможно, у книги президента нью-йоркского Совета по международным отношениям Р.Хааса «Внешняя политика начинается дома» будет больше шансов на успех.

России, которую обстоятельства значительно раньше опустили на грешную землю, было, конечно же, легче проделать этот путь. Как только стало возможным осмысление путей дальнейшего развития страны, а это произошло в районе 2000 года, когда стали появляться первые основательные доктринальные документы, был сделан фундаментальный вывод о главной задаче внешнеполитической работы - создании благоприятных внешних условий для внутреннего развития. К этому сводится вся философия российской дипломатии, если попытаться ее сформулировать в одной фразе. Движение наших партнеров в этом же направлении позволяет судить о подспудной конвергенции на уровне мироощущения.

Если смотреть шире, то в целом налицо поиск решения задач общественного развития в Евро-Атлантике на путях конвергенции и синтеза. Объективно это создает условия для преодоления интеллектуальной зашоренности времен «холодной войны» и формирования соответствующего измерения восстанавливаемого единства европейской цивилизации, представленной наряду с Европой, Северной Америкой и пространством бывшего Советского Союза.

В XX веке в рамках европейской цивилизации уже имели место конвергенционные моменты между Западом и Востоком. Так было в 30-е гг. вследствие Великой депрессии. Так было в послевоенный период, когда «социализация» экономики западноевропейских стран стала прямым ответом на «вызов Советского Союза». Позднее появились разрядка и связанное с ней углубление торгово-экономического сотрудничества в Евро-Атлантике. Были сформулированы и общие принципы европейской политики, которые нашли отражение в хельсинкском Заключительном акте. В целом, сформировалась устойчивая социально ориентированная модель экономического развития. Именно эта модель закреплена в Конституции современной России. Этим объясняется и вся социально-экономическая политика российского правительства.

За последние 20 лет Россия проводила последовательный курс на интеграцию в мировую экономику. Мы стали членом ВТО, стремимся к вступление в ОЭСР. Будучи членом «двадцатки», мы с партнерами ищем пути преодоления кризисных явлений и восстановления устойчивости глобальной и национальных экономик. Можно предположить, что многое в мировой политике прояснится только тогда, когда будет преодолен нынешний кризис. Это будет своего рода посткризисное урегулирование в мире.

Наверное, придется усвоить уроки того, что происходило в финансовом секторе в последние 30 лет, где создавались искусственные источники роста, которые искажали общую картину в экономике, включая статистику. Да и сам гипертрофированный финансовый сектор стал работать на себя, перестав обслуживать реальную экономику и содействовать созданию рабочих мест в странах экспорта капитала. Эта деятельность привела к увеличению разрыва между доходами от капитала и доходами от занятости с разрушительными последствиями для среднего класса, который играл роль социальной опоры политической системы широкопредставительной демократии. Речь могла бы идти о смене парадигмы экономического развития с упором на его качественные характеристики в соответствии с требованиями нынешнего состояния общества, включая демографический фактор. Возможно ли, как в разоружении, качественно укреплять экономику при ее одновременном количественном сокращении?

Это потребует решения проблемы, которую ведущий экономический обозреватель «Файненшл Тайме» Мартин Вулф назвал «врожденной склонностью к ренте», которая, надо заметить, извлекается в том числе в виде выплат по государственному долгу. О ренте пишут все чаще, в том числе в связи с такими проблемами, как сокращение социальной мобильности и лифтов, межпоколенческий антагонизм, общая утеря исторической перспективы. Франция времен Belle Epoque дает пример государства-рантье. Неужели этот опыт забвения интересов собственного развития (раз можно «стричь купоны»!) воспроизводится уже коллективно всем историческим Западом? На этих путях тогда не удалось отгородиться от реальной жизни - она напомнила о себе Первой мировой. Вот почему важно понять состояние европейского общества и пороки европейской политики того времени - чтобы продолжать думать дальше уже над проблемами сегодняшнего дня.

Любопытным элементом общности между Россией и Великобританией является частое употребление слова «юбилей». Применительно к британцам, видимо, сказываются традиции длительного правления Королевы Виктории. Более интересно то, что в контексте нынешнего кризиса появляются материалы, где оно употребляется в своем изначальном, ветхозаветном значении. Проводятся параллели с тем, что высокий уровень задолженности, хотя и не так как рабство, но существенно ограничивает свободу человека. Если судить по странам средиземноморской периферии Еврозоны, то непосильное бремя долгов, прежде всего госдолга, накладывает далеко не тривиальные ограничения на суверенитет независимых государств. И если брать за точку отсчета 1971 г., когда началась жизнь в долг, то мы уже близки к юбилейному сроку в 50 лет.

