Сентябрь — последние стычки. Хмурый полдень XXI век

«С любовью гляжу я на свой „И-16“. Спасибо тебе, дорогой мой “ишачок„! Ты оказался куда лучше японского истребителя „И-97”. И по скорости и по крепости. Ты не раз спасал меня, принимал на себя вражеские пули. Спасибо и твоему творцу Николаю Николаевичу Поликарпову!»

Ворожейкин А. В., лётчик 22-го ИАП

1 марта 1932 года на территории Маньчжурии появилось «независимое» государство Маньчжоу-Го, созданное японцами как один из плацдармов для будущего вторжения в Советское Приморье и Восточную Сибирь. После неудачного для Квантунской армии конфликта на озере Хасан именно отсюда было решено нанести очередной удар.

Формальной причиной начала конфликта стали претензии Маньчжоу-Го к Монгольской Народной республике. Руководители первой страны (на самом деле - стоящие за ними японцы) весной 1939 года стали требовать пересмотра государственной границы между государствами вдоль реки Халхин-Гол. Японские военные начали прокладывать железнодорожную магистраль, направленную к границе СССР. В силу характера местности дорога могла проходить только в районе, близком к монгольской границе. Таким образом, в случае войны с Советским Союзом она могла быть легко блокирована артиллерийским огнем с монгольской стороны, что, естественно, было неприемлемо для Квантунской армии. Перенос границы вплотную к реке Халхин-Гол, то есть на несколько десятков километров в глубь монгольской территории, решил бы проблемы японцев.

Монголия отказалась удовлетворять требования Маньчжоу-Го. Советский Союз, еще 12 марта 1936 года заключивший с МНР Протокол о взаимопомощи, заявил, что будет «защищать границы Монголии, как свои собственные». Ни одна из сторон не собиралась идти на компромиссы.

Первые выстрелы прозвучали 11 мая 1939 года. К 14 мая японо-маньчжурские войска оккупировали всю «спорную» территорию до Халхин-Гола, японское правительство никак не отреагировало на действия Квантунской армии и не ответило на посланную Советским Союзом ноту. Война началась.

Состав сил

На момент начала конфликта в Монголии, согласно Протоколу, дислоцировался советский 57-й особый корпус, состоявший из 30 тыс. военнослужащих, 265 танков, 280 бронемашин и 107 боевых самолетов. Истребительные силы были представлены 70-м ИАП, имевшим на май 1939-го 14 И-15бис и 24 И-16. Все «ишаки», далеко не первой свежести, относились к уже устаревшему типу 5 и не имели бронеспинок. Степень боеготовности истребителей была низкой: к 20 мая подняться в воздух могли только 13 И-16 и 9 И-15бис. Личный состав полка состоял из неопытных летчиков, владевших в основном только техникой пилотирования; ни групповому бою, ни стрельбе они обучены не были. Дисциплина серьезно хромала, из-за плохих условий жизни многие летчики-истребители писали письма с просьбой отправить их в Союз. Японские же истребительные силы, насчитывавшие 20 машин Nakajima Ki.27 (две эскадрильи), были оснащены опытными летчиками, многие японцы имели опыт боев в Китае. Такое соотношение сил не замедлило сказаться на результатах первых боев.

Воздушные бои

Первой потерей ВВС РККА стал связной Р-5Ш, сбитый японскими истребителями 21 мая. А на следующий день произошел первый воздушный бой между истребителями: 3 И-16 и 2 И-15бис встретились с пятеркой Ки-27. Один «ишак», оторвавшийся от группы и бросившийся в атаку, был моментально сбит (летчик И. Т. Лысенко погиб), остальные в бой не вступали.

В это время Советский Союз стал подтягивать силы в район конфликта. 23 мая 1939 г. в Монголию прибыл 22-й ИАП, в котором помимо тридцати пяти И-15бис (один из них во время перелёта пропал без вести) числилось 28 И-16 тип 10, причем самолеты были в неплохом техническом состоянии. Однако уровень подготовки пилотов этого полка также оставлял желать лучшего, что не позволило, как это выяснилось позднее, переломить ситуацию в воздухе в свою пользу. К тому же японцы, в свою очередь, перебросили в Маньчжурию еще 20 Ки-27 (две эскадрильи 11-го сентая).

27 мая состоялся весьма неудачный «дебют» И-16 22-го ИАП. У озера Буин-Нур состоялся бой шестёрки «ишаков» с девяткой Ki.27. Один советский лётчик погиб, два были ранены; два И-16 сбиты, три серьезно повреждены. Японцы потерь не имели.

Халхин-Гол, начало боевых действий 22-го ИАП

«Признаться, война на Халхин-Голе началась для нас неудачно. Мы, по существу, были к ней не готовы. Первый бой, состоявшийся 28 мая (более вероятно, 27 мая - прим. авт.) , наша эскадрилья проиграла вчистую - мы еще не умели вести атаку, да и материальная часть оказалась неисправной…»

Если даже И-16, близкие по своим характеристикам к японскому истребителю, несли огромные потери, то можно резонно предположить, что лётчикам на И-15бис подниматься в воздух вообще не было смысла. Собственно, так почти и было. Наши лётчики, привыкшие к исключительной манёвренности своих бипланов, во время боев с японцами с удивлением обнаружили, что больше не имеют преимущества и в этой характеристике (манёвренность Ki.27 была ничуть не хуже). Так, 28 мая было целиком уничтожено в бою звено И-15бис 70-го ИАП, все лётчики погибли. В этот же день в бою девятки бипланов из 22-го ИАП с 18-ю Ки-27 в воздухе было потеряно шесть наших самолетов, еще один расстрелян на земле после вынужденной посадки, пять летчиков погибли, один был ранен. Японцы в который раз ушли без потерь.

Когда советскому руководству стало ясно, что имеющимися силами господство в воздухе захватить не удастся, в район боёв начали прибывать новые самолеты и опытные летчики. 29 мая 1939 г. в Монголию на трёх транспортных «Дугласах» прибыла группа из сорока восьми человек - наиболее опытные летчики и техники, многие из которых успели побывать в Испании и Китае. Японцы тоже усилили свою группировку, но так и не смогли добиться численного преимущества.

1938 год закончился неудачно для советской авиаци-онной промышленности. Вследствие кризиса и стагна-ции при плане в 7425 боевых самолетов всех типов про-изведено было лишь 4885. Закончившаяся же весной 1939 г. гражданская война в Испании выявила отстава-ние советской авиации от других стран, в первую оче-редь нацистской Германии.

Не был исключением и авиазавод №21 имени Ор-джоникидзе — основной поставщик истребителей для ВВС РККА, выполнивший годовой план лишь на 76%.

Казавшийся перспективным в середине тридцатых И-16 стремительно устаревал и уже не мог на равных тя-гаться с новыми машинами. Тем не менее никакой реаль-ной замены «ишаку» пока не было. Посему на 1939 г. предприятию был определен план в 1800 истребителей. Основной модификацией оставался И-16 тип 10 с че-тырьмя 7,6-мм пулеметами ШКАС, но с нового года он выпускался уже с модернизированным мотором М-25В.

Тем временем в НИИ ВВС был испытан новый вари-ант лицензионного «Райт циклона» — М-62, который дал прирост скорости 4%. Следующая модификация мо-тора — М-63 давала увеличение еще на 9%, в результате чего И-16 мог разгоняться до 440 км/час. В дальнейшем предполагалась установка двигателя М-64 мощностью 900 л. с.

Однако производственников, как и военных, в этот период волновала не столько модернизация истребите-ля, сколько проблема качества выпущенной техники, которая по-прежнему носила острый характер.

Типичный случай имел место на аэродроме авиазаво-да имени Орджоникидзе 20 июля. Летчик-испытатель Евгений Фокин собирался в очередной полет на И-16. Перед вылетом у самолета снимался кок винта с храпо-виком и производилась подтяжка крепления. После за-пуска мотора имело место «биение», которое так и не было устранено. Тем не менее в 14.40 «ишак» поднялся в воздух. Через 20 минут на скорости 400 км/ч неожи-данно оторвался кок винта вместе с храповиком, кото-рый отшиб одну из лопастей винта. Началась жуткая тряска. Фокин все же решил спасти машину, совершив вынужденную посадку. В итоге истребитель грохнулся на землю на краю оврага. При ударе мотор попросту оторвало (!). Летчик выжил лишь чудом.

Аварии и постоянные поломки происходили не толь-ко на испытаниях, но и в строевых частях. Характерный пример — катастрофа, произошедшая 16 августа в одной из частей, дислоцировавшихся в Пермской области.

Летчик Михаил Загуляев выполнял полет на И-16. Со-гласно заданию самолет достигал высоты 6000 м, после чего выполнял пикирование. На высоте 2000 м он внезап-но потерял управление и перешел в беспорядочный полет. При этом начали отваливаться крылья, детали и части фю-зеляжа истребителя. Все эти обломки рухнули на землю в районе деревни Козубаево на поля местных колхозников. Летчик погиб. Прибывшая на место комиссия установила, что в эпицентре катастрофы лежал мотор с винтом и труп самого Загуляева. В радиусе 30 м валялись изувеченные обломки самолета и винто-моторной группы. Остальное было разбросано вокруг в радиусе 1,3 км. Причиной ава-рии была признана «недостаточная прочность конструк-ции при физиологически допустимых перегрузках». А судмедэкспертиза, в свою очередь, определила, что Загу-ляев «был жив до конца» и погиб от удара о землю...

Примерно в это же время произошли катастрофы с участием двух УТИ-4. В первом случае у летчика во вре-мя штопора застряла нога на педали управления рулем, в результате чего последний зафиксировался в положе-нии «налево» и самолет рухнул на землю. Во втором слу-чае во время полета из мотора учебно-тренировочного истребителя вытекло все масло. Вследствие этого двига-тель заклинило, а машина упала на землю .

Акты и отзывы ВВС РККА за 1939 г. свидетельствуют о массовых отказах амортизаторов, обрывах хомутов, крон-штейнов креплений, разрывах сварных швов, прогорании выхлопных патрубков, образовании трещин на моторамах и т. п. Завод неоднократно получал письма из различных инстанций с указанием на низкое качество самолетов. Впрочем, «получал письма» не только «двадцать первый», но и многие другие предприятия авиастроительной отрас-ли. «Обо всех дефектах заводы неоднократно ставились в известность, однако ничего не сделано, — констатировалось в одной из таких многочисленных бумаг. — Сообщения о конструкционных и производственных дефектах поступают сплошным потоком, причем преобладающее количество явля-ется многократно повторяющимся, что свидетельствует об игнорировании актов о дефектах и призывов по борьбе за сни-жение аварийности» .

Что касается конкретно И-16, то наиболее опасными причинами многочисленных аварий являлись: выпаде-ние стекол фонаря кабины; обрыв плоскостей, течь бен-зобаков и всей топливной системы.

Поломки и аварии снижали темпы и качество боевой подготовки, сильно подрывали боеспособность истреби-тельных частей. Иногда из 20 самолетов девятнадцать требовали капитального ремонта и простаивали . «Иша-ки», выпущенные в 1936—1937 гг., имели десятки экс-плуатационных дефектов и поломок. Так, согласно де-фектной ведомости на И-16 тип 5 № 521341 (1936 г. выпуска), налетавший 52 часа и совершивший 293 посад-ки, самолет имел 30 дефектов в винтомоторной группе, 28 в центроплане, 30 в фюзеляже и 19 в шасси. УТИ-4 тип 15 № 1521173 (1936 г. выпуска), налетавший 209 часов и совершивший 218 посадок, имел 128 дефектов. И-16 тип 5 № 521241 (1937 г. выпуска), налетавший всего лишь 89 ча-сов, уже проходил пять текущих и один средний ремонт и вновь имел 32 эксплуатационных дефекта . Причем аб-солютное большинство их являлось не следствием непра-вильной эксплуатации, а именно преждевременного из-носа и выхода из строя деталей.

В этих условиях выездным заводским ремонтным бригадам приходилось проводить в частях поистине ти-таническую работу по ремонту вышедших из строя ма-шин и замене бракованных или устаревших узлов и де-талей.

Так, в феврале бригада из четырех человек провела в военной части № 9062 следующие работы:

1- на 14 самолетах заменены рычаги с кронштейнов для выворота лыж;

2- на 18 самолетах сменена боуденовская оболочка с тросами для обратного выворота лыж;

3- на восьми самолетах заменены амортизаторы лыж.

Бригады также проводили инструктаж по вопросам

эксплуатации и ремонта самолетов в полевых условиях, регулировки плоскостей и хвостового оперения, ручного и ножного управления, шасси, проводился осмотр ис-требителей, находящихся в эксплуатации.

С 12 июня по 11 июля одна из бригад работала в во-енной части № 8963. При этом были устранены дефекты вооружения на 72 самолетах. В отчете о работе отмечены:

4- плохая работа синхронных пулеметов: сдвиг креп-ления, перетягивание тросов синхронизатора, обрыв тросов механической перезарядки, смещение троса с ро-лика перезарядки;

5- плохая эксплуатация пулеметов: оружие при по-лучении полностью не расконсервировалось, не разби-рались синхронные коробочки, были забиты гашетки, не промывались пружины штоков;

6- пулеметы работали без отдачи, в результате стрель-ба постоянно разрушала крепление .

С 11 июня по 21 августа бригада по вооружению ра-ботала в одной из частей Ленинградского военного округа (ЛВО). При этом производилась проверка и ре-гулировка пушек, наводка и пристрелка пулеметов, за-нятия с летным и техническим составом.

Другая бригада с 9 июня по 13 июля работала в во-енной части № 6198 (Смоленск—Могилев). На боль-шинстве истребителей И-16 и УТИ-4 были выявлены следующие дефекты вооружения: забои гашеток в син-хронных пулеметах, неправильная сборка и установка вооружения на самолеты, отсутствие отдачи при стрель-бе, тугой ход гашеток, обрыв тросов перезарядки, люф-ты в переднем и заднем креплении пушек ШВАК и т. д. Бригада провела отладку и пристрелку пулеметов на 25 истребителях, подгонку и регулировку синхронных пулеметов на двадцати девяти, а также занятия с техни-ческим составом .

Проводился также большой объем работ по замене и ремонту крыльев. В переписке между заводом и военны-ми частями отмечались следующие основные дефекты плоскостей И-16 и УТИ-4: плохая проклепка нервюр, слабое и неравномерное натяжение лент. На многих са-молетах, выпущенных в 1936—1937 гг., имели место про-гибы нервюр и промятие лонжеронов. Только за апрель- май в части было отправлено 418 комплектов новых крыльев . Но и этого количества оказалось недостаточно. ВВС запросили дополнительно 750 комплектов сверх плана. То есть фактически И-16 был самолетом, который уже после выпуска и военной приемки приходилось еще многократно доделывать и переделывать. Однако другого истребителя у родины, как говорится, не было...

Примечательно, что авиазаводы в спешке зачастую посылали комплекты запчастей неизвестно кому, то есть, как говорится, «на деревню дедушке». Например, исполняющий обязанности начальника вооружения и снабжения ВВС ПВО Свиридов разослал директорам предприятий следующее письмо: «Материальная часть, поступающая на вооружение частей ВВС РККА, в процес-се эксплуатации требует доделки — устранения выявлен-ных дефектов... Заводы промышленности, изготовляя зап-части, засылают их непосредственно военным частям, зачастую не зная дислокации этих частей, что нередко приводит к потере их и простою неисправной материаль-ной части». Так, 2 октября авиазавод № 1 выслал 10 ком-плектов в одну часть, 20 комплектов в другую и семна-дцать в третью. В итоге из 47 комплектов запчастей обнаружить удалось лишь двадцать семь, остальные два-дцать пропали. Само содержание контейнеров тоже оставляло желать лучшего. Доходило до того, что в ком-плекте пушки можно было не обнаружить собственно пушечного ствола...

Между тем не успели отгромыхать бои на Пиреней-ском полуострове, как в тысячах километров к востоку, в степях Монголии уже разгорался новый конфликт, в котором основная боевая машина Красной армии снова оказалась востребованной.

Поликарпов против «Накадзимы»

В 1931—1932 гг. японские войска захватили Мань-чжурию. На оккупированной территории было создано марионеточное государство Маньчжоу-Го, которое пла-нировалось использовать как плацдарм для дальнейшего расширения границ Великой Японии.

Начало конфликту с Советским Союзом положили требования японской стороны о признании реки Халхин-Гол границей между Маньчжоу-Го и Монголией, хотя граница проходила на 20—25 км восточнее. Ос-новной причиной такого требования являлось желание обеспечить безопасность строящейся японцами в этом районе в обход Большого Хингана железной дороги Халун-Аршан—Ганьчжур к границе СССР в районе Ир-кутска и озера Байкал. В 1935 г. начались столкновения на монголо-маньчжурской границе. Летом того же года начались переговоры между представителями Монголии и Маньчжоу-Го о демаркации границы, которые вскоре зашли в тупик.

Между тем сталинское руководство также рассматри-вало Монголию как важный плацдарм для дальнейшего расширения советского влияния в Азии. 12 марта 1936 г. между СССР и Монгольской Народной Республикой (МНР) был подписан «Протокол о взаимопомощи». С 1937 г. в соответствии с этим протоколом на территории страны были развернуты части Красной армии.

В 1938 г. между советскими и японскими войсками в районе озера Хасан произошел первый двухнедельный конфликт. Напряжение на границе между Монголией и Маньчжурией продолжало расти. Периодически проис-ходили стычки и перестрелки, обе стороны обвиняли друг друга в нарушениях границы.

Особенно обстановка накалилась весной 1939 г. Но-чью 8 мая группа японцев с ручным пулеметом попы-талась скрытно занять принадлежавший МНР остров посредине реки Халхин-Гол, но после короткой пере-стрелки с пограничниками отступила. Через три дня отряд уже японской кавалерии совершил рейд на глу-бину 15 км на монгольскую территорию и атаковал с тыла пограничную заставу на высоте Номон-Хан- Бурд-Обо. А 14 мая в воздухе впервые появилась уже японская авиация. Разведотряд 23-й пехотной диви-зии атаковал 7-ю пограничную заставу МНР и занял высоту Дунгур-Обо. При этом пять самолетов с восхо-дящим солнцем на фюзеляжах наносили по объекту штурмовые удары. 15 мая к занятой высоте японцами были переброшены резервы, в том числе 7 бронемашин и танк.

Командование 57-го особого стрелкового корпуса комдива Н.В. Фекленко, по-видимому получив дирек-тивы из Кремля, решило действовать. Утром 17 мая к Халхин-Голу была послана группа в составе трех мото-стрелковых рот, саперной роты и артиллерийской бата-реи РККА. Одновременно туда же направился и диви-зион бронемашин монголов. 22 мая советские войска перешли Халхин-Гол и отбросили японцев к границе. Так началась настоящая война...

Собственно, война в воздухе здесь началась с того, что 21 мая японские истребители Ki-27 перехватили над границей и сбили связной самолет Р-5Ш, летевший в 6-ю монгольскую кавалерийскую дивизию.

ВВС 57-го Особого стрелкового корпуса к началу конфликта состояли из 100-й смешанной авиабригады в составе 150-го смешанного авиаполка (29 скоростных бомбардировщиков СБ и 15 разведчиков Р-5), а также 70-го иап (14 И-15бис и 24 И-16 тип 5). Надо отметить, что, несмотря на политическую важность задачи, выпол-нявшейся тут советскими войсками, служба в Монголии считалась у летчиков непристижной. Сюда нередко от-сылали провинившихся тем или иным образом пилотов из других частей, как в своего рода ссылку. Качество боевой подготовки, дисциплина и боевой дух, соответ-ственно, оставляли желать лучшего.

Боевые самолеты И-16 "Ишак" Поликарпова

Первый боевой вылет тройки И-16 совместно с парой бипланов состоялся в 12.20 22 мая. Группа имела зада-ние патрулировать над границей. Сначала полет прохо-дил мирно, но над горой Хамар-Даба патруль со сторо-ны солнца был внезапно атакован группой невиданных доселе самолетов. Это были тупоносые, с более вытяну-тым, чем у поликарповских истребителей, фюзеляжем и неубирающимися шасси. На их крыльях ярко сверкали красные круги. В результате скоротечного боя был сбит И-16 летчика И.Т. Лысенко, который погиб вместе со своим «ишаком»...

Самолетом, который увидели советские летчики, был «Накадзима», истребитель армейский тип 97 , более из-вестный под упомянутым выше названием Ki-27. Он являлся новейшим на тот момент японским истребите-лем. Это была машина того же классса, что и И-16, но оснащалась уже в общем-то устаревшими неубирающи- мися шасси. Истребитель имел длину 7,5 м, размах кры-льев 11 м и оснащался радиальным мотором воздушного охлаждения «Котобуки» На-1 мощностью 650 л. с. Воо-ружение серийных машин состояло из двух синхронных 7,7-мм пулеметов, установленных над мотором. Макси-мальная скорость Ki-27 составляла 400 км/ч у земли и около 440 км/ч на высоте. Неубирающиеся шасси и свя-занное с этим ухудшение аэродинамики с лихвой ком-пенсировались максимально облегченной конструкцией крыла и специальным профилем разработки «Накадзи- мы», что обеспечило самолету высочайшую маневрен-ность. Таким образом, Ki-27 по своим данным был при-мерно равен И-16 тип 5, а типу 10 уступал только в количестве пулеметов.

Опытный Ki-27 был поднят в небо с аэродрома Одзима 15 октября 1936 г. Затем около года шли конкурс-ные и армейские испытания, по итогам которых в кон-це 1937 г. было принято решение о запуске истребителя в серийное производство. Оно было налажено на заводе «Манею хикоки сейзо К.К.» в Харбине.

Первым в июле следующего года новую машину по-лучил на вооружение 59-й истребительный сэнтай (эска-дрилья). Затем по мере поступления новых Ki-27 были сформированы 4, 5, 11, 13 и 64-я эскадрильи. В ходе се-рийного производства модификацию Ki-27 сменила Ki-27b, отличавшаяся новым фонарем кабины с круго-вым обзором и переделанным маслорадиатором. Под центропланом теперь можно было подвесить четыре 25-кг бомбы либо два 130-литровых дополнительных сбрасываемых бака.

Между тем советское командование, видимо осве-домленное о боеспособности 70-го иап, а также о при-менении японцами новейшего истребителя, уже 23 мая решило послать к Халхин-Голу подкрепления. Из Забай-калья на аэродром Баин-Тумэн был переброшен 22-й иап майора Глазыкина, насчитывающий 35 И-15 бис и 28 И-16 тип 5 . Японцы тоже усилились, дополнительно перебро-сив в район конфликта 11-ю эскадрилью (20 Ki-27).

27 мая И-16 из 22-го полка впервые участвовали в воздушном бою. Шестерка «ишаков» во главе со стар-шим лейтенантом Черенковым в районе озера Буин-Нур на высоте 2000 м встретилась с девяткой Ki-27. Числен-ное превосходство противника усугубилось тем, что со-ветские летчики, не имевшие никакой практики полетов в строю, летели в «свободном построении», то есть каж-дый сам по себе. Это дало возможность японцам атако-вать каждый И-16 поодиночке. В результате без потерь со своей стороны «самураи» сбили два истребителя, еще один разбился во время вынужденной посадки. Один летчик погиб, двое получили ранения .

Подвела и матчасть. Первоначально в вылете должны были участвовать семь «ишаков», однако один вынужден был вскоре вернуться обратно. «Признаться, война на Халхин-Голе началась для нас неудачно, — вспоминал лет-чик 22-го иап Георгий Приймук. — Мы, по существу, были к ней не готовы. Первый бой, состоявшийся 27 мая, наша эскадрилья проиграла вчистую — мы еще не умели вести атаку, да и материальная часть оказалась неис-правной.

Только взлетели, у моего двигателя отказала тяга — винт вращается вхолостую, самолет, сломав строй, на-чинает отставать от эскадрильи; я попытался увеличить обороты, но мотор остановился намертво. Пришлось идти на вынужденную посадку. Выпрыгиваю из кабины, осмат-риваю свой И-16 — никаких повреждений незаметно, только капот двигателя и нижняя поверхность центро-плана забрызганы маслом. Хорошо хоть, аэродром рядом — пригнали оттуда машину-пускач, взяли мой самолет на буксир и притащили обратно. Вскоре вернулись и осталь-ные истребители эскадрильи — так что, можно сказать, наш первый вылет закончился, едва начавшись. Я пошел докладывать о неисправности командиру — тот меня об-лаял, хотя моей вины в остановке мотора не было» .

Впрочем, И-16 Приймука оказался не единственным, чей полет прервался из-за неисправностей. «Долго ждать не пришлось — уже минут через 20 на аэродром вернулся первый из наших истребителей, — продолжал он свой рассказ. — Смотрю, и у него капот мотора забрызган маслом. Из кабины вылезает Саша Мурмылов и материт-ся вовсю — на его самолете обнаружилась та же неис-правность, что и на моем: мотор не тянет, винт враща-ется вхолостую. Спрашиваю: самураев встретили? Тут уж он совсем осатанел — оказывается, когда он нагнал японцев, тех уже было не трое, а больше дюжины, а наших вокруг никого; японцы навалились на него всей группой, сверху, прижали к земле, так что он чудом вывернулся и еле-еле оторвался от преследования; тут еще и мотор за-барахлил — случись это минутой раньше, когда он еще не вышел из боя, ему бы точно крышка, а так он умудрился дотянуть до аэродрома».

В этот день у командования 57-го особого корпуса состоялся неприятный разговор по прямому проводу с наркомом обороны маршалом Климентом Ворошило-вым, который высказал «большое неудовлетворение» высокими потерями советской авиации.

Однако одним «неудовлетворением» ситуацию изме-нить было нельзя. Еще хуже сложились дела у бипланов И-15. 28 мая японская авиация уже практически господ-ствовала в воздухе, нанося удары по советским и мон-гольским войскам. В связи с этим командование при-казало утром поднять в воздух хотя бы 20 истребителей. Но из-за неисправностей удалось взлететь только трем И-15бис. Все они были сбиты японцами, а их пилоты Вознесенский, Иванченко и Чекмарев погибли...

Через два часа после этого «сражения» девять бипла-нов взлетели с аэродрома Тамсак-Булак, чтобы прикрыть переправу через Халхин-Гол. Здесь их и встретили 18 Ki-27. В завязавшемся ожесточенном воздушном бою семь советских истребителей были сбиты, еще два полу-чили сильные повреждения. При этом пять летчиков по-гибли, остальным удалось приземлиться на парашютах.

Таким образом, за два первых дня воздушных боев потери советской авиации составили 14 машин (10 И-15 и 4 И-16), еще несколько получили повреждения. При этом погибло 11 летчиков. Японцы же лишились всего одного самолета. В общем, полный разгром! 28 мая ко-мандир 57-го корпуса комкор Фекленко в боевом до-несении о ходе боев в районе реки Халхин-Гол, среди прочего, докладывал начальнику Генерального штаба РККА Шапошникову следующее: «Авиация противника господствует в воздухе...»

Наверху отреагировали быстро! Чтобы дальше не по-зориться, нарком обороны Ворошилов своим приказом попросту запретил дальнейшие действия советской ави-ации в зоне конфликта. 70-й иап был переброшен на аэродром Баин-Тумэн для укомплектования новой тех-никой и летным составом. А 29 мая в Монголию на трех транспортных «Дугласах» прибыла группа из 48 чело-век — наиболее опытных летчиков и техников, многие из которых успели до этого побывать в Испании. Им предстояло на месте организовать обучение летного и технического персонала. Группу лично возглавил заме-ститель начальника ВВС РККА Яков Смушкевич .

Пополнение и реорганизация длились вплоть до

1- июня. Все войска на территории Монголии теперь были объединены в 1-ю армейскую группу, а приданная авиационная группировка стала называться ВВС 1-й АГ. Командование ею было возложено лично на упомянуто-го «посланца Сталина» товарища Смушкевича. На суше тем временем после первых столкновений также насту-пило некоторое затишье.

К 20 июня в составе 22-го и 70-го иап насчитывался 151 истребитель, в том числе 95 И-16. Большую часть из них составляла уже четырехпулеметная модификация тип 10.

В это время Смушкевич решил, что пора, наконец, бросить эту армаду в бой и отомстить «самураям» за майский позор. Утро 22 июня началось с перехвата со-ветскими истребителями одиночного самолета-разведчи- ка Ki-15. Затем на аэродром 22-го иап поступил сигнал о приближении большой группы японских бомбарди-ровщиков. Летчик А.Д. Якименко вспоминал: «...На под-ходе к аэродрому обнаружили большую группу японских бомбардировщиков, которую сопровождали десятки ис-требителей. Прикрытие настолько плотное, что про-рваться сквозь него можно лишь сверху, на пикировании. Начинаем набирать высоту — но навстречу уже спешат вражеские истребители.

Лобовая атака — соревнование в крепости нервов. Пер-вый японец оказался слабоват — открыл огонь с дальней дистанции, так что трассы на излете ушли под мой само-лет, а потом и вовсе не выдержал, взял ручку управления на себя, и я всадил ответную очередь из четырех стволов прямо в его беззащитное брюхо. У второго японца нервы оказались крепче — этот не отворачивал, и мы размину-лись буквально в нескольких метрах, обменявшись очередя-ми; он промахнулся, задел ли я его — не знаю: не было вре-мени оглядываться. Продолжаю набирать высоту — еще метров пятьсот, и я окажусь над верхним эшелоном япон-ских истребителей, а значит, получу шанс прорваться к бомбардировщикам. Но тут мой мотор вдруг чихнул и остановился — увлекшись боем, я совсем забыл о времени и израсходовал все горючее. Вываливаюсь из общей свал-ки — благо наш аэродром совсем рядом — и с ходу иду на посадку» .

Тем временем в воздух, поднимая огромные клубы пыли, поднялось сразу несколько десятков поликарпов- ских истребителей. Как только от летчиков и наземных наблюдателей были получены сведения о появлении большого числа японцев, в этот район стали отправлять-ся все новые и новые звенья. В результате развернулось небывалое 2,5-часовое воздушное сражение. Советская сторона последовательно произвела 106 самолёто-выле-тов (56 И-16 и 49 И-15), со стороны японцев в бою уча-ствовало 18 Ki-27, которые тоже сменяли друг друга не-сколькими волнами.

По окончании наши летчики отчитались о 25 сбитых «Накадзимах». В действительности же потери авиации Страны восходящего солнца составили 7 машин. Что ка-сается «самураев», то они тоже преувеличили свои дости-жения, заявив в общей сложности о 50 победах. На самом деле ВВС РККА лишились 17 истребителей (14 И-15 и 1 И-16), из которых три были уничтожены на земле в ре-зультате штурмовки. При этом погибло 11 летчиков, в том числе командир 22-го иап майор Глазыкин . Таким об-разом, учитывая большое численное превосходство со-ветских летчиков, можно констатировать, что сражение, ставшее, кстати, крупнейшим за время конфликта, закон-чилось полной победой японцев.

Следующие два воздушных боя имели место 24 июня. На сей раз была ничья. Японцы сбили два И-15, но и сами потеряли два Ki-27, которые были сбиты «ишака-ми». Один летчик попал в плен, второй «самурай», опа-саясь, что его разорвут на части, после приземления за-стрелился.

Через два дня в ходе очередных боев японцам удалось сбить три И-16 и один И-15. Советские летчики отчита-лись о девяти победах, однако ни одна из них не под-тверждается данными противника .

Самураи на «Фиатах»

Японцам из данных аэрофотосъемки было хорошо известно, где базируются советские истребители, и 27 июня они решили провести массированный налет на обе авиабазы: Тамсаг-Булак, где находился 22-й иап, и Баин-Бурду-Нур, где располагался 70-й иап. В операции приняли участие 30 бомбардировщиков (9 Ki-ЗО и Ki-21 и 12 «Фиат» BR-20 «Чиконья»).

Последние представляли собой вполне современный двухмоторный бомбардировщик цельнометаллической конструкции. Он был разработан конструкторами фир-мы «Фиат» под руководством Челестино Розателли. Он имел длину 16 м, размах крыльев 21,5 м и был оснащен двигателями «Фиат» А.80 RC41 мощностью по 1000 л. с. Скорость также была типичной для бомбардировщиков того времени — 430 км/ч на высоте 4000 м. Как и бом-бовая нагрузка — 1600 кг. Первый полет самолет совер-шил 10 февраля 1936 г., а через год был принят на воо-ружение итальянских ВВС (Реджиа аэронаутика).

В конце осени 1937 г. японское правительство заклю-чило с фирмой «Фиат» договор на поставку 72 бомбар-дировщиков, а затем дополнительный контракт — еще 10 машин. В феврале 1938 г. первые BR-20 морем в разо-бранном виде доставили в Маньчжурию. Сборка велась на аэродроме Чушудзу в присутствии итальянских спе-циалистов. Там же проходили сдаточные испытания. Переучивание экипажей осуществлялось группой ита-льянских летчиков на аэродроме Кончулин.

Первые самолеты принял 12-й кокутай (полк), ранее летавший на устаревших бомбардировщиках Ki-1. Само-лет BR.20 получил у японцев обозначение тип I (I — со-кращенно Италия). Следом там же, в Маньчжурии, сформировали новую 98-ю эскадрилью. Каждый из них по штату имел 36 самолетов. К слову сказать, это не единственная импортная экзотика в императорской ави-ации, «засветившаяся» на Халхин-Голе. Там же, к при-меру, был замечен даже немецкий «Мессершмитт» Bf-108 «Тайфун»!

Что касается Ki-21, то это был японский двухмотор-ный бомбардировщик «Мицубиши», по своим боевым качествам примерно равный «Фиату». А вот Ki-ЗО от-носился к классу легких одномоторных бомбардиров-щиков.

Вот такая коллекция в сопровождении 74 истребите-лей направлялась на рассвете 27 июня бомбить совет-ские аэродромы. Налет оказался внезапным для русских, ни один самолет даже не успели поднять в воздух. Впро-чем, и точность авиаудара оставляла желать лучшего. Так, на Тамсаг-Булак, по советским данным, было сбро-шено около 100 бомб всех калибров, но почти все они упали мимо цели, никто не пострадал.

Вскоре в небо поднялись сразу 34 И-16 и 13 И-15 22-го иап. В завязавшемся воздушном бою советским летчикам удалось сбить два истребителя Ki-27 и по од-ному бомбардировщику Ki-21 и Ki-ЗО. «Фиаты» же ушли без потерь. Неприятный случай произошел с команди-ром полка майором Кравченко. Во время преследования одного из «самураев» он улетел далеко на маньчжурскую территорию, где у его И-16 и заглох мотор. Совершив вынужденную посадку в степи, Кравченко двое суток скитался по безлюдным местам, пока наконец не дошел до линии фронта.

Налет на Баин-Бурду-Нур оказался для японцев бо-лее успешным. Два «ишака» были уничтожены на аэро-дроме, еще 9 И-16 и 5 И-15 были сбиты истребителями во время взлета и набора высоты. Нападавшие ушли без потерь. Общие же потери советской авиации в этот день составили 20 самолетов . Штаб Квантунской армии со-общил, что в ходе ударов по аэродромам Внешней Мон-голии было сбито 99 советских самолетов и еще 49 уни-чтожено на земле!

К 1 июля в составе 22-го и 70-го иап насчитывалось 93 И-16 тип 5 и тип 10, а также 45 И-15бис. В начале месяца в Монголию прибыли первые И-16 тип 17, воо-руженные 20-мм пушками ШВАК. 4 июля семь таких машин впервые участвовали в штурмовке японских по-зиций, потеряв при этом один «ишак».

Воздушные же бои по-прежнему проходили с пре-имуществом японцев. К примеру, 10-го числа советские летчики заявили об уничтожении 11 самолетов против-ника при потере трех И-16. Их летчики Пискунов, Спи- вак и Прилепский пропали без вести. Еще 4 самолета получили повреждения. И-16 заместителя командира 22-го иап капитана Балашева смог вернуться на аэро-дром, однако сам летчик от полученного ранения впо-следствии скончался в госпитале . Японцы значительно преувеличили свои достижения, заявив о 64 победах, но при этом сами потеряли всего один Ki-27.

Первую настоящую победу над японцами советские истребители одержали лишь 12 июля. В этот день при по-тере одного И-16 им удалось сбить трех «самураев», в том числе японского аса Мамору Хамаду, имевшего на своем счету 17 побед. Последний погиб. Командир 1-й эскад-рильи Тосио Като также был сбит, выпрыгнул с парашю-том над монгольской территорией, но был вывезен от-туда другим японским летчиком — Тосио Мацумурой, посадившим свой истребитель на вражеской территории".

К 5 июля группировка японской авиации насчитыва-ла 148 самолетов. При этом «Фиаты» были переброшены на китайский фронт .

Боевой состав японской авиации в районе Халхнн-Гола к середине июля 1939 г. Подразделение Назначение Тип самолета Количество 1-й сэнтай Истребители 10-й сэнтай Разведчики и бомбардировщики 11-й сэнтай Истребители 15-й сэнтай Разведчики Ki-4, Ki-15, Ki-36 16-й сэнтай Бомбардировщики 24-й сэнтай Истребители 61-й сэнтай Бомбардировщики

Между тем с 12 по 21 июля война в воздухе приоста-новилась из-за плохой погоды. Советская сторона ис-пользовала перерыв для пополнения новой матчастью и боевой подготовки. 21-го числа в Монголию прибыл 56-й иап под командованием майора Данилова, который еще больше увеличил численное превосходство. Таким образом, уступая японцам в качестве подготовки пило-тов и технике, советское командование попросту реши-ло постепенно задавить их количеством.