Что касается новых технологий, которые бы могли составить основу очередного большого цикла глобального экономического развития, то здесь приходится констатировать абсолютную непредсказуемость. Как пишет в своей книге «Занимаясь капитализмом в инновационной экономике» англоамериканский эксперт У.Джейнуэй, невозможно предсказать, когда появятся технологии, которые могли бы стать предметом массовой коммерциализации с созданием соответствующих производств и рабочих мест. К примеру, информационные технологии и компьютеризация, включая мобильную телефонную связь, значительно изменили повседневную жизнь. Что же касается экономики, то, да, они внесли фундаментальные изменения в характер труда, но не были сопряжены с созданием достаточного числа рабочих мест, которые могли бы компенсировать их потерю в связи с аутсорсингом традиционных секторов экономики в другие регионы мира.

Таким образом, можно судить о своего рода регрессе или паузе в развитии. Встает вопрос, чем ее заполнить, раз жизнь продолжается. Наверное, инвестированием в человеческий капитал, который, в конечном счете, и решит проблему развития человечества на перспективу. Это значит, что преимущество будут иметь те государства, которые смогут создать наилучшие условия для самореализации личности, прежде всего вложения в здравоохранение, образование и культуру, а также в инфраструктуру жизнеобеспечения, включая транспорт, энергетику и, наверное, сельское хозяйство. Возрастание роли последнего в экономике может служить указанием на возвращение - после финансового «блуда» - к истокам человеческого существования.

В данной связи несомненный интерес представляет аналитический материал основателя и президента «Стратфор» Дж.Фридмана (январь 2013 г.), в котором исследуется проблема подъема и упадка среднего класса в Америке. В частности, автор отмечает, что создание многочисленного среднего класса стало побочным результатом послевоенных решений, включая предоставление льгот демобилизованным из рядов вооруженных сил. Речь не шла о продуманной стратегии обеспечения устойчивости социально-экономического и политического развития страны. Здесь есть над чем подумать, имея в виду, что сейчас, в условиях кризиса, было бы верхом беспечности полагаться на случайность. Опыт последних трех столетий должен дать достаточный материал для трезвого анализа проблем и выработки путей их решения в интересах всего общества.

Стало расхожей истиной говорить о фундаментальных сдвигах в геополитическом ландшафте современного мира. Это и «рассредоточение» силы, влияния и процветания, включая подъем целого ряда стран, прежде всего БРИКС, но также региональных держав, таких как Индонезия, Турция и Мексика, относимых к категории «новых динамично развивающихся экономик». Благодаря кризису, новое дыхание и качество (встречи политических лидеров) было придано «Группе двадцати». Это тот круг ведущих государств мира, без которых уже невозможно решение проблем глобальной политики, экономики и финансов. Это ощущается в работе форматов более узкого состава, скажем, «восьмерки», которая сохраняет значение как площадка для согласования и координации подходов стран-участниц, но для решения конкретных проблем уже требуется более широкий круг партнеров.

И, разумеется, речь не может идти о подмене уставных прерогатив Совета Безопасности ООН, который в свое время и задумывался, если брать состав его постоянных членов и принцип их единогласия, как регулирующий орган для полицентричного мироустройства. К сожалению, на фоне всех мрачных предсказаний относительно положения дел в мире мало кто обращается к этой позитивной реальности. ООН обрела актуальность в условиях изживания настроений в духе «конца истории». Речь прежде всего идет о фундаментальных правовых основах глобального управления. Попытки отрицать эту реальность делаются под предлогом некоего «урегулирования» по итогам окончания «холодной войны». Но как мы знаем, такого писанного урегулирования не существовало, а комплекс устных обязательств по отношению к России, включая нерасширение НАТО на Восток, был нарушен нашими западными партнерами. В любом случае, это урегулирование нельзя сравнить с просвещенным подходом к Франции после поражения Наполеона. Тогда, как это сформулировал Талейран, Францию «освободили» от «личных» территориальных приобретений императора. В остальном же Франция вошла на равных в общеевропейскую директорию. Россия сама освободилась от идеологического наследия «холодной войны», а с ним и доминирования в Восточной Европе. Чего не последовало, так это создания с участием России на основах равноправия уже евроатлантического «концерта». Ни ОБСЕ, в силу своей институциональной неразвитости, ни другие общеевропейские структуры не решают этой проблемы. Собственно, отсюда идея Договора о европейской безопасности, который призван хотя бы начать решение проблемы восстановления политического единства региона и таким образом снижения финансовой нагрузки на бюджет за счет сокращения расходов на оборону.

По сути, мы возвращаемся к уже опробованному в истории на примере Европы «концерту держав», который обеспечивал мир в Европе в период между Венским конгрессом и Крымской войной. Когда этот политический порядок в Европе разрушался под лозунгом Восточного вопроса, мало кто думал о последствиях. Верх брали предрассудки и инстинкты политических элит, противостоявшие любому рациональному анализу. По мнению британского историка Орландо Фиджеса, «ненужная» война в Крыму в ретроспективе стала первой тотальной войной - понятие, которое мы впервые стали ассоциировать с Англо-бурскими войнами и Первой мировой. Она же запустила порочный круг унижения и аннексий в отношении побежденного, в корне изменив атмосферу европейской политики, из которой ушло понятие цивильности. Обратить эту тенденцию вспять не помогли даже созванные по инициативе России две Гаагские мирные конференции. Спустя 200 лет после Венского конгресса Европа и мир, наученные горьким историческим опытом, приходят к пониманию того, что нет альтернативы поиску согласия и переговорного решения проблем на основе международного права, коллективного глобального управления.

Следует отметить, что ликвидация «тормозов» ядерного противостояния в связи с окончанием «холодной войны» привела к понижению порога применения военной силы в различных вариантах, будь то в одностороннем порядке, как это было в Ираке и затем в Ливии, или на основе мандата Совета Безопасности ООН - в Афганистане. Этот опыт последних 20 лет привел к тупику на примере Сирии, когда мандат СБ ООН исключается, а одностороннее военное вмешательство сопряжено с непомерной ценой, включая чисто военные издержки, последствия для собственной экономики и финансов, имиджевые потери и многое другое. Подтверждается на практике та истина, что никакие ситуации, включая конфликты, не поддаются воспроизводству, и, как в магазине, ничто стоящее не дается за просто так. Всегда существуют свои специфические обстоятельства. Изнашиваются и необходимые для этого ресурсы, в том числе политические.

Войны в Ираке и Афганистане показывают контрпродуктивность любых попыток одностороннего, тем более силового решения современных международных проблем. Эти войны, как и в свое время Война во Вьетнаме, внешне воспроизводили логику коллективных союзнических усилий во Второй мировой войне, включая реконструкцию Германии и Японии в условиях длительной оккупации. В расчет не принимались конкретные обстоятельства других регионов, полное отсутствие готовности брать на себя долгосрочные комплексные обязательства, аналогичные в том числе тем, которые принимались в США по отношению к Южной Корее и Тайваню и Советским Союзом - по отношению к Монголии. Поэтому одним из ключевых факторов современной мировой политики, с которым приходится считаться всем, является, с одной стороны, невозможность решения проблем «по дешевке», а с другой - отсутствие политической воли и достаточных ресурсов, необходимых для обеспечения реального успеха военного вмешательства.

Наглядную иллюстрацию дает переживаемый кризис: о каком «государственном строительстве» за рубежом может идти речь, когда этот вопрос остро стоит у себя дома. Новые примеры проблемы дают и трансформационные процессы в рамках так называемой «арабской весны». «Дешевая» операция в Ливии обернулась «дешевыми» результатами, уже не говоря о подрыве доверия в кругу постоянных членов Совета Безопасности ООН.

К сожалению, старые привычки «умирают трудно». Поэтому инерция доминирования продолжает давать о себе знать в мировых делах. В частности, это проявляется на уровне культуры, к которой практически и сводится в своей основе поведение субъектов международных отношений. Яркий пример такой политической культуры, отражающей стремление повернуть время вспять, дает уже упоминавшийся «Стратфор» в своем анализе за лето этого года. В нем конструируется геополитический «четырехугольник» в составе США, Европы, Китая и России. Наверное, неплохо, что Европа воспринимается как самостоятельный центр современного мира. Трудно согласиться с другим, а именно с неизбежным закатом Европы и Китая. В итоге опять остаются Америка и Россия, причем как два полюса глобальной конфронтационной политики в рамках «малой холодной войны». Можно было бы приветствовать признание за Россией геополитического будущего. Но почему в формате, который должен служить оправданием инерции в американской стратегической культуре? Почему на уровне инстинкта Россию надо подозревать в том, что она будет - чуть ли не объективно - в выигрыше от всех геополитических поражений Америки?