На суше в это время хоть и шли ожесточенные бои, ситуация особо не менялась. Базируясь на несколько опорных пунктов, войска Квантунской армии продол-жали удерживать фронт вдоль реки Халхин-Гол.

Возобновившиеся в последней декаде июля воздуш-ные сражения проходили с переменным успехом. К при-меру, 23 июля состоялись три крупных воздушных боя, в каждом из которых участвовали десятки поликарпов- ских истребителей. Наши все время пытались создать большой численный перевес и за счет этого бить про-тивника. Однако японцы, даже оказавшись в меньшин-стве 1:5, умело выходили из боя различными приемами, используя хорошую маневренность и более высокую скорость своих машин. Моторы «ишаков» же зачастую, по описанным выше причинам, попросту не выдавали номинальной мощности, быстро перегревались, вслед-ствие чего те не могли долго преследовать противника.

В одном их боев неудачно дебютировали пилоты 56-го иап. Огромная группа из 60 И-16 встретилась с 40 Ki-27. Однако многочисленные заходы и атаки не да-вали никаких результатов. Многие летчики выпусти-ли весь боезапас, так ни разу и не попав в противника. В итоге, согласно донесениям летчиков, был сбит один японец, собственные потери составили два «ишака».

В другом бою 50 И-16 из 70-го иап, осуществляв-ших прикрытие бомбардировщиков СБ, бились против 26 Ki-27. На сей раз сталинские соколы донесли о двух победах при одной потере.

Всего же, согласно советским данным, 23 июля было сбито восемь японских истребителей. В действительности противник потерял только четыре Ki-27. Больше всех по-страдала 11-я эскадрилья, лишившаяся трех машин.

Поутру 25 июля И-16 из 70-го иап во главе с майором Кравченко атаковал и сбил японский аэростат-корректи-ровщик артиллерийского огня. Вскоре над горой Хамар- Даба завязался крупный воздушный бой между несколь-кими десятками И-16 из всех трех «монгольских» полков. Однако и в этот раз численное преимущество не помогло. Летчики отчитались о 16 сбитых самолетах, хотя в дей-ствительности японцы потеряли только два Ki-27.

Подбитый истребитель Синтаро Кадзимы из 11-го сэн- тая совершил вынужденную посадку на территории про-тивника. Однако его вывез к своим приземлившийся рядом Бундзи Ёсияма. Этот эпизод имел важное значе-ние, так как советская сторона впервые сумела захватить почти неповрежденный Ki-27. Вскоре машину отправи-ли в СССР для изучения.

Собственные потери ВВС РККА в этом бою состави-ли четыре И-16.

В 7.15 29 июля 20 И-16, в том числе около половины пушечных тип 17, нанесли авиаудар по японскому аэро-дрому Алаи, на котором базировалась 24-я эскадрилья. Налет оказался внезапным для японцев, что позволило «ишакам» без помех пройти на бреющем, паля по сто-янкам из пушек и пулеметов. В результате были уни-чтожены два Ki-27, еще девять получили те или иные повреждения .

В 9.40 был произведен повторный налет на ту же цель двумя группами И-16. Им удалось атаковать японцев в момент, когда несколько машин заходили на посадку. На сей раз было уничтожено четыре «Накадзимы». А вече-ром того же дня над Халхин-Голом произошел еще один воздушный бой, в котором советская сторона лишилась трех истребителей, японская — четырех. Погиб коман-дир 1-й эскадрильи Фумио Харада.

В целом июль был за «самураями». При потере 41 сво-его самолета они сбили семьдесят девять, в том числе 39 И-16 .

Что такое «господство в воздухе»?

Между тем к началу августа за счет продолжающихся поставок самолетов с авиазавода № 21 в Горьком и других численность советской истребительной авиации достигла астрономических по меркам конфликта масштабов.

Таким образом, всего насчитывалось уже 256 истре-бителей, среди которых значительно преобладали И-16 тип 10. Роль бипланов постепенно сходила на нет.

Первую половину августа в воздухе царило временное затишье, до 13-го числа произошло лишь несколько боев, затем неделю стояла нелетная погода.

Между тем 20 августа советско-монгольские войска перешли в наступление, нанося главный удар по флан-гам японской группировки. Советские бомбардировщи-ки СБ наносили мощные удары по укреплениям про-тивника, а также его коммуникациям и аэродромам.

В этот же день советские истребители впервые при-менили реактивные снаряды РС-82. Это задание было поручено специальной группе И-16 под командованием летчика-испытателя НИИ ВВС капитана ЗвонареЬа. Ра-кеты были выпущены по истребителям Ki-27 с рассто-яния 500 м. Однако, хотя пилоты «ишаков» и отчитались о попаданиях, никаких потерь в этот день у «самураев» не было .

21 августа над Халхин-Голом произошло сразу не-сколько крупных боев. Утром японская авиация нанесла удар по аэродрому Тацмаг-Булак. В нем участвовал в общей сложности 51 бомбардировщик (24 Ki-30, 12 Ki-21 и 15 Ki-36 в сопровождении 88 истребителей Ki-27 из 1, 11, 24 и 64-го сэнтаев). Внезапности не получилось, противник был заблаговременно обнаружен постами ВНОС, и советские истребители встретили японцев уже в воздухе. В результате разгорелось большое воздушное сражение, в котором участвовали 123 И-16. Сталинские соколы заявили о 13 победах (одиннадцать над истре-бителями и две над одномоторными бомбардировщика-ми). При этом собственные потери оказались велики:

16 И-153 и 3 И-16, причем все пилоты последних погиб-ли. Что касается налета, то японцам удалось уничтожить один СБ.

После этого в течение дня имело место еще несколь-ко схваток. В 14.45 армада из 58 И-16 и 11 И-153 из 22-го иап, вылетевшая на штурмовку, по дороге встре-тила большую группу японских самолетов. Без потерь со своей стороны советские летчики отчитались о трех сби-тых Ki-ЗО и семи Ki-27.

Аналогичный бой с участием большого количества са-молетов с обеих сторон состоялся вечером . Реальные по-тери японцев задень составили 6 машин (1 Ki-ЗО, 1 Ki-36 и 4 Ki-27). ВВС РККА лишились 11 самолетов (4 И-16, И-153 и 4 СБ). Таким образом, императорская авиация снова победила. Обращает на себя внимание тот факт, что потери зачастую были несоразмерны с огромным коли-чеством самолето-вылетов и машин, участвовавших в бою. Как правило, бились между собой 100—120 истре-бителей, а сбивалось при этом три-четыре из них. Совет-ская истребительная авиация территориально «господ-ствовала в воздухе», то есть относительно времени и пространства в небе в целом находилось больше самоле-тов, чем у противника. По такому же принципу велись воздушные бои, в квадрат, где был замечен враг, попросту посылалось как можно большее количество машин. При этом выполнение боевой задачи конкретным летчиком дезавуировалось. .

Именно тогда на Халхин-Голе сложилась советская концепция «господства в воздухе», которая просуще-ствовала потом вплоть до мая 1945 г. У нас этот термин чаще всего понимали буквально, то есть чьих самолетов больше летает в небе над конкретным районом. Поэтому завоевать «господство» в ВВС РККА стремились про-стым насыщением воздуха как можно большим числом истребителей в ущерб конкретным боевым задачам.

Однако рано или поздно количественное и территори-альное господство в воздухе может перетечь в тактическое и стратегическое. Особенно если силы противника пере-напряжены и он не получает свежих подкреплений и тех-ники в достаточном количестве. Именно это и произо-шло с японцами на Халхин-Голе.

Квантунская армия снабжалась новыми самолетами и летчиками в ограниченных количествах, а производ-ство тех же Ki-27 составляло всего 30 штук в месяц. Со-ветское же командование, наоборот, придавало победе на Халхин-Голе первостепенное значение, щедро попол-няя расположенные там части новой техникой. В итоге японцев попросту задавили, и в конце августа в воздуш-ной войне наконец наступил перелом.

25 августа японцам при потере нескольких своих ма-шин впервые не удалось сбить ни одного советского са-молета. 29-го числа сбито четыре Ki-27 при потере одно-го И-16. Летчик Ивори Сакаи вспоминал: «Я совершал по четыре—шесть вылетов в день и под вечер уставал так, что, заходя на посадку, почти ничего не видел. Вра-жеские самолеты налетали на нас подобно огромной чер-ной туче, и наши потери были очень, очень тяжелы...» На сухопутном фронте императорские войска были окруже-ны и 31 августа полностью разгромлены.

Потери советской авиации за август составили 77 са-молетов, в том числе 39 И-16. Причем шестнадцать из них были, согласно советским данным, утрачены по не-боевым причинам .

В начале осени воздушные бои пошли на убыль. Тем не менее спорадические воздушные схватки продол-жались. Советские авиаторы применяли излюбленную тактику, посылая в бой сразу по несколько эскадри-лий. 1 сентября пилоты И-16 произвели в общей слож-ности 145 самолето-вылетов. При этом было заявлено

о 20 победах, японские летчики отчитались о тридцати трех. Фактически же были сбиты 5 Ki-27 и 3 И-16. Еще один «ишак» получил повреждения и совершил вынуж-денную посадку в степи недалеко от аэродрома Тамсаг- Булак.

На следующий день в небе впервые появились истре-бители Ki-10 из 9-й эскадрильи, недавно переброшен-ной в район конфликта. Однако устаревшие бипланы не могли на равных тягаться со скоростными истребителя-ми. В результате боя японцы лишились трех Ki-27 и од-ного Ki-10, а ВВС РККА одного И-16.

Последние события имели место уже 14 и 15 сентя-бря, когда в Европе уже вовсю шла война между нацист-ской Германией и Польшей. Напоследок, зная о скором перемирии, японцы решили нанести авиаудары по со-ветским аэродромам. В первый день в атаке участвовали 10 бомбардировщиков в сопровождении 45 истребите-лей. Их пытались перехватить 75 И-16 и 15 И-153. Од-нако потерь с обеих сторон не было.

А 15 сентября сразу 200 истребителей и бомбардиров-щиков атаковали аэродром Тамсаг-Булак. Предчувствуя близкое окончание войны, советские летчики рассла-бились и оказались попросту не готовы к нападению. Только своевременное прибытие большой группы И-16 с другого аэродрома позволило выправить ситуацию. В итоге в результате этого последнего сражения импера-торская авиация лишилась девяти истребителей, ВВС РККА — шести (1 И-16 и 5 И-153). Тем не менее этот эпизод показал, что японцы вовсе не разгромлены и по- прежнему в состоянии сражаться.

Всего в сентябре советская группировка потеряла 26 самолетов, в том числе 7 И-16.

Общий счет был не в пользу «ишака». С 22 мая по 23 сентября 87 самолетов были сбиты, еще 22 разбились в результате аварий и катастроф. Японцы же потеряли 62 Ki-27, еще 34 получили сильные повреждения и были затем списаны. При этом надо учитывать, что «Накад- зимы» сражались не только с И-16. Помимо последнего в боях были потеряны 76 бипланов И-15 и И-153. Таким образом, потери советских истребителей почти вдвое превысили потери противника .

Всего же императорская авиация потеряла на Халхин- Голе 88 самолетов всех типов, еще 74 были списаны из- за полученных повреждений. Всего 162. Потери же ВВС РККА составили 249 машин, в том числе 42 по небое-вым причинам .

Советская авиация во время войны выполнила свыше 20 тысяч самолето-вылетов, из которых 18 509 (90%) пришлось на долю истребительной авиации.

Главным советским асом Халхин-Гола стал В.Г. Рахов из 22-го иап, одержавший, по официальным данным, 8 личных и 6 групповых побед на И-16. 6 личных и 1940 групповых побед одержал комиссар эскадрильи Ар-сений Ворожейкин из того же полка, по пять было на счету помощника командира эскадрильи лейтенанта Ивана Красноюрченко , В.П. Трубаченко и Г.П. Крав-ченко. При этом стоит отметить, что учет сбитых само-летов конкретно в данном конфликте велся весьма ха-латно, причем с обеих сторон. Японцы завышали свои успехи порой в пять—семь и более раз, сталинские со-колы ненамного «отстали». Поскольку театр военных действий был очень ограниченным по площади, а бои зачастую велись над степями, подтвердить или опроверг-нуть заявления летчиков было весьма сложно. Да к тому же командование этого особо и не требовало, охотно по-полняя счета своих героев.

Что же касается Якова Смушкевича, командовавшего авиацией на Халхин-Голе, то его 17 ноября 1939 г. на-градили второй медалью «Золотая Звезда». Карьера ком- кора пошла в гору. Уже через два дня его назначили на-чальником (командующим) ВВС РККА, попутно сделав кандидатом в члены ЦК ВКП (б). 4 апреля 1940 г. Смушкевичу присвоили звание командарм 2-го ранга, а уже 17 июня генерал-лейтенант авиации. В августе 1940 г. был переведен на должность генерал-инспектора ВВС РККА, а в декабре того же года — помощника начальника Ге-нерального штаба РККА по авиации. Но на этом, как это часто бывало при Сталине, карьерный рост Смуш-кевича и закончился.

8 июня 1941 г. он был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «военной заговорщической орга-низации», по заданиям которой Смушкевич якобы про-водил работу, «направленную на поражение Республи-канской Испании, снижение боевой подготовки ВВС Красной армии и увеличение аварийности в Военно-воз-душных силах». Бывший герой и другие арестованные естественно признали предъявленные обвинения, тем бо-лее что высокая аварийность действительно имела место быть. То есть «состав преступления» был налицо, остава-лось лишь притянуть к нему за уши конкретных «винов-ников». 28 октября 1941 г. по приказу наркома НКВД Лаврентия Берии Смушкевич был расстрелян в поселке Барбыш Куйбышевской области.

Родился 15 октября 1912 г. в деревне Прокофьево Нижегород-ской губернии. Служил в Красной армии с 1931 по 1933 г. в 17-й стрел-ковой дивизии. После увольнения в запас поступил в Высшую ком-мунистическую сельскохозяйственную школу в Горьком, но окончил только 1-й курс. В 1937 г. окончил Харьковскую военную авиацион-ную школу летчиков. Поначалу Ворожейкин служил в бомбардировоч-ной авиации. В 1939 г. окончил шестимесячные курсы летчиков-ко- миссаров, после чего был назначен комиссаром эскадрильи в 53-м БАЛ. В мае того же года переведен в истребительную авиацию. Комиссар

Родился 3 сентября 1910 г. в селе Николаевское Царицынской губернии в семье крестьянина. После окончания школы механизации сельского хозяйства работал в зерносовхозе механиком. С октября 1932 г. учился в Ленинградском институте инженеров-механиков со-циалистического земледелия. В августе 1934 г. по так называемой пар-тийной путевке поступил в Качинскую школу летчиков, после окон-чания которой служил пилотом и командиром звена в Забайкалье, а с 1936 г. — в 22-м иап в Монголии.

На Халхин-Голе Красноюрченко совершил 111 боевых вылетов, участвовал в 31 воздушном бою и 45 штурмовых ударах по назем-ным целям. 17 ноября 1939 г. ему присвоено звание Героя Советско-го Союза.

После этого командовал эскадрильей, был помощником команди-ра 43-го иап, инспектором истребительной авиации Киевского воен-ного округа.

В годы Великой Отечественной войны командовал 92-м иап, затем 102-й и ад ПВО, защищавшей Сталинград и Астрахань, затем 147-й иад ПВО, приданной Ярославско-Рыбинскому корпусному району ПВО. Позднее был заместителем командира 9-го иак ПВО. В воздушных боях сбил 3 самолета.

Халхин-Гол (май - сентябрь 1939 г.)

ХАСАНСКИЙ ПРОЛОГ

Август 1938 года. Дальний Восток, пограничный район между рекой Тумень-Ула и озером Хасан. Советские войска раз за разом штурмуют захваченные японцами сопки Безымянная, Заозерная, Черная, Пулеметная горка. После тяжелейших трехдневных боев неприятель вытеснен с нашей территории, высоты очищены от «самураев», а над Заозерной вновь поднят красный флаг.
Однако победа получилась неубедительной - бои непредвиденно затянулись, наши потери в два с лишним раза превысили японские.
И уже не остается сомнений, что хасанские события - лишь первый раунд схватки, что продолжение следует. В конце 30-х вся страна знает, что на Востоке «тучи ходят хмуро», а самураи готовы вновь «перейти границу у реки».
И действительно, после хасанских боев не прошло и года, как грянул новый пограничный конфликт - теперь уже в Монголии, на реке Халхин-Гол.

ПРЕДЫСТОРИЯ КОНФЛИКТА

С начала 1930-х годов японское правительство вынашивало агрессивные планы в отношении Монгольской Народной Республики. Еще в 1933 г. военный министр Японии генерал Араки потребовал оккупации Внешней Монголии, которая «обязательно должна быть Монголией Востока». Начиная с 1935 г. на японских официальных картах линия государственной границы в районе реки Халхин-Гол стала переноситься вглубь МНР на расстояние до 20 км.
В конце января японо-маньчжурские войска напали на погранзаставы Халхин-Сумэ и «Монголрыба», оставленные монгольскими пограничниками без боя. Для предотвращения конфликта в июне 1935 г. начались переговоры о демаркации государственной границы между Монголией и Маньчжоу-Го. Но позиции сторон сразу же разошлись. Представитель Японии от имени правительства Маньчжоу-Го потребовал допустить «в соответствующие пункты на территории МНР (в том числе и в Улан-Батор) для постоянного проживания своих уполномоченных, которые будут пользоваться правом свободного передвижения». Монголия отвергла эти требования «как прямое покушение на суверенитет и независимость МНР». В итоге переговоры были прерваны. При этом представитель Маньчжоу-Го заявил: «В дальнейшем все вопросы мы собираемся решать по своему усмотрению».

В марте 1936 г. на монголо-маньчжурской границе произошло несколько мелких стычек. В ответ на это 12 марта между СССР и МНР был подписан протокол о взаимной помощи, а Сталин в интервью американскому журналисту предупредил: «В случае если Япония решится напасть на Монгольскую Народную Республику, покушаясь на ее независимость, нам придется помочь Монгольской Народной Республике». 31 мая, выступая на сессии Верховного Совета, председатель Совнаркома СССР и нарком иностранных дел Молотов подтвердил, «что границу МНР мы будем защищать так же решительно, как и свою собственную границу».
В соответствии с договором о взаимопомощи в сентябре 1937 г. в Монголию был введен «ограниченный контингент» советских войск в составе 30 тысяч человек, 265 танков, 280 бронемашин, 5000 автомобилей и 107 самолетов. Штаб корпуса советских войск, получивший наименование 57-го особого, обосновался в Улан-Баторе. Командовал корпусом Н. В. Фекленко. Тем не менее, японцы продолжали готовиться к нападению на МНР. Японское командование не случайно выбрало для вторжения район у реки Халхин-Гол - со стороны Маньчжурии сюда вели две железные дороги, ближайшая станция находилась всего в 60 км от намеченного района боевых действий. А вот от советской железнодорожной станции Борза до Халхин-Гола было более 750 км, и растянутость коммуникаций сильно затрудняла сосредоточение советско-монгольских войск, их снабжение боеприпасами и продо­вольствием.