Поэтому особое удовлетворение вызывают проявления другой Америки. Как, например, статья Томаса Грэма в газете «Интернэшнл Геральд Трибюн» (22 августа 2013 г.), в которой аргументированно анализируется тенденция винить Россию во всех бедах Америки, в том числе как средство отвлечения внимания от проблем собственного развития. Заслуживает внимания его тезис о том, что на уровне подсознания для определенных кругов США «проблема России» заключается в том, что «победа» над ней в «холодной войне» может считаться «полной» только тогда, когда противник берет победителя за образец, будь то в своем внутреннем развитии или в поведении на международной арене. Очевидно, что Россия (и тут мы не одиноки) не такая страна, которая может дать подобное удовлетворение. Жаль, что такие настроения существуют, как существуют и те, кто не может нам простить решающей роли в победе над нацистской Германией.

Этими же элементами политической культуры объясняется и сохраняющийся разрыв в развитии между промышленно развитыми и развивающимися странами, будь то условия торговли или сфера финансов. Подчас в оборот вводится уже забытый термин «неоколониализм», отражавший переход от физического контроля к более завуалированному неравноправию в общей системе международных связей, включая статус развивающихся стран как сырьевого придатка, хотя и на более высоком уровне развития, чем это было 50 лет назад. Более того, этот колониализм обретает измерение информационно-технологической зависимости, которая по существу лишает эти страны перспектив самостоятельного развития, включая создание конкурентоспособного интеллектуального ресурса.

Именно многополярность и регионализация глобальной политики являются важнейшим материальным условием борьбы с неравноправием в межгосударственных отношениях. Полицентризм, создавая соответствующую конкурентную среду, которая в период «холодной войны» ограничивалась «биполярным выбором», обеспечивает реальное пространство свободы в выборе международных партнеров в интересах собственного развития. Теперь одной из ключевых сфер, где ведется борьба за влияние, становится цифровое и медийное пространство. Пресловутый контроль над информацией, как показали недавние разоблачения Э.Сноудена, продолжает оставаться важнейшим элементом современной геополитики. Другое дело, что тотальный характер такого контроля, отрицающего, по существу, право на частную жизнь, неприемлем для новых поколений даже в странах Запада. Наиболее яркий пример дает Германия. Проекция антиутопии Дж.Оруэлла на пространство исторического Запада не выдерживает столкновения с восприятием тех, кто хотя бы в силу возраста не наработал навыков мыслить категориями «старой» геополитики, включая «фаустовские размены» между защитой основных прав и свобод и интересами безопасности.

В последние годы конвергенция на уровне не только фундаментальных оценок нынешней международной ситуации, но и выбора отвечающего требованиям времени дипломатического метода, происходит и между Россией и Великобританией. Свидетельство тому дает июньская речь мининдел У.Хейга в Калифорнии, где он говорил о сетевом мире, важности сильных двусторонних отношений и о «частично накладывающихся альянсах» в интересах достижения общих целей. Все эти идеи созвучны тем выводам, к которым в России пришли несколько лет назад и которые нашли отражение еще в Концепции внешней политики редакции 2008 года. Хочу подчеркнуть, что нам для этого не понадобился глобальный финансово-экономический кризис - Концепция была утверждена Президентом еще в июле.

В ней говорится о сетевой дипломатии как основном дипломатическом методе в полицентричной международной системе. Отрадно, что слово «многополярность» не вызывает аллергии у наших британских партнеров. Речь уже не идет о громоздких военно-политических альянсах прошлого против друг друга. Как известно, именно формирование таких альянсов стало важнейшим элементом подготовки катастрофы Первой мировой войны. Главное, что для таких альянсов просто нет оснований в условиях взаимозависимости всех государств. Поэтому формируются многообразные альянсы по интересам: они открыты, их геометрия изменяема и они объединяют партнеров для обеспечения вполне конкретных общих интересов. Таковы, например, широкие антитеррористические коалиции, альянсы для борьбы с организованной преступностью и наркотрафиком и многие другие. Они создаются не против кого-то, а за что-то. Они отражают характер современных вызовов и угроз, которые представляют собой трансграничные явления. Эффективно противодействовать им можно только на основе самого широкого международного сотрудничества.

Разумеется, и дипломатия, и дипломатическая служба должны быть на уровне современных задач. Здесь также много общего между Россией и Великобританией, особенно с приходом к власти Коалиционного правительства Д.Кэмерона. На меня сильное впечатление произвела речь У.Хейга в Форин Офисе два года назад. Тогда он говорил о необходимости укрепления языковой подготовки дипломатов, углубления их страноведческих знаний, важности истории. В Калифорнии им было сказано, что при нем «историки оказались вновь в центре работы Форин Офиса». Это действительно важно, поскольку невозможно извлекать уроки из недавнего опыта, не имея представления о том, чему нас учит история. Это можно назвать возвращением к классической дипломатии. Об этом, помнится, говорила и Х.Клинтон в свою бытность госсекретарем. Хотелось бы под этим понимать преодоление идеологизированных подходов и схем, унаследованных от времен «холодной войны».