Приходится признать, что на­кануне конфликта и командование монгольского погранкорпуса, и комкор Фекленко прояви­ли непростительную беспечность. Государственная граница за рекой Халхин-Гол фактически не охранялась, да и на западном берегу не было стационарных постов наблюдения - лишь иногда здесь проезжали монгольские конные дозоры. Комсостав 57-го особого корпуса угрожаемого района не изучал. Рекогносцировок на местности не было. Бойцы отвлекались на дровозаготовки на длительные сроки.

Иначе действовали японцы. Задолго до нападения они про­извели рекогносцировку будущего района боевых действий, издали отличные карты, совершили много разведывательных полетов не только в приграничной полосе, но и над монгольской территорией. С комсоставом предназначенных для операции частей и соединений были проведены полевые выезды. Войска обучались с учетом условий данной местности.
С января 1939 г. японцы возобновляют провокации в районе Халхин-Гола - совершают набеги на монгольскую территорию, обстреливают пограничников, нападают на сторожевые посты. А в середине мая приступают к развертыванию полно­масштабных боевых действий.

НАЧАЛО БОЕВ

11 мая около двухсот японо-маньчжур в сопровождении грузового автомобиля и «Пикапа», вооруженные ручными пулеметами и 50-мм минометами, нарушив границу, совершили на­падение на монгольскую заставу численностью в двадцать человек и преследовали их до реки Халхин-Гол. Здесь к пограничникам подошло подкрепление; завязался бой, длившийся около 12 часов. Нарушители были отброшены.
14 мая триста японо-маньчжурских всадников вновь вторглись на территорию МНР, заняли Дунгур-Обо и вышли к реке Халхин-Гол.
15 мая пограничники наблюдали в районе Дунгур-Обо до семисот вражеских всадников, семь бронемашин, один танк и автомашины с пехотой.
Японская авиация неоднократно нарушает границу, обстреливает и бомбит монгольские погранзаставы. Так, 15 мая пять японских бомбардировщиков совершили налет на расположение 7-й заставы (западнее Дунгур-Обо) и сбросили 52 бомбы. В результате было убито 2 и ранено 19 цириков.
Все эти события ясно указывали, что японцы развертывают серьезную операцию, но командование 57-го особого корпуса продолжало расценивать их как «мелкие пограничные пустяки». Хотя на Халхин-Голе уже пятый день шли бои с регулярны­ми японо-маньчжурскими войсками, поддержанными авиацией, 15 мая командование особого корпуса выехало на лесоразработки за 130 км от Улан-Батора. И толь­ко приказ наркома обороны Ворошилова от 16-го числа заставил Фекленко наконец принять меры по приведению войск в боевую готовность.

К реке Халхин-Гол была направлена 6-я кавалерийская дивизия МНР, а также оперативная группа 11-й танковой бригады - в составе стрелково-пулеметного батальона, роты бронемашин и 76-мм батареи - под командованием старшего лейтенанта Быкова. 20 мая он выслал на восточный берегХал- хин-Гола разведку, которая была встречена сильным ружейно- пулеметным огнем и после 4-часового боя отошла обратно. Однако на следующий день авангарду отряда Быкова совместно с монгольской кавалерией удалось вытеснить неприятеля на территорию Маньчжурии, выйти к границе и занять оборону.
Тем временем японский посол в Москве был вызван на Кузнецкий Мост в Народный комиссариат иностранных дел, где Молотов от имени советского правительства сделал ему официальное заявление: «Мы получили сведения о нарушении границы Монгольской Народной Республики японо-маньч­журскими войсками, которые напали на монгольские части в районе Номон-Кан-Бурд-Обо, а также в районе Донгур-Обо. В воинских частях МНР имеются раненые и убитые. В этом вторжении в МНР участвовали также японо-маньчжурские самолеты. Я должен предупредить, что всякому терпению есть предел, и прошу посла передать японскому правительству, чтобы больше этого не было. Так будет лучше в интересах самого же японского правительства». Японский посол немедленно передал в Токио текст этого заявления. Однако ответа не последовало.

С 25 мая японцы приступили к сосредоточению в районе Номонхан-Бурд-Обо больших сил из состава 23-й пехотной дивизии и маньчжурской конницы. На рассвете 28 мая японо-маньчжуры начали внезапное наступление и, оттеснив монгольский кавалерийский полк и левофланговую роту отряда Быкова, глубоко охватили наш левый фланг, угрожая переправе. Сам Быков, пытавшийся организовать контратаку, попал под плотный пулеметный огонь и едва избежал плена, бросив застрявший в грязи броневик. Монголо-советские части в беспорядке отошли на Песчаные бугры в 2-3 км от переправы, где и задер­жали противника.
В это время 149-й стрелковый полк майора Ремизова, по­дошедший на автомобилях из Тамцак-Булака, не дождавшись сосредоточения всех сил, с хода вступил в бой. Подразделения полка действовали несогласованно, без взаимодействия с артиллерией. Управление боем было организовано плохо, а с наступлением темноты и вовсе утеряно.

Перестрелка продолжалась всю ночь. На следующее утро бой возобновился и шел с переменным успехом. На правом фланге роты Быкова не смогли удержаться на занятых высотах и отошли, по ошибке обстрелянные собственной артиллерией. Зато на левом фланге наши огнеметные танки при поддержке пехоты разгромили японский разведывательный отряд подполковника Азума, который был убит.
К вечеру бой наконец затих. Складывается впечатление, что обе стороны сочли себя проигравшими - истощенные непрерывными двухдневными боями, понеся ощутимые потери, японцы поспешно отвели войска за линию границы, но и советские части отступили на западный берег Халхин-Гола (командир 57-го особого корпуса Фекленко сообщил в Москву, что отойти пришлось «под натиском противника», и объяснял поражение полным господством в воздухе вражеской авиации). Мало того - сам факт отступления японцев наша разведка обнаружила лишь 4 дня спустя. По итогам майских боев, которые трудно назвать успешны­ми, Фекленко был снят с должности; на смену ему назначен Г. К. Жуков.

БОРЬБА ЗА ГОСПОДСТВО В ВОЗДУХЕ

Война на Халхин-Голе началась неудачно и для советских летчиков. Майские бои выявили подавляющее превосходство вражеской авиации. 21 мая японцы безнаказанно сбили связной самолет Р-5. Первый воздушный бой, состоявшийся на следующий день, также завершился в пользу японских асов - в 12 ч 20 мин звено И-16 и пара И-15, барражировавшие над Халхин-Голом, столкнулась с пятеркой японских истребителей. Заметив их, пилот Лысенков в одиночку бросился на врага и был сбит, остальные советские самолеты в бой не вступили.

Располагая сведениями об усилении вражеской авиации в зоне конфликта и повышении ее активности, советское командование также наращивало свои воздушные силы: в конце мая на помощь 100-й смешанной авиабригаде, дислоцировавшейся на территории МНР, из Забайкалья прибыли 22-й истреби­тельный авиаполк и 38-й бомбардировочный, - однако сразу переломить ситуацию не удалось.

27 мая эскадрилья И-16 в составе восьми самолетов находилась в засаде на передовом аэродроме в районе горы Хамар-Даба с задачей при появлении воздушного противника взлететь и уничтожить его. Всего за этот день эскадрилья про­извела четыре вылета по тревоге. В первых трех встреч с противником не было, но зато два летчика сожгли моторы своих машин. Во время четвертого вылета у командира эскадрильи не запустился мотор. Он приказал летчикам, которые запусти­ли моторы, взлететь раньше него. Летчики взлетели и взяли курс к линии фронта. Командир эскадрильи, запустив мотор, взлетел последним. Шесть истребителей И-16 следовали к границе по одному, на маршруте набирая высоту. Над Халхин-Голом эти самолеты-одиночки, находясь на высоте 2000-2200 м, встретились с двумя звеньями истребителей противника, которые шли в строю. Силы были слишком неравны, наши летчики оказались в заведомо проигрышной позиции, поэтому после первой же атаки, развернувшись, стали уходить на свою территорию, а противник, находясь выше, преследовал их до аэродрома и даже расстреливал после посадки. В итоге два летчика из шести погибли (в том числе и командир эскадрильи), один был ранен, еще двое сожгли моторы.
В тот же вечер у командования 57-го особого корпуса состоялся неприятный разговор по прямому проводу с наркомом обороны Ворошиловым, который высказал недовольство Москвы потерями советской авиации.

Но поистине «черным» для наших летчиков стал следующий день, 28 мая. С утра был получен приказ на вылет «в район действия наземных войск» двадцати истребителей И-15бис, однако в воздух успело подняться лишь первое звено, когда последовало распоряжение «вылет прекратить». Поскольку радиосвязи с уже взлетевшей тройкой не было, летчики не получили предупреждения, что остались одни, продолжили выполнять задание и над Халхин-Голом были атакованы превосходящими силами противника - никто из них из этого неравного боя не вернулся.

Три часа спустя еще одна эскадрилья И-15 была застигнута врасплох атакой из-за облаков и потеряла в скоротечном бою семь истребителей из десяти, сбив лишь один самолет противника.
Таким образом, счет майских боев был 17:1 в пользу японской авиации. После такого разгрома советские истребители не появлялись над Халхин-Го­лом больше двух недель, а «японские бомбардировщики безнаказанно бом­били наши войска».

Москва отреагировала незамедлительно, приняв чрезвычайные меры по усилению нашей авиации в зоне конфликта. Уже 29 мая в Монголию вылетела группа лучших советских асов во главе с заместителем начальника ВВС РККА Смушкевичем. Всего за три недели они успели сделать невероятно много - была налажена боевая учеба летного состава, радикально улучшено снабжение, создана целая сеть новых взлетно-посадочных площадок, численность авиагруппировки доведена до 300 машин (против 239 японских). И когда начался следующий раунд воздушных боев над Халхин-Голом, японцы встретили уже совсем другого противника.
Наши летчики взяли реванш за майские поражения уже 22 июня: после ожесточенного двухчасового боя японцы вынуждены были спасаться бегством, недосчитавшись 30 самолетов (сами они, впрочем, признали потерю лишь семи машин, однако специалисты, работавшие с документами, утверждают, что, как правило, японская сторона в официальных сводках занижала цифры собственных потерь где-то наполовину). И хотя наши потери в тот день также были велики - 17 самолетов, - это была несомненная победа, первая с начала войны в воздухе.

24 июня произошло еще три столкновения с противником, причем дважды японцы не принимали боя, рассеиваясь и уходя на свою территорию после первой же атаки. Их попытка перехватить группу советских бомбардировщиков, возвращавшихся с задания, также закончилась безрезультатно - бортовые стрелки смогли отбиться от истребителей. В тот же день впервые был взят в плен японский пилот, выпрыгнувший с парашютом из подбитого самолета над нашей территорией. Другой «самурай» в схожей ситуации предпочел выстрелить себе в висок.
А вот майору Забалуеву, командиру 70-го истреби­тельного авиаполка, повезло больше. 26 июня, во время очередного воздушного боя, ему пришлось совершить вынужденную посадку в японском тылу. К подбитому самолету уже спешили баргутские всадники, когда капитан Сергей Грицевец посадил свой И -16 рядом с маши­ной командира, буквально втащил его к себе в кабину, втиснув в узкое пространство между бронеспинкой и бортом, и взлетел на глазах у растерянных врагов 1 .

Убедившись, что справиться с русской авиацией в воздушных боях не удастся, японцы решили уничтожить ее на земле, нанеся внезапный удар по нашим аэродромам. Рано утром 27 июня 30 японских бомбардировщиков под прикрытием 74 истребителей атаковали аэродромы в Тамцак-Булаке и Баин-Бурду-Нур. В первом случае приближение вражеских бомбардировщиков было вовремя обнаружено, и на перехват успели подняться истребители 22-го авиаполка - после боя японцы недосчитались пяти самолетов, сбив лишь три наших. А вот при налете на аэродром 70-го истребительного полка им удалось достичь тактической внезапности, так как телефонная линия, связывавшая летное поле с постами воздушного наблюдения, была перерезана японскими диверсантами. В результате на земле и на взлете было уничтожено 16 советских самолетов, а японцы потерь не имели. В тот же день они совершили налет еще и на тыловой аэродром в Баин-Тумене, сбив на взлете один истребитель.

Японское командование попыталось раздуть свой тактический успех и выдать его за полный разгром советской авиации, объявив об уничтожении полутора сот самолетов, - но, похоже, даже сами японцы не очень верили этим победным реляциям. Несмотря на отдельные успехи, прежнее господство в воздухе было ими утрачено - прекратились «безнаказанные бомбардировки» наземных войск, воздушные бои отныне и до конца июля шли с переменным успехом, причем чаша весов по­степенно склонялась на нашу сторону.

БАИН-ЦАГАНСКОЕ СРАЖЕНИЕ

К концу июня японцы сосредоточили в районе боевых действий всю 23-ю пехотную дивизию и половину 7-й, два танковых полка, артиллерийский, инженерный и три маньчжурских кавалерийских.

По замыслу японского командования, во «второй период номонханского инцидента» предполагалось нанести удар по запад­ному берегу Халхин-Гола, в тыл советско-монгольским войскам.
Ударная группа под командованием генерал-майора Кобаяси в составе 71 -го и 72-го пехотных полков, усиленных артиллерией, имела задачу переправиться через реку в районе горы Баин - Даган и продвигаться на юг, отрезая нашим частям пути отхода с восточного берега. 26-й пехотный полк, посаженный на автомобили, должен был действовать на заходящем фланге ударной группы и не допускать подхода советских резервов, а в случае отступления наших частей преследовать их. Переправу и продвижение ударной группы обеспечивал 23-й инженерный полк.
Сковывающая группа под командованием генерал-лейтенанта Ясуока, в которую, кроме пехоты и кавалерии, были включены оба танковых полка, должна была действовать против советских частей на восточном берегу Халхин-Гола, дабы воспрепятствовать их прорыву из «котла», а затем и полностью уничтожить.

Боевые действия 2-3 июля 1939 г. (до 10.00 утра)

Японцы начали наступление в ночь со 2 на 3 июля. В 9 часов вечера советские части, находившиеся в боевом охранении, были атакованы танками и пехотой. В упорном бою батарея лейтенанта Алешкина подбила до десяти японских танков, но остальные прорвались на огневую позицию и принялись давить орудия и утюжить щели с укрывшимися в них бойцами. Однако легкие японские танки не смогли нанести существенного вреда. Поломав у орудий правила и перепахав окопы, они стали уходить. Тогда артиллеристы выскочили из укрытий и открыли огонь по отходящим танкам, подбив еще несколько машин. Развернувшись, танки снова атаковали батарею. Так повторялось трижды. Наконец, атака была отбита.
На следующий день состоялся первый поединок между советскими и японскими танкистами. Несмотря на численное превосходство, японцы так и не смогли продвинуться ни нашаг, потеряв семь танков против трех советских. Еще более тяжелые потери неприятель понес при столкновении с разведбатом 9-й мотоброневой бригады - наши пушечные броневики БА-10 действовали образцово, расстреляв из укрытия наступающие порядки противника, уничтожив 9 танков и не потеряв ни одной бронемашины. Иначе как разгромом эти события не назовешь - только 3 июля в ходе не­удачных атак японцы по­теряли на восточном берегу Халхин-Гола больше половины бронетехники (44 танка из 73). Вскоре оба их танковых полка были выведены в тыл.

Гораздо успешнее поначалу развивалось наступление удар­ной группы Кобаяси. Переправившись через реку на рассвете 3 июля и сломив слабое сопротивление 15-го монгольского кавалерийского полка, японцы быстро двинулись на юг, заходя в тыл основным советско-монгольским силам, которые вели оборонительные бои на восточном берегу Халхин-Гола. Положение становилось угрожающим. Разрозненные контратаки броневиков и танкистов, ценой больших потерь, позволили при­остановить продвижение противника к переправам и выиграть время до подхода основных резервов.

Около 11.30 перешла в контрнаступление 11-я танковая бригада - с ходу, без предварительной разведки, не имея сведений о противнике, без пехотной поддержки. Понеся страшные потери - больше половины танков и личного состава, - бригада взломала оборону японцев, лишь немного не дойдя до их переправы. Вместе с танкистами должны были наступат 24-й мотострелковый полк и отряд монгольской конницы, но мотострелки во время марша сбились с пути и атаковали с полуторачасовым опозданием, а кавалерия была рас­сеяна артиллерией и авиацией противника. В 15.00 подошел бронебатальон 7-й мотоброневой бригады и был с марша брошен в бой, однако, встреченный сосредоточенным огнем противотанковых орудий, расстреливавших броневики в упор, вынужден был отступить, потеряв 33 бронемашины из 50. Вечером была организована еще одна, теперь уже общая, атака, но японцы, охваченные с трех сторон, прижатые к реке, смогли укрепиться на горе Баин-Цаган, создали эшелонированную оборону и оказали упорной сопротивление, отразив все приступы. Приходится признать, что управление боем в тот день оставляло желать лучшего - прибывающие советские резервы бросались в наступление поодиночке, взаимодействие между ними было организовано лишь под вечер, когда все части уже понесли тяжелые потери и были обескровлены в результате несогласованных атак.

Боевые действия днем 3 июля 1939 г.

Перестрелка продолжалась до утра. На следующий день японцы начали отводить свои войска обратно на правый берег Халхин-Гола. Возле единственного моста, забитого пехотой и техникой, скопились огромные толпы, по которым работали наши авиация и артиллерия. Как утверждают советские источники.«единственный понтонный мост, наведенный японца­ми для переправы, оказался ими же преждевременно взорванным. Охваченные паникой, японские солдаты и офицеры бросались в воду и тонули на глазах наших танкистов. В районе горы Баин-Цаган противник потерял тысячи солдат и офицеров, а также огромное количество вооружений и боевой техники, брошенной здесь». Однако сами японцы признают потерю лишь 800 человек (10% ударной группировки), утверждая, что якобы успели эвакуировать всю тяжелую технику и взорвали мост лишь полностью завершив переправу.
После поражения при Баин-Цагане японское командование попыталось взять реванш на восточном берегу Халхин-Гола. В ночь с 7 на 8 июля неприятелю удалось потеснить наши право­фланговые батальоны, которые смогли вновь закрепиться лишь в 3-4 км от реки.11 июля японцы захватили высоту Ремизова, но дальнейшее их продвижение было остановлено огнем артиллерии и контратаками танков. В ночь на 12 июля, воспользовавшись ошибкой командования, японский отряд сумел глубоко вклиниться в нашу оборону, взяв под пулеметный обстрел переправу, но к утру был окружен в одном из котлованов и после ожесточенного боя уничтожен. Этот котлован потом прозвали «самурайской могилой».
Во второй половине июля - начале августа затишье еще трижды прерывалось кратковременными боями, в которых противники понесли ощутимые потери, но не добились сколько нибудь значимых результатов. Тем временем обе стороны про­должали наращивать силы, перебрасывая в район боевых действий свежие подкрепления.

Продолжалась борьба за господство в воздухе, в ходе ко­торой инициатива окончательно перешла к советской авиации. В июле наши летчики несколько раз атаковала аэродромы противника на территории Маньчжоу-Го. Так, 27 июля две эскадрильи И-16 произвели штурмовку аэродрома Ухтын-Обо, застав неприятеля врасплох и безнаказанно расстреляв на земле 4 японских истребителя и 2 бензозаправщика. 29 июля состоялось боевой крещение пушечных И-16, которые участвовали в налете на вражеский аэродром в районе озера Узур-Нур. И вновь неприятеля удалось застать врасплох. Штурмовики уничтожили на стоянках 2 вражеских самолета и повредили еще девять. В тот же день был нанесен повторный удар - с еще более впечатляющими результатами: на этот раз повезло «под­ловить» японцев при заходе на посадку, когда они были совершенно беспомощны, и сбить сразу три истребителя, еще один был сожжен на земле. И опять наши летчики вернулись из боевого вылета без потерь. 2 августа, во время очередной атаки на японский аэродром в районе Джинджин-Сумэ, на взлете был расстрелян самолет полковника Кацуми Абэ, а на земле уничтожены сразу шесть машин, не считая поврежденных.
В воздушных боях начала августа наши летчики также действовали все более уверенно, нанося противнику невосполнимые потери - в эти дни погибли еще несколько японских асов. А учитывая двукратное численное превосходство над против­ником, достигнутое к этому времени, вполне можно говорить о завоевании советской авиацией господства в воздухе, что будет подтверждено ее действиями во время генерального наступления.

ГЕНЕРАЛЬНОЕ НАСТУПЛЕНИЕ

В середине августа был утвержден план операции по раз­грому японских войск, согласно которому следовало, сковав противника в центре, двумя фланговыми ударами прорвать его оборону, окружить японскую группировку между рекой Халхин - Гол и государственной границей и полностью уничтожить. Для этой цели создавались три группы - Южная, Центральная и Се­верная, - которым были поставлены следующие задачи:
1) Южной группе под командованием полковника Потапова (57-я стрелковая дивизия, 8-я мотоброневая бригада, 6-я танковая бригада (без 1-го батальона), 8 кавалерийская дивизия, 185-й артполк, дивизион СУ-12, два танковых батальона и стрелково-пулеметный батальон 11-й танковой бригады, 37-й дивизион противотанковых орудий, рота танков XV-26): наступать в направлении Номон-Кан-Бурд-Обо и во взаимодействии с Центральной и Северной группами окружить и полностью уничтожить японскую группировку южнее и севернее реки Хайластын-Гол; ближайшая задача - уничтожить противника на южном берегу реки Хайластын-Гол, в дальнейшем - на северном берегу реки Хайластын-Гол; при появлении резервов уничтожить их в первую очередь; 8-ой монгольской кавалерийской дивизии обеспечивать правый фланг.
2) Центральной группе (82-я и 36-я мотострелковые дивизии): атаковать с фронта, сковав противника огнем на всю глубину и лишив его возможности маневра к флангам.
3) Северной группе под командованием полковника Олексеенко (7-я мотоброневая бригада, 601-й стрелковый полк, 82-й гаубичный полк, два батальона 11-й танковой бригады, 87-й противотанковый дивизион, 6-я монгольская кавалерийская дивизия): наступать в направлении озер 6 км северо-западнее Номон-Кан-Бурд-Обо и во взаимодействии с 36-й мотострелковой дивизией и Южной группой окружить и уничтожить противника севернее реки Хайлас­тын-Гол; 6-й кавалерийской дивизии монгольской армии обеспечивать левый фланг.
4) Резерву (212-я авиадесантная бригада, 9 мотоброневая бригада, 1 -й батальон 6-й танковой бригады): к утру 20 августа сосредоточиться в районе 6 км юго-западнее Сумбур-Обо и быть в готовности развить успех Южной или Северной группы.
5) Военно-воздушным силам: нанести удар до артподготовки по ближайшим резервам и по главной полосе обороны противника.Истребители должны прикрывать действия бомбардировщиков СБ и наземных войск, а в случае подхода резервов противника обрушиться на них всеми силами. Продолжительность артподготовки - 2 часа 45 минут.

Особое внимание уделялось дезинформации противника с целью создать у него впечатление о переходе наших частей к обороне. Для этого войскам рассылалась «Памятка бойцу в обороне». Передавались ложные сводки о построенных оборонительных сооружениях и запросы на инженерное имущество. Прибывшая на фронт мощная звуковещательная станция производила имитацию забивки кольев, создавая полное впечатление больших оборонительных работ. Все передвижения войск совершались только ночью. Чтобы приучить японцев к шуму танков, за 10-12 дней до наступления вдоль фронта постоянно курсировало несколько машин со снятыми глушителями. Все эти мероприятия оказались весьма эффективными, позволив ввести противника в заблуждение и застать врасплох.

Накануне наступления были проведены тщательные рекогносцировки переднего края японской обороны, во время которых командный состав в целях маскировки одевался в красно­армейскую форму, а танкисты - в общевойсковую. Данные о боевых порядках и оборонительных сооружениях противника уточнялись воздушной разведкой с фотографированием местности и ночными поисками, сопровождавшимися захватом «языков».
Хотя советская пропаганда настолько раздувала значение партийно-политической работы на фронте, что со временем это словосочетание стало вызывать лишь усмешку, - тем не менее идеологический фактор не следует недооценивать: партийно- политическая работа, несомненно, укрепила наступательный порыв советских войск. В идеологической кампании участвовали многие известные писатели, побывавшие на Халхин-Голе, в том числе и Константин Симонов, не стеснявшийся в выражениях:
«Мы всякую жалость забудем в бою, Мы змей этих в норах отыщем, Заплатят они за могилу твою Бескрайним японским кладбищем!» «Нате, вам, получайте! Раз война, так война: Ни одного японца Не оставим на семена!»

На рассвете 20 августа 150 бомбардировщиков СБ под прикрытием 144 истребителей нанесли сокрушительный удар по переднему краю, скоплениям войск и артиллерийским позициям японцев. Бомбометание производилось с вы­соты 2000 м на максимальных скоростях с уходом от цели левым разворотом. Успешные действия советских бомбардировщиков вынудили противника открыть зенитный огонь, что позволило обнаружить расположение его огневых точек и нанести по ним массированный штурмовой удар. В результате японская зенитная артиллерия была временно подав­лена, и второй эшелон бомбардировщиков без помех атаковал вражеские позиции со средних высот, не встретив серьезного противодействия: японские истребители над полем боя не появлялись.

В 6.15 открыла огонь советская артиллерия. Артподготовка продолжалась 2 часа 45 минут. За 15 мин до ее окончания был проведен повторный авианалет. На этот раз японские перехватчики подоспели вовремя и, прорвавшись сквозь истребительное прикрытие, атаковали наши бомбардировщики над целью, повредили три машины (все они благополучно вернулись на аэродром), но воспрепятствовать прицельному бомбометанию так и не смогли.

Боевые действия 20 августа 1939 г.

В 9 часов утра советские войска перешли в наступление по всему фронту. Наибольших успехов в этот день добилась Южная группа, овладевшая Большими песками несмотря на то, что действовала без поддержки танков: 6-я танковая бригада, задержавшись на переправе из-за плохо подготовленных съездов и въездов, опоздала на 4 часа и в наступлении не участвовала. Центральная группа также в основном выполнила задачу дня, не только связав неприятеля боем, но и продвинувшись вперед на 0,5-1 км. С самыми серьезными трудностями столкнулась Северная группа, которая так и не смогла прорвать японскую оборону, недооценив силы противника. Командование предполагало, что на высоте «Палец» обороняется не больше двух японских рот и рассчитывало взять ее с ходу - но неожиданно наткнулось на отчаянное сопротивление: лишь в ходе боев выяснилось, что японцы создали здесь мощный опорный пункт, который продержался четверо суток.
Весь день 20 августа советская бомбардировочная авиация работала по переднему краю и артиллерийским позициям противника, обеспечивая продвижение наземных войск. А наши истребители не только успешно прикрывали бомбардировщики над полем боя, но и неоднократно штурмовали японские аэродромы, что заставило неприятеля эвакуировать свою авиацию дальше от линии фронта. Можно сказать, что в этот день наши летчики впервые полностью господствовали в воздухе.

На следующее утро японцы попытались переломить ситуацию, нанеся массированные удары по советским аэродромам, но повторить июньский успех им не удалось - вражеские бомбардировщики были своевременно обнаружены постами ВНОС и встречены советскими истребителями. Лишь первая из трех волн смогла прорваться к цели, однако отбомбилась поспешно и неэффективно; две остальные были рассеяны истребителями еще на подходе.
Не преуспев в подавлении нашей авиации, японское командование попыталось перенацелить свои бомбардировщики для ударов по наступающим наземным войскам, но обе ударные группы были перехвачены истребителями над линией фронта и, сбросив бомбы куда попало, поспешно вышли из боя.

Боевые действия 21-22 августа 1939 г.

Эти дни стали переломными не только в воздухе, но и на земле. Еще 21 августа войска Южной группы, усиленные 6-й танковой бригадой, наконец-то вступившей в бой, полностью овладели Большими и Малыми песками и отрезали японо-манчжурским частям, действовавшим южнее реки Хайластын-Гол, выход на восток. На северном направлении 9-я мотоброневая бригада, обойдя блокированную нашими войсками высоту «Палец», вышла к отрогам горы Номонхан-Бурд-Обо, угрожая замкнуть кольцо окружения.
22 августа части Южной группы разгромили в районе Малых песков японские резервы и приступили к ликвидации от­дельных узлов сопротивления. Приходилось штурмовать каждую траншею, каждую огневую точку: орудия били в упор, огнеметные танки выжигали блиндажи и окопы, а затем вперед шла пехота.

К вечеру 23 августа наконец пала высота «Палец». Этот опорный пункт представлял собой хорошо укрепленный район диаметром до полутора километров с круговой обороной, усилен­ной противотанковой артиллерией, проволочными заграждениями и блиндажами с бетонированными перекрытиями. «Самураев» пришлось выбивать штыками и гранатами, в плен ник­то не сдавался. По окончании боев из окопов и блиндажей из­влекли более шестисот вражеских трупов. Окружение японской группировки было завершено.

На следующий день японцы попытались прорвать кольцо извне, крупными силами атакован позиции 80-го стрелкового полка в районе Больших песков, но были отброшены. Атака повторилась 25 августа - с тем же результатом. Окруженные части также предпринимали попытки вырваться из «котла». На рассвете 27 августа большой японский отряд (до батальона) попробовал отойти на восток по долине реки Хайластын-Гол, но был встречен огнем артиллерии, частью уничтожен, а частью отступил обратно. В тот же день еще одна группа пыталась выйти из окружения тем же путем, но история повторилась: попав под ураганный огонь, японцы бежали на северный берег Хайластын-Гола, где были добиты 9-й мотоброневой бригадой.
Японские летчики безуспешно пыталась помочь своим обреченным войскам. Августовские потери авиации были столь велики, что неприятелю пришлось вводить в бой все имеющиеся резервы - на Халхин-Гол перебросили даже подразделения, летавшие на безнадежно устаревших бипланах. Но войнав воздухе была уже безнадежно проиграна - как, впрочем, и на земле.

К утру 28 августа все очаги сопротивления к югу от Хайлас- тын-Гэла были ликвидированы. На северном берегу у японцев оставался последний, наиболее укрепленный узел обороны - сопка Ремизова. Блокированная со всех сторон, после мощной артиллерийской подготовки высота была взята советски­ми войсками. Однако бои здесь затянулись еще на день - за­сев в «лисьих норах» и блиндажах, японцы дрались до последнего человека. 30 августа продолжалась ликвидация одиночек и мелких групп, пытавшихся вырваться из окружения или просочиться через порядки советских войск. И лишь к утру 31 августа операция была завершена и территория Монголии полностью очищена от японо-маньчжурских захватчиков.

СЕНТЯБРЬ - ПОСЛЕДНИЕ СТЫЧКИ

Согласно официальной советской версии, бои на реке Халхин-Гол завершились к 1 сентября 1939 г. Но в действительности столкновения на границе продолжались еще полмесяца. Помимо ежедневных перестрелок, японцы трижды атаковали наши позиции - 4, 8 и 13 сентября. Самым напряженным был бой 8-го числа, когда в районе высоты Эрис-Улин-Обо двум японским батальонам удалось окружить нашу роту. Однако по­мощь подоспела вовремя, и не­приятель был сначала отброшен советскими танками и пехотой, а затем окружен и уничтожен (только убитыми японцы потеря­ли в тот день 450 человек).
Еще более интенсивные бои шли в воздухе. Советские истребители, патрулировавшие границу, неоднократно вступали в схватки с противником.

Только в первых числах сентября состоялось пять воздушных сражений, в которых японцы вновь понесли серьезные потери. Потом на неделю зарядили дожди, однако 14 сентября, едва погода улучшилась, неприятель попытался нанести бомбовый удар по передовым советским аэродромам, но успеха не имел. На следующий день японцы повторили налет более крупными силами. Несмотря на то что им удалось застать наших летчиков врасплох - посты ВНОС предупредили о приближении врага с опозданием, так что истребителям при­шлось взлетать под огнем, сразу же потеряв четверых, - операция вновь закончилась для японцев провалом: их бомбардировщики отбомбились неточно, не поразив на земле ни одного самолета, а тем временем с соседних аэродромов уже спешили подкрепления, атакуя замешкавшегося противника со всех сторон и не позволив безнаказанно выйти из боя. В итоге, даже по собственным данным (обычно заниженным), японцы потеряли десять самолетов, а наши летчики - только шесть.
Этот воздушный бой стал последним. В тот же день - 15 августа - было подписано соглашение о прекращении огня.
Согласно достигнутой договоренности, 23 сентября советские войска открыли доступ японским похоронным командам на поле боя. По условиям соглашения японские офицеры были при саблях, а солдаты - при штыках, но без огнестрельного оружия. Эксгумация и вывоз трупов продолжались целую не­делю. Над японскими позициями по ту сторону границы с утра до поздней ночи стлался черный дым - «самураи» сжигали ос­танки своих воинов.

ПОТЕРИ СТОРОН

По окончании боев советская сторона объявила, что противник потерял на Халхин-Голе 52-55 тысяч человек, из них убитыми не менее 22 тысяч. Японские цифры гораздо скромнее - 8632 убитыми и 9087 ранеными (однако само это соотношение санитарных и безвозвратных потерь вызывает серьезные подозрения в фальсификации).
Поданным статистических исследований, советские войска понесли на реке Халхин-Гол следующие потери в личном составе:

Из поступивших в госпитали военнослужащих, по неполным данным, возвращено в строй 3964 человека, уволено из РККА 355 человек и 720 умерло.
Пленных с обеих сторон было сравнительно немного. По окончании боевых действий СССР вернул Японии 88 человек, а японцы освободили 116 советских граждан.

Очень высоки оказались наши потери в бронетехнике - 253 танка и 133 бронеавтомобиля, не считая восстановленных в ходе боев. Что неудивительно - ведь именно танковые части вынесли главную тяжесть боев (не случайно среди Героев Советского Союза, удостоенных этого звания по результатам боев наХалхин-Голе, больше всего было танкистов). В данной категории сравнение с японскими потерями представляется некорректным, поскольку, в отличие от РККА, противник применял свои танки очень ограниченно, а после катастрофических потерь, понесенных в начале июля, и вовсе вывел оба танковых полка в тыл.

Что касается авиации, советские источники приводили та­кие цифры.

Потери противника:

Период	Истребители	Развед­чики	Бомбардировщики	Транспортные самолеты	Всего самолетов
16.05-3.06	1	-	-	-	1
17.06-27.06	53	-	-	-	55
28.06-12.07	103	-	-	-	105
21.07-8.08	161	6	-	-	173
9.08-20.08	32	-	-	1	33
21.08-31.08	146	22	35	5	208
1.09-15.09	68	2	1	-	71
Итого	564	32	44	6	646

Советские потери (с 22.05 по 16.09)

	Боевые	Небоевые	Всего
И-16	83	22	105
И-16П	4	-	4
И-15бис	60	5	65
И-153	16	6	22
СБ	44	8	52
ТБ-3	-	1	1
Итого	207	42	249

Советские цифры потерь вражеской авиации явно завышены, что, впрочем, совершенно естественно - во все времена и во всех войнах вражеские потери считаются по принципу: «чего его, супостата, жалеть». В этом смысле советские летчики еще удивляют своей скромностью - немцы или те же американцы врут куда более беззастенчиво, а уж японские приписки даже фантастическими не назовешь - они просто анекдотичны. Так, «самураи» утверждают, что, потеряв на Халхин-Голе 162 само­лета, сами сбили 1340 советских и еще 30 уничтожили на земле (то есть раза в два больше, чем у нас там вообще было). Словом, все как в том старом анекдоте: «Из сорока прорвавшихся на наш берег танков уничтожено восемьдесят».

1 Справедливости ради, надо сказать, что и японские пилоты не­сколько раз с риском для жизни садились в глубине монгольской терри­тории, чтобы подобрать своих сбитых летчиков.

«С любовью гляжу я на свой „И-16“. Спасибо тебе, дорогой мой “ишачок„! Ты оказался куда лучше японского истребителя „И-97”. И по скорости и по крепости. Ты не раз спасал меня, принимал на себя вражеские пули. Спасибо и твоему творцу Николаю Николаевичу Поликарпову!»

Ворожейкин А. В., лётчик 22-го ИАП

Краткая история событий

1 марта 1932 года на территории Маньчжурии появилось «независимое» государство Маньчжоу-Го, созданное японцами как один из плацдармов для будущего вторжения в Советское Приморье и Восточную Сибирь. После неудачного для Квантунской армии конфликта на озере Хасан именно отсюда было решено нанести очередной удар.