Одним из стереотипов «холодной войны» было представление о дипломатии как об «игре с нулевой суммой». Это распространялось и на официальную информацию и информационную сферу в целом, которая рассматривалась как один из «фронтов» идеологической конфронтации. Похоже, здесь также многое идет по накатанной стезе. И это понятно, поскольку в современных условиях, когда исчезли прежние идеологические антагонизмы, ключевым элементом политики становится ее «продажа» международному общественному мнению, воздействие на партнеров через контроль над информационным пространством. То, что поведал Э.Сноуден, говорит в пользу того, что сфера информационной безопасности, как и любая другая область международных отношений, должна быть предметом жесткого правового регулирования. Никакие коалиции единомышленников не могут заменить четких юридически обязывающих документов универсального характера. Их отсутствие будет только подрывать доверие в мировой политике, мешать межгосударственному сотрудничеству на всех других направлениях. Именно поэтому необходимо международное управление Интернетом. Получается, что международные национальные границы сохраняют свое значение и здесь - как в том числе конечное средство обеспечения права на неприкосновенность информации частного характера.

Но вопрос стоит и значительно шире. То состояние идейной растерянности, о котором говорит С.А.Караганов, требует активизации международного дискурса по всему кругу вопросов развития. Информационный контроль прямо противоречит цели такого обмена идеями. Без создания равных условий участия в этих дебатах для всех попросту не решить проблем современного глобализирующегося мира. Иначе не генерировать новые идеи, а чьи-то идеи, которые уже не работают, а, возможно, и закамуфлированное отсутствие идей, будут «более равными», чем любые другие. По большому счету, речь идет о свободе слова и праве на диссидентство в международных отношениях как важнейшем элементе политико-интеллектуальной среды, необходимой для выхода из нынешнего тупика, в которой большинство далеко не всегда право.

И все же сейчас положение меняется, и эти перемены, как уже очевидно, связаны со сменой поколений в США, в Европе и в мире в целом. Мы видим огромный спрос на альтернативную точку зрения, неприятие удушающего свободу мысли конформизма. Причина, наверное, в том, что на Западе и, возможно, в мире в целом на какое-то время возобладало настроение в духе «конца истории». Другими словами, что истина одна, что она известна и надо просто всем вместе идти в «светлое будущее». Разумеется, на самом деле все оказалось далеко не так. И глобальный финансовый кризис, разразившийся осенью 2008 года, «пробудил» всех к этой реальности.

Истина многообразна, ее поиск не должен прекращаться никогда. Хотел бы в этой связи сослаться на вывод, сделанный бывшим архиепископом Кентерберийским Р.Уилльямсом в его исследовании о Ф.М.Достоевском, а именно о перманентной незавершенности - в русле христианского понимания свободы - жизненного пути. Это также отрицает любые варианты «конца истории», будь то коммунизм или либеральный капитализм, устанавливающие предел историческому творчеству. Стремление к истине - одна из ключевых характеристик человеческой природы и жизни общества. Именно с этим я бы связал растущую популярность канала «Russia Today» в США, а теперь и в Великобритании. Люди заинтересованы в плюрализме мнений как необходимом условии для формирования собственного взгляда на те или иные проблемы. Отрадно, что Россия, ее средства информации являются частью такой полифонии.

В заключение хотел бы остановиться на правочеловеческом, гуманитарном измерении послевоенного урегулирования в Европе и мире. Нашедшее свое отражение в соответствующих международных инструментах, таких как Всеобщая декларация прав человека и Пакты ООН, оно сформулировало приемлемый для всех общий знаменатель соответствующих стандартов. Попытки последних десятилетий распространять свою, формирующуюся в рамках конкретной страны или региона, трактовку тех или иных фундаментальных прав и свобод как универсальную вносит дополнительные осложнения в общий климат международных отношений. По сути, это служит препятствием для согласованных коллективных усилий по обеспечению как раз того, о чем действительно договорились в рамках международного сообщества в целом. Четкость в данном вопросе важна еще и потому, что то, что было сформулировано в первые десятилетия после Второй мировой войны, отражает общее понимание традиционных ценностей общества, включая баланс между правами/свободами и ответственностью при пользовании ими. Абсолютизация первых и полное игнорирование второго наносит ущерб и комплексу межцивилизационных отношений, во многом опирающихся на общность нравственной проповеди основных мировых религий. Преодоление этого противоречия, а на самом деле негативной тенденции саморазрушения, будет одним из вызовов человечеству в XXI веке.

История международных отношений представляет собой науку, которая изучает совокупность экономических, политических, культурных взаимоотношений стран и народов мира в исторической динамике. Насколько разнообразны, сложны, неоднозначны в оценках ученых и политиков международные отношения, настолько сложна, интересна и познавательна эта наука. Равно как политика, экономика, культура взаимозависимы в рамках отдельного государства, так и на уровне международных связей эти составляющие неразделимы.

В истории международных отношений ХХ в. условно можно выделить пять основных периодов.

1 – от начала столетия по Первую мировую войну включительно\;

2 – становление и развитие нового европейского равновесия в рамках Версальской системы международных отношений\; он завершается развалом Версальского миропорядка и установлением германской гегемонии в Европе\;

3 – история международных отношений в годы Второй мировой войны\; завершается оформлением биполярной структуры мира\;

4 – период «холодной войны» Восток – Запад и раскол Европы\;

5 – время глобальных изменений в мире, связанных с кризисом и разложением социализма, распадом Советского

Союза, становлением нового миропорядка.

ХХ в. стал веком глобализации мировых процессов, усиления взаимозависимости государств и народов мира. Внешняя политика ведущих государств все отчетливее сопрягалась с интересами не только сопредельных, но и географически удаленных стран. Одновременно с глобальными системами международных отношений в Европе формировались и функционировали их периферийные подсистемы на Ближнем и Дальнем Востоке, в Центральной и Южной Америке и т.д.

Развитие мировой цивилизации в целом и отдельных стран в значительной степени определяется взаимоотношениями населяющих Землю народов.

ХХ в. ознаменовался бурным развитием международных отношений, усложнением комбинаций взаимодействия стран в политике, экономике, идеологии, культуре, религии. Межгосударственные связи вышли на новый уровень, превращаясь в

сравнительно устойчивые системы международных отношений. Одним из важнейших факторов, определявших роль государства на международной арене ХХ в., являлось население страны, его этнодемографический состав.

Одной из главных тенденций последних столетий было резкое увеличение численности населения. Если за первые 15

веков нашей эры население земного шара выросло лишь в 2,5 раза, то в течение XVI – XIX вв. число людей увеличилось почти в 10 раз. В 1900 г. в мире было 1630 млн. человек. В настоящее время жителей планеты Земля уже более 6 млрд. Самыми населенными странами являются Китай (немногим менее 1,5 млрд.) и Индия (более 1 млрд. человек).

Исследователи насчитывают в современном мире от 3,5 до 4 тысяч различных народов – от крупнейших наций до самых мелких племен с населением в десятки человек. Вообще, определение национального состава в различных странах – крайне сложное дело. В международных отношениях одним из определяющих факторов является осознание народа как единой нации, консолидированной вокруг национальной идеи (а ее подчас найти нелегко). В Европе, где живут в основном большие нации, выделяется около 60 крупных наций.

К наиболее распространенным языкам мира относятся\:

– китайский (около 1,5 млрд., включая жителей диаспоры, т.е. проживающих вне Китая)\;

– английский (около 500 млн.)\;

– хинди (около 300 млн.)\;

– испанский (около 280 млн.)\;

– русский (около 220 млн.)\;

– арабский (около 160 млн.)\;

– португальский (около 160 млн.)\;

– японский (около 120 млн.)\;

– немецкий (около 100 млн.)\;

– французский (почти 94 млн.).

На этих языках говорит почти две трети человечества. Официальными и рабочими языками ООН являются английский,

французский, русский, испанский, арабский, китайский.

РЕЛИГИЯ. С развитием общества, усилением контактов между народами возникают более широкие, чем ранее, религиозные общности\; одну и ту же религию могут исповедовать разные народы. К ХХ в. большинство крупных современных народов принадлежало к одной из мировых религий – христианству, буддизму либо исламу.

Из предтечей этих религий можно выделить\:

Иудаизм – первая монотеистическая религия, появилась у древних евреев\;

Зороастризм – в основе его дуализм – представление о противоборстве доброго и злого начал\;

Конфуцианство и даосизм (религиозно-этические и философские доктрины, возникшие в Древнем Китае)\;

Индуизм, для которого характерна вера в переселение душ\;

Синтоизм (Япония).