Формальной причиной начала конфликта стали претензии Маньчжоу-Го к Монгольской Народной республике. Руководители первой страны (на самом деле - стоящие за ними японцы) весной 1939 года стали требовать пересмотра государственной границы между государствами вдоль реки Халхин-Гол. Японские военные начали прокладывать железнодорожную магистраль, направленную к границе СССР. В силу характера местности дорога могла проходить только в районе, близком к монгольской границе. Таким образом, в случае войны с Советским Союзом она могла быть легко блокирована артиллерийским огнем с монгольской стороны, что, естественно, было неприемлемо для Квантунской армии. Перенос границы вплотную к реке Халхин-Гол, то есть на несколько десятков километров в глубь монгольской территории, решил бы проблемы японцев.Монголия отказалась удовлетворять требования Маньчжоу-Го. Советский Союз, еще 12 марта 1936 года заключивший с МНР Протокол о взаимопомощи, заявил, что будет «защищать границы Монголии, как свои собственные». Ни одна из сторон не собиралась идти на компромиссы.Первые выстрелы прозвучали 11 мая 1939 года. К 14 мая японо-маньчжурские войска оккупировали всю «спорную» территорию до Халхин-Гола, японское правительство никак не отреагировало на действия Квантунской армии и не ответило на посланную Советским Союзом ноту. Война началась.

Состав сил

На момент начала конфликта в Монголии, согласно Протоколу, дислоцировался советский 57-й особый корпус, состоявший из 30 тыс. военнослужащих, 265 танков, 280 бронемашин и 107 боевых самолетов. Истребительные силы были представлены 70-м ИАП, имевшим на май 1939-го 14 И-15бис и 24 И-16. Все «ишаки», далеко не первой свежести, относились к уже устаревшему типу 5 и не имели бронеспинок. Степень боеготовности истребителей была низкой: к 20 мая подняться в воздух могли только 13 И-16 и 9 И-15бис. Личный состав полка состоял из неопытных летчиков, владевших в основном только техникой пилотирования; ни групповому бою, ни стрельбе они обучены не были. Дисциплина серьезно хромала, из-за плохих условий жизни многие летчики-истребители писали письма с просьбой отправить их в Союз. Японские же истребительные силы, насчитывавшие 20 машин Nakajima Ki.27 (две эскадрильи), были оснащены опытными летчиками, многие японцы имели опыт боев в Китае. Такое соотношение сил не замедлило сказаться на результатах первых боев.

Воздушные бои

Первой потерей ВВС РККА стал связной Р-5Ш, сбитый японскими истребителями 21 мая. А на следующий день произошел первый воздушный бой между истребителями: 3 И-16 и 2 И-15бис встретились с пятеркой Ки-27. Один «ишак», оторвавшийся от группы и бросившийся в атаку, был моментально сбит (летчик И. Т. Лысенко погиб), остальные в бой не вступали.В это время Советский Союз стал подтягивать силы в район конфликта. 23 мая 1939 г. в Монголию прибыл 22-й ИАП, в котором помимо тридцати пяти И-15бис (один из них во время перелёта пропал без вести) числилось 28 И-16 тип 10, причем самолеты были в неплохом техническом состоянии. Однако уровень подготовки пилотов этого полка также оставлял желать лучшего, что не позволило, как это выяснилось позднее, переломить ситуацию в воздухе в свою пользу. К тому же японцы, в свою очередь, перебросили в Маньчжурию еще 20 Ки-27 (две эскадрильи 11-го сентая).27 мая состоялся весьма неудачный «дебют» И-16 22-го ИАП. У озера Буин-Нур состоялся бой шестёрки «ишаков» с девяткой Ki.27. Один советский лётчик погиб, два были ранены; два И-16 сбиты, три серьезно повреждены. Японцы потерь не имели.

Если даже И-16, близкие по своим характеристикам к японскому истребителю, несли огромные потери, то можно резонно предположить, что лётчикам на И-15бис подниматься в воздух вообще не было смысла. Собственно, так почти и было. Наши лётчики, привыкшие к исключительной манёвренности своих бипланов, во время боев с японцами с удивлением обнаружили, что больше не имеют преимущества и в этой характеристике (манёвренность Ki.27 была ничуть не хуже). Так, 28 мая было целиком уничтожено в бою звено И-15бис 70-го ИАП, все лётчики погибли. В этот же день в бою девятки бипланов из 22-го ИАП с 18-ю Ки-27 в воздухе было потеряно шесть наших самолетов, еще один расстрелян на земле после вынужденной посадки, пять летчиков погибли, один был ранен. Японцы в который раз ушли без потерь.Когда советскому руководству стало ясно, что имеющимися силами господство в воздухе захватить не удастся, в район боёв начали прибывать новые самолеты и опытные летчики. 29 мая 1939 г. в Монголию на трёх транспортных «Дугласах» прибыла группа из сорока восьми человек - наиболее опытные летчики и техники, многие из которых успели побывать в Испании и Китае. Японцы тоже усилили свою группировку, но так и не смогли добиться численного преимущества.

Со временем советские лётчики стали воевать более уверенно, а соотношения потерь начали выправляться в нашу сторону. «Переходным моментом» можно считать 22 июня 1939 г., когда состоялось самое большое воздушное сражение между японскими и советскими истребителями. 18 боеспособных Ки-27 24-го сентая взлетели на перехват группы советских истребителей. Со стороны ВВС РККА в воздух поднялось 105 самолетов (56 И-16 и 49 И-15бис). Однако атаковали они двумя волнами, причем часть советских самолётов в сражении вообще не участвовала. Свои безвозвратные потери японцы оценивают в семь самолётов, ВВС РККА лишились семнадцати самолетов (14 И-15бис и 3 И-16), из них тринадцать самолётов и одиннадцать лётчиков было потеряно в воздухе. Четыре И-15бис были подожжены на земле во время посадки, их пилоты спаслись. Несмотря на то, что потери ВВС РККА существенно превысили потери японцев, поле сражения осталось за советскими лётчиками: японцы вынуждены были отступить.

Заметно, что подразделения, сражавшиеся на бипланах Поликарпова, пострадали существенно больше, чем имеющие на вооружении И-16: устарелость И-15бис дала о себе знать. Уже в конце июля эти самолёты были выведены из частей первой линии (некоторое их число осталось в ПВО аэродромов), на их место поступили новые бипланы И-153 с убирающимся шасси и более мощным двигателем М-62. Из других новинок советского авиастроения, которые «отметились» на Халхин-Голе, следует упомянуть И-16П (И-16 тип 17) - пушечные варианты широко распостранённого И-16 тип 10, а также варианты «ишака» с двигателями М-62. Первые такие машины были получены путем модернизации И-16 тип 10 в полевых условиях (двигатели были взяты из запасов для И-153); впоследствии начали поступать заводские варианты, имеющие название И-16 тип 18.…А тем временем японские войска под напором советско-монгольских сил начали отступление. 20 августа началась решающая наступательная операция по окружению и уничтожению группировки Квантунской армии восточнее реки Халхин-Гол. К этому дню численность советской авиационной группировки достигла максимума. В августовских боях японская авиация тщетно пыталась перехватить инициативу, но это ей не удалось. Удары по советским аэродромам также не принесли желаемых результатов. Воздушные части императорской авиации теряли технику и пилотов.

В этой сложной ситуации особенно сказалась невозможность быстрого восстановления парка истребителей Ки-27: завод «Накадзима» мог выпускать только одну машину в день. В результате японцам пришлось задействовать в боях 9-й сентай, вооруженный устаревшими бипланами Kawasaki Ki.10. 2 сентября 1939 г. эти истребители впервые появились в небе Халхин-Гола и сразу же стали нести ощутимые потери.Вскоре побеждённые японцы запросили перемирия. 15 сентября между СССР, МНР и Японией было подписано соглашение о прекращении боевых действий с 13.00 16 сентября. Перед этим авиация Квантунской армии попыталась нанести удары крупными силами по советским аэродромам. Их затея провалилась: в результате атакующие понесли большие потери, чем атакуемые. Отражение японского налёта 15 сентября, во время которого было сбито десять японских самолётов против шести советских (одного И-16 и пяти И-153), можно считать последним воздушным боем в небе над Халхин-Голом.

В скобках дано количество исправных истребителей, если оно известно.

Потери советских истребителей во время конфликта

Период	И-15бис	И-153	И-16	И-16П
20.05-31.05	13 (1)	-	5 (1)	-
1.06-30.06	31 (2)	-	17 (2)	-
1.07-31.07	16 (1)	2 (1)	41 (2)	-
1.08-31.08	5 (1)	11 (4)	37 (16)	2 (0)
1.09-16.09	-	9 (1)	5 (1)	2 (0)
Всего	65 (5)	22 (6)	105 (22)	4 (0)

В скобках даны небоевые потери.

Вражеские истребители

Как упоминалось выше, основным японским истребителем в районе конфликта стал армейский Ки-27 (он же «тип 97», советское наименование — И-97) фирмы «Накадзима». Первое время советские летчики принимали его за Mitsubishi А5М, дебютировавший в Китае . Ошибка была со временем раскрыта: это случилось после прибытия на ТВД ветеранов войны в Китае. Как вспоминал А. В. Ворожейкин, в конце июня комкор Смушкевич, полковник Лакеев, майор Кравченко и некоторые другие летчики изучали обломки японского истребителя и обнаружили отсутствие подкосов на шасси, характерных для изделия фирмы «Мицубиси».

По своему строению Ки-27 очень напоминает А5М, при этом мощность двигателя у него ниже. Однако за счет лучшей аэродинамики и меньшего веса он превосходит по основным характеристикам (кроме дальности) своего «собрата» из ВВС Императорского флота. Вооружение оставалось таким же: два пулемёта винтовочного калибра. На Халхин-Голе применялись обе существовавшие модификации «типа 97»: Ки-27-Ко (другие варианты названия: Ки-27а, Ки-27-I) и Ки-27-Оцу (Ки-27b, Ки-27-II). Последняя версия отличалась «фонарём» с круговым обзором, переделанным маслорадиатором, а также возможностью установки подкрыльевых топливных баков и подвески мелкокалиберных бомб.«Тип-97» превосходил по своим характеристикам как И-15бис, так и И-153. С И-16 ситуация была несколько сложнее. Горизонтальная

маневренность Ки-27 была лучше чем у любой версии «ишака». Кроме того, И-16 с двигателями М-25 уступали японскому истребителю по скорости скороподъёмности и высотности, зато обладали лучшим вооружением и бронезащитой. «Ишаки» также обладали более прочной конструкцией и могли развивать большую скорость на пикировании. Важным преимуществом Ки-27 была высокая устойчивость, отчасти компенсирующая при стрельбе малый секундный вес залпа. Даже после прибытия истребителей И-16 тип 18, превосходящих Ки-27 по скорости и скороподъемности, японские истребители оставались опасными противниками. Недостатки самолетов компенсировались достоинствами их пилотов: по воспоминаниям советских ветеранов, успевших повоевать в Испании, японцы по опыту превосходили итальянцев, а по агрессивности - немцев.Из допроса пленного японского лётчика Миадзимо:

«С И-15 лучше всего драться на горизонтальных и вертикальных виражах, с И-16 — то же самое. Считает, что более опасен истребитель И-16, объясняя это скоростью и манёвренностью И-16.

При атаке И-16 в лоб И-97 уходит вверх с последующим ранверсманом. При атаке И-16 на И-97 сверху И-97 переходит в вираж.

Лётчик заявляет, что японские лётчики передних атак не любят, боятся повреждения мотора, считают лучшими для себя атаки на И-16 сверху сзади. Как правило, выход из боя штопором не применяется».

Другим японским истребителем, повоевавшим на Халхин-Голе, был биплан Кавасаки Ки-10. В общих чертах он являлся аналогом советского И-15бис и к 1939 году безвозвратно устарел. Вот описание одного из первых боев И-16 с Ки-10:

Трофейный Ki-10-II, проходивший испытания в НИИ ВВС

«В один из первых дней осени старший лейтенант Федор Черемухин, замкомэск 22-го ИАП, вылетел на боевое патрулирование. Вскоре он заметил, что из-за реки показалась группа японских самолетов. Черемухин, дав знак ведомым, развернул свой И-16 навстречу противнику. Для него это был уже далеко не первый бой, и он хорошо изучил облик основного японского истребителя Ки-27. Но в этот раз советским летчикам встретились совсем другие машины. Изящные остроносые бипланы живо напомнили замкомэску старый поликарповский И-3, на котором он когда-то начинал свою карьеру боевого летчика. Завязавшаяся „воздушная карусель” сразу показала, что японские истребители превосходят „ишаков” на виражах, заметно уступая им в скорости и скороподъемности. Наши летчики быстро разобрались, что бипланы лучше начинать бить с дальних дистанций, и, не ввязываясь в ближний бой, уходить для повторения атаки на вертикаль. Вскоре Черемухину удалось зайти в хвост одному из японцев и дать прицельную очередь. Из фюзеляжа вражеского самолета вырвалась струя белого пара. „Пробит радиатор”, - отметил про себя старший лейтенант и резко сбросил газ, чтобы не проскочить мимо противника. Наудачу японский пилот либо растерялся, либо был ранен, но он даже не пытался сманеврировать, чтобы уйти из-под огня, а продолжал со снижением „тянуть” по прямой, оставляя за собой длинный паровой шлейф. Еще раз тщательно прицелившись, Черемухин выпустил длинную очередь по мотору подбитой машины. Вместо пара из „японца” повалил густой чёрный дым, и он, всё увеличивая угол пикирования, почти отвесно врезался в землю».

Интересно, что по японским данным во время конфликта был потерян всего один Ки-10.

Камуфляжные схемы
	Nakajima Ki-27-Ko ст. сержанта Касиды, 2-й чутай 59-го истребительного сентая
	Nakajima Ki-27-Otsu командира 2-го чутая 11-го истребительного сентая

Против бомбардировщиков

Японские бомбардировщики, применявшиеся в районе конфликта, дали лишний повод для размышлений советскому авиационному руководству: скорость любого из них (не считая лёгкого разведчика и бомбардировщика Ки-36) превышала аналогичный показатель истребителей-бипланов ВВС РККА. Таким образом, повторилась ситуация, характерная для войны в Испании : основным средством перехвата бомбардировщиков становился И-16.Основным средним бомбардировщиком на ТВД был самолет Mitsubishi Ki.21 (по японской классификации он считался тяжёлым). Изделие фирмы «Мицубиси» обладало весьма неплохой скоростью в 432 км/ч, что, однако, не превышало показателя И-16 тип 10. Учитывая невысокий уровень защищенности, характерный для японских самолетов того времени, Ки-21, по идее, должен был стать легкой мишенью для «ишаков», однако за время конфликта было потеряно всего шесть самолетов. Другим распостраненным японским ударным самолетом на Халхин-Голе был одномоторный Mitsubishi Ki.30 с неубираемым шасси максимальной скоростью 430 км/ч. Именно он и понёс наибольшие потери среди японских бомбардировщиков во время конфликта.Следует отметить ещё один японский самолет, одномоторный разведчик Mitsubishi Ki.15-Ko Karigane . Благодаря хорошей аэродинамике (несмотря на неубираемое шасси) и лёгкости конструкции, этот самолет мог развить максимальную скорость 481 км/ч, что делало его труднодосягаемым даже для И-16 с двигателями М-62. Тем не менее, семь самолетов этого типа все же было сбито. Следующая модификация разведчика, Ки-15-Оцу, достигала 510 км/ч, но к боям на Халхин-Голе она не подоспела.

Применение неуправлямых ракет

С 20 по 31 августа в боевых действиях принимало участие звено истребителей-ракетоносцев, в которое входило пять И-16 (командир звена капитан Н. Звонарёв, летчики И. Михайленко, С. Пименов, В. Федосов и Т. Ткаченко), вооруженных установками РС-82 . 20 августа 1939 года в 16 часов лётчики над линией фронта встретились с японскими истребителями и произвели пуск РС с расстояния около километра. В результате было сбито 2 вражеских самолета. Успех вызван тем, что японцы летели в сомкнутом строю и с постоянной скоростью. Кроме того, сработал фактор внезапности. Японцы так и не поняли, кто их атакует (они приписали свои потери действиям советских зенитчиков).Всего звено ракетоносцев участвовало в 14 боях, сбив 13 японских самолетов без потерь. Японские военные, изучив обломки своей техники, пришли ко мнению, что на наши истребители были установлены крупнокалиберные пушки.

Камуфляжные схемы
	И-16 тип 5 командира 2-й эскадрильи 70-го ИАП ст. л-та М. П. Нога, осень 1938 года. Голубая звезда вместо номера на вертикальном оперении, очевидно, являлась эмблемой командирской машины. Художник — Сергей Вахрушев.
	Автор второго рисунка — Андрей Юргенсон.
	И-16 тип 10 70-го ИАП. Зелёный защитный цвет нанесён в полевых условиях поверх заводской серебристо-серой окраски. Художник — Сергей Вахрушев.
	И-16 тип 10 одного из советских авиационных формирований. Цвет кока винта и законцовки руля поворота указаны предположительно. Художник — Сергей Вахрушев.
	И-16 тип 10 Витта Скобарихина. 22-й ИАП, аэродром Тамцаг-Булак, лето 1939 года.

Тактико-технические характеристики И-16 и его основных противников на Халхин-Голе СССР СССР Год начала выпуска 9.00 11.31 Длина, м 6.07 7.53 3.25 14.54 23.00 18.56 М-25В М-62 Kawasaki Ha-9-IIb 1426 1110 1716 1810 1830 413 н. д. - на высоте 448 461 470 882 920 10000 417 1100 627

	И-16 тип 10	И-16 тип 17	И-16 тип 18	Kawasaki Ki.10-II	Nakajima Ki.27
Страна-изготовитель	СССР	Япония	Япония
1938	1938	1939	1935 (1937**)	1937
Размах крыльев, м	9.00	9.00	10.02/н. д.*
6.07	6.07	7.55
Высота, м	3.25	3.25	3.00	3.25
Площадь крыльев, м2	14.54	14.54
Двигатель	М-25В	«Армейский тип 97»
Мощность, л.с.	750	750	800	850	710
Вес самолёта, кг.
- пустого	1327	1434	1360
- взлётный	1740	1790
Скорость, км/ч
- у земли	398	385	н. д.
425	400
Скороподъёмность, м/мин	688	1034	н. д.
Практический потолок, м	8470	8240	9300	11150
Дальность,км	525	485
Время виража, с	16-18	17-18	17	н. д.	8
Вооружение	4 7.62-мм пулемёта ШКАС	2 20-мм пушки ШВАК, 2 7.62-мм пулемёта ШКАС	4 7.62-мм пулемета ШКАС		2 7.7-мм синхронных пулемёта «тип 89»

* верхнего/нижнего** год начала выпуска данной модификации

Список побед лётчиков, воевавших на И-16 во время конфликта на Халхин-Голе Примечания

Имя летчика	Подразделение	Число побед на И-16 (личных+групповых)
Рахов В. Г.	22-й ИАП	8+6	-
Ворожейкин А. В.	22-й ИАП	6+13	Летал на И-16П
Кравченко Г. П.	22-й ИАП	5	Командир 22-го ИАП с июля 1939 г.
Трубаченко В. П.	22-й ИАП	5	Командир эскадрильи И-16П
Красноюрченко И. И.	н. д.	5	Летал на И-16П
Смирнов Б. А.	н. д.	4	-
Скобарихин В. Ф.	22-й ИАП	2+6	-
Звонарев Н. И.	22-й ИАП	2+5	Летал на И-16 с РО-82
Антоненко А. К.*	н. д.	0+6	-
Глазыкин Н. Г.	22-й ИАП	1	Командир 22-го ИАП, погиб 22.06.1939

* тип самолёта установлен недостоверно

Источники информации Кондратьев В. Халхин-Гол: Война в воздухе. - М.: «Техники - Молодежи», 2002. Степанов А. Воздушная война на Халхин-Голе. // «Уголок неба» Астахова Е. Истребитель «Кавасаки» Ки-10. // «Самолёты мира» №03 (23), 2000. Кондратьев В. Битва над степью. Авиация в советско-японском вооруженном конфликте на реке Халхин-Гол. — М., 2008. Mikhail Maslov. Polikarpov I-15, I-16 and I-153 aces. Osprey Publishing, 2010.