Если попытаться представить население Земли через призму конфессиональной принадлежности, то получится\:

Христиан – более 1 млрд., из них\:

– католиков – около 600 млн.\;

– протестантов – около 350 млн.\;

– православных – около 80 млн.

Интересно, что большинство католиков и протестантов проживают в настоящее время в Новом Свете.

Ислам исповедует более 800 млн. человек, из них

– суннитов – 730 млн.\;

– шиитов – 70 млн.

Индуизм – древнюю религию Индии – почитают 520 млн. человек. Несмотря на такое количество адептов

(приверженцев), эта религия не входит в число мировых, так как носит чисто национальный характер.

Буддизм – самую старую из мировых религий – исповедуют около 250 млн. человек.

Следует отметить, что все мировые религии – плоды НЕЗАПАДНЫХ цивилизаций, а важнейшие политические идеологии – либерализм, социализм, консерватизм, социал-демократизм, фашизм, национализм, христианская демократия – продукты ЗАПАДА.

Религия объединяет народы, но она же может стать причиной вражды, конфликтов и войн, когда люди одной этнической группы, говорящие на одном языке, способны на братоубийственные войны. В настоящее время религиозный фактор является одним из ключевых в международных отношениях.

Глобальный масштаб и радикальность происходящих в наши дни изменений в политической, экономической, духовной областях жизни мирового сообщества, в сфере военной безопасности, позволяют выдвинуть предположения о формировании новой системы международных отношений, отличной от тех, которые функционировали на протяжении ХХ в., а во многом,

– и начиная с классической Вестфальской системы.

В мировой и отечественной литературе сложился более или менее устойчивый подход к систематизации международных отношений в зависимости от их содержания, состава участников, движущих сил и закономерностей. Считается, что собственно международные (межгосударственные) отношения зародились в период формирования национальных государств на относительно аморфном пространстве Римской империи. За точку отсчета принимается завершение «Тридцатилетней войны» в Европе и заключение Вестфальского мира 1648 г. С той поры весь 350-летний период международного взаимодействия рассматривается многими, особенно западными, исследователями, как история единой Вестфальской системы. Доминирующими субъектами этой системы являются суверенные государства. В системе отсутствует высший арбитр, поэтому государства независимы в проведении внутренней политики в пределах своих национальных границ и в принципе равноправны.

Большинство ученых сходятся во мнении, что основной движущей силой Вестфальской системы международных отношений было соперничество между государствами\: одни стремились увеличить свое влияние, а другие – не допустить этого. Исход соперничества, как правило, определялся соотношением сил между государствами или союзами, в которые они

вступали для реализации своих внешнеполитических целей. Установление равновесия, или баланса, означало период

стабильных мирных отношений\; нарушение баланса сил в конечном счете вело к войне и восстановлению его в новой конфигурации, отражающей усиление влияния одних государств за счет других. Эту систему для наглядности и упрощения сравнивают с движением бильярдных шаров. Государства сталкиваются друг с другом, образуя меняющиеся конфигурации, а затем движутся снова в бесконечной борьбе за влияние или безопасность. Главный принцип при этом – собственная выгода. Главный критерий – сила.

Вестфальскую систему международных отношений разбивают на несколько этапов (подсистем), объединенных общими закономерностями, но отличающихся друг от друга особенностями, характерными для конкретного периода отношений между государствами. При этом обычно выделяют\:

– систему преимущественно англо-французского соперничества в Европе и борьбы за колонии в XVII–XVIII вв.\;

– систему «европейского концерта наций» или «Венского конгресса» XIX в.\;

– Версальско-Вашингтонскую систему между двумя мировыми войнами\;

– систему «холодной войны», или Ялтинско-Потсдамскую.

Очевидно, что во второй половине 80-х – начале 90-х гг. ХХ в. в международных отношениях произошли кардинальные изменения, которые позволяют говорить о завершении «холодной войны» и формировании новых системообразующих закономерностей.

Большинство зарубежных и отечественных международников принимают в качестве водораздела между «холодной войной» и нынешним этапом международных отношений волну политических изменений в странах Центральной Европы осенью 1989 г., а наглядным примером считают падение Берлинской стены. Очевидными отличительными моментами за- рождения новой системы по сравнению с предыдущей является снятие политико-идеологического противостояния между

«антикоммунизмом» и «коммунизмом» ввиду стремительного и почти полного исчезновения

последнего, а также свертывание военной конфронтации блоков, группировавшихся в годы «холодной войны» вокруг двух полюсов – Вашингтона и Москвы.

В последнее время все чаще звучат пессимистические сетования по поводу того, что новая международная ситуация менее

стабильна, менее предсказуема и даже более опасна, чем в предыдущие десятилетия. Ситуация усугубляется и тем, что смена систем происходит не мгновенно, а постепенно, в борьбе нового со старым, и ощущение повышенной нестабильности и опасности вызвано изменчивостью нового и непонятного мира.

На рубеже 1970--1980-х годов международная обстановка вновь обострилась. В ответ на замену Советским Союзом ядерных ракет средней дальности более совершенными США и НАТО приняли решение разместить на территории ряда западноевропейских государств американские ядерные ракеты, нацеленные на СССР и его союзников по ОВД. Резко отрицательную реакцию во многих странах вызвал ввод советских войск в Афганистан. Пришедшие к власти в странах Запада консервативные лидеры были сторонниками ужесточения отношений с «восточным блоком». В 1983 г. президент США Р. Рейган выступил со стратегической оборонной инициативой (СОИ), которая предусматривала развёртывание мощной противоракетной обороны США с элементами космического базирования. СОИ не без основания назвали программой «космических войн». С конца 1970-х годов значительно возросло военное присутствие США во многих регионах мира. Объектами американского вмешательства стали государства Ближнего Востока и Центральной Америки.

Перемены в международном климате начались в середине 1980-х годов, после прихода к руководству в СССР М. С. Горбачёва. Он предложил концепцию нового политического мышления в международных отношениях. Её создатели считали, что глобальной в современном мире является проблема выживания человечества, это и должно определять характер международных отношений.

Из книги М. С. Горбачёва «Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира», изданной в 1988 г. в СССР и США:

«Образ мысли и образ действия, основанные на применении силы в мировой политике, формировались веками, даже тысячелетиями. Они укоренились в качестве, казалось бы, незыблемых аксиом. Теперь же они утратили всякое разумное основание. Бывшая для своего времени классической формула Клаузевица, что война есть продолжение политики, только другими средствами, -- безнадёжно устарела. Ей место в библиотеках. Впервые в истории жизненной потребностью стало положить в основу международной политики общечеловеческие морально-этические нормы, очеловечить, гуманизировать межгосударственные отношения.

Из невозможного военного, ядерного разрешения международных противоречий следует новая диалектика силы и безопасности. Безопасность не может быть ныне обеспечена военными средствами -- ни применением оружия, ни устрашением, ни постоянным совершенствованием «меча» и «щита»... Единственный путь к безопасности -- это путь политических решений, путь разоружения.

Подлинная, равная безопасность в наш век гарантируется всё более низким уровнем стратегического баланса, из которого необходимо полностью исключить ядерное и другие виды оружия массового уничтожения...

Новое политическое мышление требует признания ещё одной простой аксиомы: безопасность -- неделима. Она может быть только равной для всех, или же её не будет вовсе».

Вслед за выдвижением теоретической концепции советский руководитель сумел наладить контакты с ведущими лидерами западного мира. Поворотную роль в советско-американских отношениях сыграли встречи и переговоры на высшем уровне (М. С. Горбачёв, Р. Рейган, Дж. Буш), проведённые в 1985--1991 гг. Они завершились подписанием двусторонних договоров о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (1987) и об ограничении и сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-1).

Значительный круг международных проблем возник в Европе в результате событий конца 1980-х -- начала 1990-х годов. В центре внимания вновь оказался германский вопрос. На этот раз речь шла об объединении двух государств. Договор об окончательном урегулировании данного вопроса был подписан 12 сентября 1990 г. в Москве представителями двух германских государств, а также Великобритании, СССР, США и Франции. СССР вывел свои войска и согласился на вхождение объединённого германского государства в НАТО.

Провозглашение новых восточноевропейских государств сопровождалось обострением национальных противоречий, в ряде случаев -- возникновением межгосударственных конфликтов. Мирное урегулирование на Балканах стало одной из главных задач международной дипломатии в 1990-е годы.

В последнее десятилетие XX -- начале XXI в. многие политические деятели и общественные движения наряду с обсуждением и решением региональных проблем обратились к идеям установленного нового мирового порядка, основанного на международной безопасности и сотрудничестве. На первый план были выдвинуты следующие задачи:

-- создание экологически, экономически и социально ответственного порядка, предусматривающего равноправие всех поддерживающих его государств;
-- защита международного порядка от непродуманной, опасной политики отдельных государств;
-- поиск действенных механизмов предотвращения международных конфликтов;
-- охрана жизненно важных для человечества достояния и ценностей: атмосферы, климата, почвы, водных ресурсов Земли, её обитателей, созданной людьми материальной и духовной культуры.