Общеизвестна поговорка, что нигде так не врут, как на войне или охоте. Военные часто при оценке потерь противника прибегают к знаменитой суворовской тактике «а чего их, супостатов жалеть, пиши побольше». И бродят в результате из книги в книгу тысячи уничтоженных под Курском «Тигров» и «Пантер» и сотни подбитых разными Руделями и Кариусами советских танков, по морям болтаются «летучими голландцами» десятки «потопленных» кораблей, а в небе тесно от призраков сбитых, но никогда не существовавших самолётов.

Страшная карусель, закрученная нашими и японскими лётчиками над монгольскими степями, тоже породила немало мифов и легенд. Сейчас уже можно более достоверно сравнить потери сторон в этом конфликте. Дело ещё облегчается тем, что на сравнительно небольшом пространстве бои вели точно известные авиаполки Красной Армии и сентаи армии Японии.

Об этой впервые в истории раскрученной в подобных масштабах схватке за господство в воздухе и её оценках в официальных докладах сторон и пойдёт речь в данной статье.

Развернувшиеся на Халхин-Голе воздушные битвы с участием 200-300 самолётов были в мировой истории самыми крупными до начала знаменитой «Битвы за Англию». Да и во Второй Мировой сражения такого масштаба происходили нечасто. Что же представляли собой военно-воздушные силы сторон, сосредоточенные на ТВД к началу конфликта?

Нашу авиацию представляла 100-я смешанная авиабригада. Монгольская народно-революционная армия располагала одним смешанным авиаполком, состоящим из 36 самолётов.

Состояние матчасти 100-й авиабригады оставляло желать лучшего. Все «ишаки» относились к устаревшему “пятому” типу и были вооружены двумя пулемётами. Все машины, за исключением СБ, были сильно изношены, многие - неисправны, а от длительного хранения под открытым небом перкалевая обшивка на них начала гнить (как тогда говорили - «сопрела»). В результате из 38 истребителей 70-го полка к 20 мая мог подняться в воздух только 21.

Не лучше обстояли дела и с личным составом. Боевой и летной подготовкой в полках занималось лишь 40% пилотов. Остальные же либо болели, либо и вовсе отсутствовали. Руководство бригадой оценивалось как «безобразное», а дисциплина в частях как «самая низкая». Летчики были обучены плохо.

Японские военно-воздушные силы в Манчжурии были представлены 2-й авиационной дивизией (2-й Хикосидан) под командованием генерал-лейтенанта Тецудзи Гига. В связи с ростом напряжённости на границе с Монголией генерал Гига 12 мая сформировал временную оперативную авиагруппу Риндзи Хикотай. В отличие от советской сотой бригады, Риндзи Хикотай в основном состоял из хорошо подготовленных лётчиков с 3-5-летним стажем и опытом боёв в Китае. Авиагруппу возглавил командир 24-го сентая (полка) подполковник Козиро Мацумура.

Обидное начало

Первую победу японцы отпраздновали 20 мая, когда звено из трёх Ки-27 под командованием самого Козиро Мацумуры перехватило и сбило разведчик P-Z, летевший в сопровождении двух И-16. По словам японцев, истребители бросили своего «подзащитного» и скрылись. Вот только ни у нас, ни у монгольских лётчиков в этот день ничего не пропадало.

21 мая японские лётчики записали на свой счёт ещё один P-Z. На этот раз и на самом деле был сбит связной Р-5Ш. Лётчик погиб, лётнаб выпрыгнул с парашютом.

Очередная короткая стычка отмечена 22 мая. Наши потеряли один И-16, японцы записали на свой счёт 3.

21 мая на усиление советской авиагруппировки в Монголии была переброшена 23-я авиабригада. Перелёт не обошёлся без жертв. На маршруте разбился один СБ (экипаж погиб) и пропал без вести один И-15бис.

Японцы тоже получили подкрепление, 24 мая в Хайлар прилетели две эскадрильи в составе 20 Ки-27 под командованием полковника Юдзиро Ногучи. С их прибытием на фронте начались «чудеса».

26 мая подчинённые Ногучи заявили, что в районе озера Буир-Нур они встретились с восемнадцатью И-16 и без потерь сбили девять из них. В тот же день лётчики 24-го сентая якобы сбили И-16, И-152 (И-15бис) и P-Z. Самое интересное, что 26 мая ни один советский истребитель не поднимался в воздух. Соответственно и потерь никаких не было.

На 27 мая японская авиация на Халхин-Голе состояла из 52 истребителей, шести разведчиков и шести лёгких бомбардировщиков.

Им противостояли 203 советских самолёта: 99 истребителей (48 И-15бис и 51 И-16), 88 СБ и 16 «лёгких штурмовиков» Р-5.

27 мая в бою у озера Буир-Нур наши потеряли 3 И-16, два пилота погибли, один был ранен. У противника потерь не было.

На следующий день были сбиты 10 И-15бис. Погибло 8 лётчиков. Двоим удалось посадить свои изрешечённые машины на ближайшем аэродроме. По докладам уцелевших, враг снова ушёл без потерь.

По словам японских пилотов, этот бой выглядел для них ещё более триумфально. Вернувшись на базу, они доложили, что сражались против 60 И-152 и И-16, из которых сбили 42! Японцы также заявили, что русскими сбит один Ки-27. Это, кстати, единственный случай за всю войну, когда японцы признавали потерю самолёта, а наши не претендовали ни на одну воздушную победу.

Цифры потерь в майских боях красноречиво свидетельствовали, что «первый тайм» воздушной войны советская авиация проиграла. В «Описании боевых действий...» об этом говорится откровенно и прямо: «В первоначальный период конфликта Воздушные силы 57-го особого корпуса потерпели явное позорное поражение». А в результате «японские бомбардировщики безнаказанно бомбили наши войска ».

Потери советской авиации на Халхин-Голе с 20.05 по 31.05.39 г. (в скобках указано число небоевых потерь): И-16 - всего - 5 (1), И-15бис - 13 (1), СБ - 1 (1), Р-5 - 2 (1), итого - 21 (4)

К боевым потерям отнесены не только самолёты, потерянные от непосредственного воздействия противника, но и разбитые в авариях и катастрофах, произошедших в ходе боевых вылетов.

По японским данным за тот же период времени сами они потеряли один самолёт , а советских было сбито 56.

Необходимо учесть тот факт, что в ежедневных сводках потерь штаб Квантунской армии указывал только сбитые машины. Если же подбитый самолёт, совершивший аварийную посадку, списывался в дальнейшем, как не подлежащий восстановлению, то эти потери есть только в обобщённой таблице, составленной по итогам войны. Сравнивая данные таблицы с ежедневными сводками, можно легко подсчитать, что фактический урон, понесённый японской авиацией, в сводках занижен почти наполовину.

Требовались решительные и срочные меры для исправления создавшейся ситуации.

Уже 28 мая командир 57-го ОК комкор Фекленко писал в боевом донесении на имя начальника Генерального штаба РККА Шапошникова, что японская авиация господствует в воздухе, а наши лётчики не в состоянии прикрыть наземные войска.

Кто в небе хозяин?

Москва отреагировала незамедлительно. Буквально на следующий день с Центрального аэродрома в Монголию вылетели три транспортно-пассажирских «Дугласа» DC-3, в салонах которых собралась буквально вся элита советских ВВС — 48 лучших боевых лётчиков и специалистов, в том числе 11 Героев Советского Союза во главе с заместителем начальника Военно-Воздушных Сил РККА комкором Я. В. Смушкевичем.

Новое руководство проделало большую организационную работу. Была налажена боевая учёба, оборудован целый ряд новых взлётно-посадочных площадок и постов наблюдения вблизи от линии фронта, улучшено снабжение авиачастей, развёрнуты новые передовые пункты управления, налажена связь и со штабами, и с самолётами в воздухе. Этому способствовало временное затишье, установившееся на фронте с начала июня. В район боевых действий перебрасывались новые эскадрильи.

Численность советских ВВС в районе конфликта на 21.06.39 г. - 301 самолёт

Численный состав японской авиации оценивался нашей разведкой в 260 самолётов, из которых 125 составляли истребители. Истинная картина выглядела иначе.

Численность японских ВВС в районе конфликта на 16.06.39 г. - 126 самолётов

О том, что в монгольском небе кое-что изменилось, показали воздушные схватки 22 июня, когда, примерно в 15.00, в воздух поднялось 105 самолётов — 56 И-16 и 49 И-15бис. Сражение было упорным и кровопролитным. В нём было сбито 13 советских и «большое число» японских самолётов.

В результате японцы не выдержали и обратились в бегство. И-16 преследовали врага и расстреляли на посадке ещё две или три машины. Сражение продолжалось в общем счёте почти 2,5 часа.

При подведении его итогов было объявлено, что 105 советских самолётов сражались против «около 120» японских. Наши потеряли четыре истребителя на земле и ещё 13 — в воздухе, сбив «не менее 25» японских. Позже количество сбитых самолётов противника «скорректировали» до 31.

А вот как выглядит японская версия событий. 22 июня все 18 боеспособных Ки-27 из 24-го сентая вылетели навстречу большой группе советских истребителей и в завязавшемся воздушном бою без потерь сбили или расстреляли на земле после вынужденных посадок 22 самолёта. Затем налетела ещё одна волна И-16 и И-152. Японские лётчики снова приняли бой и сбили ещё 25 самолётов, но при этом потеряли пять истребителей и четырёх пилотов. Общие безвозвратные потери японцев в этот день составили семь самолётов.

Этого достаточно, чтобы понять, почему в СССР и в «стране восходящего солнца» воздушный бой 22 июня 1939 года оценивается с диаметрально противоположных позиций. Прежде всего, и те, и другие считали и продолжают считать себя победителями.

Несмотря на горечь потерь, бой 22 июня стал важной вехой в воздушной войне. Впервые японские лётчики «показали спины», не по своей воле покинув поле битвы. И впервые к исходу дня небо над Халхин-Голом осталось за нами.

Итоги сражения 22 июня оказались неожиданными для японского командования. Поэтому уже следующим утром на передовые аэродромы Ганчжур и Саенджо были срочно переброшены ещё 59 истребителей.

24 июня бои за господство в монгольском небе разгорелись с новой силой. Японцы заявили, что в этот день они уничтожили 17 советских самолётов. Собственные потери они оценили в два самолёта и двух погибших пилотов. Интересно, что по докладам наших лётчиков, японских самолётов в тот день было сбито также 17. Наши потери составили 2 И-15бис, погибло 2 пилота. Японский лётчик и бортстрелок нашего СБ были ранены, ещё один японский пилот попал в плен.

Таким образом, если учитывать и многократно завышенные обеими сторонами цифры «побед», и реальные итоги боёв, можно сделать вывод, что 24 июня советским лётчикам впервые удалось сравняться с противником по количеству сбитых.

26 июня нам снова не повезло. Японцам удалось заманить под удар 57 истребителей группу командира 70-го иап майора Забалуева из 27 И-16 и 13 И-15бис. Наши потеряли три И-16 и один И-15бис. 2 лётчика были сбиты над вражеской территорией и погибли. Ещё один самолёт, повреждённый в бою, был разбит при посадке, однако пилот отделался ушибами.

По донесениям советских лётчиков, они сбили 10 японских истребителей, упавших на территории противника. Однако японцы утверждают, что 26 июня они не потеряли ни одного самолёта, сбив при этом 16 русских.

Видя, что справиться с русской авиацией в воздушных боях не удаётся, командование Квантунской армии решило нанести массированный удар по советским аэродромам и уничтожить врага на земле.

На рассвете 27 июня 104 японских самолёта поднялись в воздух и взяли курс на запад. Во главе армады на одном из бомбардировщиков летел сам командир 2-го хикосидана (дивизии) генерал-лейтенант Тецудзи Гига.

Японцы остались вполне довольны результатами этой операции. Официальное заявление штаба Квантунской армии напоминало триумфальный марш: в ходе ударов по аэродромам «Внешней Монголии» сбито 99 советских самолётов и ещё 49 уничтожено на земле! И всё это достигнуто ценой потери лишь четырёх машин. А раз есть столь блестящая победа, то должны быть и победители. Главным из них объявили 26-летнего старшего сержанта Хиромичи Синохару, который 27 июня «сбил» в одном бою 11 советских истребителей. Ещё одним героем дня стал старший сержант Бундзи Ёсияма, якобы сбивший четыре советских самолёта, причём тоже в одном бою.

Наши же недосчитались двадцати самолётов (девяти И-15бис и 11 И-16). Это был их самый крупный однодневный урон за всё время конфликта. Погибло 8 лётчиков, шестеро получили ранения, было ранено 19 человек аэродромного персонала, двое погибли.

Японцы признали потерю двух Ки-27, одного Ки-30 и одного Ки-21.

Подводя итоги июньских боёв, надо отметить, что, несмотря на значительный рост численности и улучшение качественного состава, советским ВВС пока не удалось переломить ход воздушной войны. Однако японские лётчики стали вести себя более осторожно, и сообщений о «безнаказанных бомбардировках» советских войск уже не звучало.

Потери советской авиации на Халхин-Голе с 1.06 по 30.06.39 - И-16 - 17 (2), И-15бис - 31 (2), СБ - 1(1), итого 49 (5)

Японцы за этот период признали потерю 13 самолётов сбитыми и не вернувшимися из боевых вылетов (11 Ки-27, один Ки-21 и один Ки-30). К ним, очевидно, надо прибавить ещё, как минимум, несколько машин, списанных в результате боевых повреждений и не отражённых в ежедневных сводках.

По официальным же данным в июне японцы уничтожили 228 советских самолётов, наши Мюнхаузены оказались скромнее, «сбив» только 65 японских стервятников.

Но как говорит русская пословица «Не плюй в колодец, вылетит - не поймаешь», и японцам неожиданно пришлось заплатить за столь активное «уничтожение» наших самолётов немалую цену. Доклады о «разгроме» советской авиации 27 июня привели к тому, что противник не озаботился подготовкой захвата господства в воздухе перед предстоящим наступлением - чего готовиться, когда из примерно 200 наших самолётов (так они оценивали численность нашей авиации) 148 машин были сбиты в тот день могучими языками доблестных японских пропагандистов.

А это сказалось на ходе всей операции - вместо того, чтобы безнаказанно бить с воздуха советско-монгольские части, японцы сами попали под удары неизвестно откуда свалившихся на их головы бомбардировщиков и истребителей.

Численность советских ВВС в зоне конфликта на 1.07.39 - 280 самолётов.

В первых числах июля советская авиация в Монголии получила первые образцы новой техники. На аэродром Тамсаг-Булак прилетела из Союза эскадрилья новейших истребителей И-153 «Чайка» в составе 15 машин. По скорости и скороподъёмности «Чайка» заметно превосходила своего предшественника И-15бис, и это не могло не сказаться на результатах боёв.

Ещё одной советской новинкой, поступившей на фронт в начале июля, стала эскадрилья из семи истребителей И-16П, вооружённых, помимо двух синхронных пулемётов, двумя крыльевыми 20-миллиметровыми пушками ШВАК.

Численность японской авиации в начале июля оценивалась нашей разведкой в 312 самолётов: 168 истребителей и 144 бомбардировщика. На самом деле, по сравнению с серединой июня, никаких новых авиачастей во 2-м хикосидане не прибавилось, а с учётом потерь количество боеспособных машин у японцев составляло к концу месяца не более 100 -110 штук.

Июльские качели

2 июля штаб Квантунской армии приступил к операции под кодовым названием «Второй период номонханского инцидента». В ходе неё предполагалось форсировать Халхин-Гол и, двигаясь вдоль западного берега реки с севера на юг, захватить переправы, окружив советские войска на восточном берегу.

Японские лётчики совершили в тот день по несколько вылетов на поддержку наземных войск, потеряв от зенитного огня и атак истребителей четыре самолёта.

В 10.45 на Баин-Цаган двинулись танки из 11-й танковой бригады, только что прибывшие на фронт и с ходу вступившие в бой. Началось знаменитое «баин-цаганское побоище», в котором советские танкисты ценою нескольких десятков сожжённых машин взломали наспех созданную японскую оборону. Одновременно с этим 73 СБ из 150-го и 38-го полков с высоты 3 000 м сбросили бомбы на вражеские позиции. В районе целей на них напали японские истребители и сбили один самолёт.

Помимо бомбардировщиков, японцев на Баин-Цагане несколько раз в течение дня атаковали И-15бис. Пулемётным огнём они расстреливали пехоту и разгоняли прислугу артиллерийских орудий. В 16.45 бомбардировщики 150-го сбп совершили повторный налёт. Один самолёт был сбит зенитным огнём, экипаж погиб. На обратном пути ещё одна машина стала жертвой истребителей.

В докладах японских пилотов два СБ, сбитых ими за день, превратились в четыре. Вдобавок японцы заявили, что сбили шесть И-16, однако «ишаки» в тот день потерь не имели.

На следующий день под удары советской артиллерии и авиации попали толпы солдат, скопившихся у переправы. Первый налёт бомбардировщиков состоялся в 11.00, второй — примерно в 15.40.

5 июля бомбардировщики продолжали «работать» по вражеским войскам. Им снова пришлось выдержать тяжёлый бой с истребителями, в котором были сбиты два СБ. Пятеро членов экипажей погибли.

Всего же, по официальным японским данным, во время «Второго этапа номонханского инцидента», то есть с 2-го по 6 июля, истребители одержали 94 воздушные победы. Ещё пять самолётов записали зенитчикам. Реальные советские потери составили 16 машин. Нашим истребителям за те же пять дней засчитали 32 победы, однако, японцы признали гибель только четырёх самолётов: два Ки-15, один Ки-30 и один Ки-21.

В ночь с 7 на 8 июля первые боевые вылеты на Халхин-Голе совершили тяжёлые бомбардировщики ТБ-3. Главной задачей было изматывание противника, хотя иногда случались и удачные попадания, после которых японцы собирали убитых и тушили пожары.

Налёты продолжались до 26 августа каждую ночь, когда позволяла погода. За это время ТБ-3 совершили 160 боевых вылетов, потеряв только один бомбардировщик, разбившийся при посадке. Помимо боевой работы, ТБ-3 активно привлекались к транспортным перевозкам.

10 июля произошло то, что лётчики называют «собачьей свалкой». В воздухе встретились 103 советских истребителя и до 60 Ки-27. Бой продолжался примерно 20 минут, после чего японцы ушли на свою территорию. Наши заявили об уничтожении 11 самолётов противника при потере трёх И-16. Лётчики пропали без вести. Ещё четверо, среди них помощник командира 22-го полка капитан Балашов, были ранены. Несмотря на смертельное ранение в голову, Балашов сумел вернуться на аэродром и совершить посадку. 13 июля он скончался в госпитале, посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Японцы объявили об уничтожении 10 июля 64 (!) советских истребителей и признали потерю одного Ки-27.

Следующий крупный бой состоялся 12 июля. С советской стороны в нём участвовали 39 И-16 из 22-го иап, а также девять И-16 и 15 И-15бис из 70-го полка; с японской, по словам наших пилотов — «до 50» И-97. Советские лётчики заявили 16 воздушных побед, японские — 11. На самом деле наши потеряли один самолёт (лётчик спасся на парашюте), а японцы - три.

С 12 по 21 июля над Халхин-Голом царило затишье, вызванное очередным ухудшением погоды. Обе стороны занимались реорганизацией и наращиванием сил.

Численный состав японской авиации по состоянию на 14.07.39 г: 86 истребителей, 44 ударных самолёта, 23 разведчика, итого - 148 самолётов

Возросшую мощь советских ВВС японцам пришлось испытать в разгоревшемся 21 июля самом крупном с начала конфликта воздушном сражении. С нашей стороны в битве участвовали 157 самолётов — 95 И-16 и 62 И-15бис, с японской — более 40 истребителей (по нашим данным, от 130 до 150 машин).

Наши лётчики заявили об уничтожении 12, а японцы — 39 вражеских самолётов. В действительности было сбито пять И-15бис и четыре Ки-27. Одного из японцев сбил таранным ударом командир 2-й эскадрильи 22-го иап старший лейтенант Витт Скобарихин. На самолёте с повреждённым крылом он благополучно совершил посадку на своём аэродроме.

Герой Советского Союза гвардии полковник Витт Фёдорович Скобарихин (1910 - 1989 гг.)

В бою погибли четверо советских пилотов, ещё трое получили ранения. Трое сбитых японцев сумели воспользоваться парашютами, но один из них (в звании капитана) опустился на советской территории и при попытке захвата в плен застрелился. Остальные двое вернулись в часть.

23 июля состоялись три воздушных боя, согласно советским данным, было сбито восемь японских и четыре советских истребителя.

Японские сводки об этом дне выглядят гораздо более фантастично: пилоты в боях против 150 советских истребителей и 140 бомбардировщиков «сбили» 45 И-16 и три СБ! Ещё семь И-16 и восемь СБ записали на свой счёт японские зенитчики. Потери составили четыре Ки-27.

Таким образом, реальный счёт побед был равным — 4:4, однако противник завысил свои успехи почти в 16 раз!

24 июля тяжёлые потери понесли СБ, они потеряли 7 машин. Все экипажи погибли. Ещё две получили тяжёлые повреждения и разбились при вынужденных посадках уже на своей территории. Наши истребители, пытаясь помешать врагу расправляться с бомбардировщиками, потеряли четыре машины. Трое пилотов погибли, ещё один был ранен.

Наши заявили, что сбили 17 И-97. Однако японцы признали потерю всего двух.

Некоторой компенсацией за гибель экипажей СБ стало то, что истребители 22-го полка в тот же день атаковали группу японских бомбардировщиков Ки-30 и без потерь сбили два из них.

29 июля советские лётчики, наконец, отомстили японцам за потери и неудачи в предыдущих боях. В тот день состоялось боевое крещение И-16П. В 7.15 утра 20 пушечных и пулемётных «ишаков» произвели штурмовку полевого аэродрома. Затем «ишаки» сделали ещё несколько проходов над аэродромом, поливая стоянки самолётов пулемётным огнём.

В результате налётов противник потерял шесть машин, ещё пять были серьёзно повреждены. Советские истребители вернулись без потерь. Лётчики заявили об уничтожении 12 самолётов противника, что было не очень большим преувеличением.

Позже штаб Квантунской армии объявил, что вечером 29 июля над Халхин-Голом состоялся крупный воздушный бой, в котором японские пилоты сражались против 120 советских истребителей и сбили 50 из них, потеряв четырёх человек. На наши аэродромы в тот вечер не вернулись три истребителя — два И-16 (лётчики спаслись на парашютах) и И-15бис, пилот которого погиб.

31 июля советские истребители сбили, по докладам пилотов, четыре машины и не потеряв ни одной. Японские зенитчики сбили один СБ, ещё два бомбардировщика совершили вынужденные посадки на своей территории из-за отказов двигателей. Со стороны противника сведения о потерях в этот день отсутствуют.

Японские боевые потери в июле составили, по уточнённым данным 41 самолёт.

В сравнении с июнем потери советских ВВС выросли почти вдвое, а японских - более чем втрое. И хотя счёт всё ещё оставался не в нашу пользу, соотношение неуклонно менялось.

Потери советских ВВС на Халхин-Голе с 1.07 по 31.07.39 г.: И-16 - 41 (2), И-15бис - 16 (1), И-153 - 2 (1), СБ - 28 (4), ТБ-3 - 1 (1), итого - 88 (9)

Во второй половине июля к началу августа на фронте действовало около 200 самолётов с красными кругами на крыльях.

Тем временем советская разведка продолжала резко завышать численность противника. Если верить её докладам, японцы сосредоточили в районе Халхин-Гола 252 истребителя, 144 одномоторных и 54 двухмоторных бомбардировщика, то есть всего 450 самолётов.

Но даже если бы эти цифры оказались правильными, советско-монгольских самолётов всё равно было больше.

В августе в боях впервые приняла участие монгольская ночная легкобомбардировочная эскадрилья на Р-5. За время своего участия в военных действиях она выполнила 186 боевых вылетов.

Перелом

2 августа 23 И-16 из 70-го иап под прикрытием 19 «Чаек» нанесли штурмовой удар по аэродрому в 18 километрах к северо-западу от Джинджин-Сумэ, зайдя с южного направления, откуда нападавших не ждали.

Снаряды ШВАКов и пули ШКАСов изрешетили ангары, полевую рембазу и стоявшие на «линейке» самолёты. В этот момент шёл на взлёт Ки-36, в кабине которого сидел сам командир сентая полковник Кацуми Абэ. Меткая очередь превратила уже оторвавшийся от земли самолёт в бензиновый факел. Оба члена экипажа погибли. Кацуми Абэ был самым старшим по званию офицером японских императорских ВВС, нашедшим свою смерть на Халхин-Голе.

Всего же, по данным Эйчиро Секигавы, шесть японских самолётов сгорели дотла и «много других» получили повреждения. Наши истребители потерь не имели.

На следующий день комэск 56-го иап В. П. Кустов, согласно советским данным, сбил таранным ударом японский двухмоторный бомбардировщик, но и сам при этом погиб. За этот подвиг ему посмертно присвоили звание Героя Советского Союза.

Воздушные схватки возобновились 5 августа. В тот день произошли два крупных боя, после которых советская сторона заявила 17 побед, достигнутых ценой потери одного И-16. Японцы в официальной сводке оценили результаты боёв ещё более оптимистично, объявив сбитыми 27 русских истребителей и 10 бомбардировщиков.

На самом деле итоги дня оказались для них нерадостными. Известно, что 5 августа погибли двое японских асов - Таро Кобаяси (10 побед) и Минеёси Мотодзима (26). А это крайне тревожный симптом. Если начинают гибнуть асы, да ещё по нескольку в день, то это означает, что даже у опытных лётчиков силы уже на пределе, они не успевают перед очередным боем восстановиться и допускают те ошибки, которые в нормальном состоянии ни за что бы не сделали.

Самолёт комиссара 150-ого сбп полка Михаила Ююкина был сбит зенитным огнём при бомбардировке вражеских резервов в районе Хапун-Аршана. В ряде советских книг говорится, что Ююкин совершил первый в истории «огненный таран», направив свой горящий бомбардировщик на японский склад боеприпасов.

12 августа 137 И-16 из всех трёх советских полков дрались против примерно 60 японских истребителей. В бою было сбито, по советским данным, 11 Ки-27. Наши потеряли два самолёта и одного лётчика.

О японских потерях в тот день не сообщается, хотя из биографий императорских асов известно, что 12 августа на Халхин-Голе погиб Дзиро Окуда, за которым числилось 14 воздушных побед.

19-го августа небо очистилось, и лётчики 22-го иап ознаменовали это успешной штурмовкой аэродрома. Два Ки-27 были сожжены на стоянках. В тот же день СБ разбомбили железнодорожную станцию Халун-Аршан, через которую шёл основной поток снабжения японских фронтовых частей. Один экипаж на аэродром не вернулся.

20 августа, после долгой и тщательной подготовки советско-монгольские войска начали наступательную операцию по окружению и уничтожению японской группировки на восточном берегу Халхин-Гола.

В 5.45 утра по японским позициям нанесли удар 150 бомбардировщиков. СБ бомбили прицельно, с высот от 2500 до 3000 метров, так как многочисленный и надёжный истребительный эскорт позволял им не опасаться перехвата. А специальные штурмовые группы И-16 общей численностью 46 самолётов подавили огонь зенитной артиллерии. В ходе налёта ни один Ки-27 над полем боя так и не появился.

В 6.15 началась артиллерийская подготовка, которая продолжалась до 9.00. За 15 минут до её окончания нанесла удар вторая волна бомбардировщиков. 52 СБ в сопровождении 162 истребителей отбомбились по японским укреплениям в долине реки Хайластын-Гол. После налётов весь восточный берег Халхин-Гола покрылся дымом пожаров.

В этот раз японские истребители, «очнувшись», пытались воспрепятствовать авиаудару. Им удалось прорваться к бомбардировщикам и повредить три самолёта. Все экипажи СБ вернулись на свои аэродромы.

В ходе двух массированных налётов 20 августа не было сбито ни одного советского самолёта, однако японские лётчики заявили об успешном перехвате и об уничтожении без потерь со своей стороны 33 русских истребителей и двух бомбардировщиков! Справедливости ради надо сказать, что нашим истребителям в тот день тоже засчитали четыре воздушные победы, которые противником не подтверждаются. Две из них записали на счёт экспериментальной группы И-16, вооружённых реактивными снарядами РС-82.

Хотя, по утверждениям японцев, ни один истребитель или бомбардировщик не был сбит, без потерь всё же не обошлось. Советские лётчики провели очередную успешную штурмовку передового аэродрома и сожгли на стоянках пять истребителей, а также двухмоторный транспортник. Ещё девять Ки-27 получили повреждения.

Пытаясь вернуть утраченное господство в воздухе, командование японских ВВС решило нанести серию массированных ударов по советским аэродромам. Японцы решили повторить свой успех от 27 июня. В операции задействовали 24 Ки-30, 12 Ки-21 и 15 Ки-36. Истребительный эскорт обеспечивали 88 Ки-27.

Противник был заблаговременно обнаружен постами ВНОС, и советские истребители встретили нападавших уже в воздухе. В 15-20 километрах к северу от Тамцаг-Булака разгорелось воздушное сражение, в котором с нашей стороны участвовали 123 И-16, 51 И-153 и 30 И-15бис, а с японской — примерно 50 бомбардировщиков и до 80 Ки-27. По советским данным, в бою было сбито 11 японских истребителей и два бомбардировщика. Наши потери - три И-153 (все пилоты спаслись на парашютах) и три И-16 (все пилоты погибли). Часть бомбардировщиков всё же прорвалась к аэродрому, но только одна из сброшенных ими бомб попала в цель, уничтожив СБ, стоявший на краю лётного поля.

Вторая группа оказалась гораздо меньше первой — всего 20-25 машин. Наши разогнали эскорт и без потерь сбили три бомбардировщика.

В 14.45 58 И-16 и 11 И-153 из 22-го иап, вылетевшие на штурмовку, встретили ещё одну группу японцев, в которой было примерно 15 бомбардировщиков и 25 истребителей. Краснозвёздные машины устремились в атаку и, по докладам пилотов, без потерь сбили три Ки-30 и семь Ки-27.

Последний за этот богатый событиями день воздушный бой состоялся примерно в 17.00. 52 И-16 и восемь «Чаек» из 22-го полка, также летевшие на штурмовку, встретили у самой земли, над берегами Хайластын-Гола около 60 самолётов противника. Наши сбили двоих, потеряв одного.

Под вечер настала пора подводить итоги. Главный из них состоял в том, что попытка японцев перехватить инициативу закончилась полным провалом. При отсутствии реальных успехов их надо хотя бы придумать. И на свет появилась депеша, согласно которой японские лётчики 21 августа уничтожили на земле 18 бомбардировщиков и семь истребителей, а в воздушных боях сбили ещё 58 истребителей и один СБ! Собственные потери японцы оценили в шесть самолётов (один Ки-30, один Ки-36 и четыре Ки-27).

На самом деле дневные потери советских ВВС в ходе боевых вылетов составили семь истребителей и четыре СБ, причём все бомбардировщики были сбиты зенитным огнём.

По размаху воздушных битв и по количеству участвующих в них самолётов день 21 августа являлся рекордным за всю войну. И этот день показал, что, несмотря на мастерство и храбрость японских пилотов, авиация Квантунской армии утратила господство в небе над Халхин-Голом .

22 августа в 8.00 наши истребители перехватили первую группу самолётов противника, сбив, по докладам пилотов, пять Ки-27 и два Ки-30, не дав остальным отбомбиться прицельно.

В 16.45 девятка И-16 и восьмёрка И-153, патрулировавшие в районе Яньху, атаковали 12 двухмоторных бомбардировщиков, шедших к фронту в сопровождении 15-20 И-97. Японцы, не долетев до наших позиций, сбросили бомбы куда попало и повернули обратно, но «ишаки» успели догнать и сбить один бомбардировщик.

По официальной сводке штаба Квантунской армии, японцы сбили девять русских истребителей и три бомбардировщика, а сами недосчитались одного Ки-21, одного Ки-15 и двух Ки-27. На самом же деле все советские машины благополучно вернулись на аэродромы.

У японцев 22 августа погиб очередной «король воздуха» Кодзи Мотомура, на боевом счету которого значилось 14 побед.

На следующий день советские бомбардировщики совершили 54 боевых вылета под прикрытием истребителей. Попыток перехвата со стороны противника не отмечалось. Зенитки сбили один СБ из 150-го сбп. Японцы заявили три ничем не подтверждённые воздушные победы.

25 августа стало для наших истребителей самым победным днём: сбито 48 вражеских самолётов. А звучащая постоянным рефреном фраза «без потерь» говорит о том, насколько радикально изменился характер воздушных боёв и сама обстановка в воздухе по сравнению с началом конфликта.

Японцы заявили 18 мифических воздушных побед, однако сами они понесли вполне реальные и весьма серьёзные потери. 25 августа погибли ещё двое имперских асов Эисаку Судзуки (11 побед) и Ёсихико Ядзима (16). Их судьбу разделил лейтенант Мацудзо Касаи. Капитан Ёкодзима получил тяжёлое ранение и выпрыгнул с парашютом из сбитой машины. Капитану Окуяме повезло больше. Хотя он тоже закончил бой под куполом парашюта, но без ранений, и после двух дней блужданий по пустыне — возвратился в часть.

В тот же день последнюю потерю понесли советские бомбардировщики. Погиб экипаж командира 150-го сбп майора Михаила Бурмистрова. Штурман успел выпрыгнуть с парашютом, майор Бурмистров и стрелок-радист Шарохин погибли.

Между тем, командование Квантунской армии, осознавая катастрофически ухудшающееся положение дел, кидало в топку войны всё, что можно. 26 августа был отдан приказ о переброске на номонханский ТВД 33-го истребительного сентая, вооружённого устаревшими бипланами Ки-10.

27 августа солдаты окружённой японской группировки неоднократно пытались вырваться из кольца, но все их попытки были отбиты. Над полем боя продолжались воздушные схватки, стоившие жизни двум выдающимся лётчикам - японцу Хиромичи Синохаре и русскому Виктору Рахову.

Синохара, прозванный газетчиками «азиатским Рихтхофеном», являлся самым результативным на тот момент японским асом. На его счету значилось 58 воздушных побед, причём все они были одержаны на Халхин-Голе. В своём последнем бою, прежде чем его прошитый очередями Ки-27 вспыхнул и врезался в землю, Синохара якобы сбил три русских истребителя. Интересно, что это как раз и составляло все потери советских ВВС за 27 августа. Однако другие японские лётчики в тот же день записали себе ещё восемь побед.

Старший лейтенант Виктор Рахов за три месяца пребывания на фронте успел сбить, по советским данным, восемь японских самолётов лично и ещё шесть в группе. 27 августа, возвращаясь из боя, он был тяжело ранен в живот пулей из зенитного пулемёта. Истекая кровью, Рахов сумел привести машину на аэродром и совершить посадку. 29 августа лётчик умер в госпитале. Виктор Рахов так и не узнал, что в этот же день в Кремле был подписан указ о присвоении ему звания Героя Советского Союза.

29 и 30 августа советские войска продолжали давить очаги японской обороны внутри «котла». Враг защищался с отчаянием обречённых. Японская авиация безуспешно пыталась помочь окружённым, но её атаки не приносили успеха. Утром 29-го 70 И-16 и 25 И-153 перехватили группу из девяти бомбардировщиков и 20 истребителей. В результате боя сбито четыре Ки-27 и один Ки-30. Наши потери — один И-16. На следующий день 88 И-16 и 25 «Чаек» из всех советских полков атаковали девятку бомбардировщиков и до 40 истребителей. По докладам пилотов, без потерь сбито 18 Ки-27 и два бомбардировщика.

Финальная точка в сражении была поставлена 31 августа, когда части Красной армии завершили разгром окружённой японской группировки. В последний день августа наши лётчики заявили об уничтожении 21 истребителя и одного бомбардировщика при потере одного И-16.

Для полноты картины можно упомянуть, что 29 августа японцы заявили восемь воздушных побед, 30-го - 24 и 31-го - 14. Итого - 46 «побед» при всего лишь двух реально сбитых советских самолётах.

Численность японской авиагруппировки из-за потерь заметно сократилась. К концу августа она имела в наличии примерно 160 самолётов. Только за последнюю неделю месяца «официально признанные» потери японцев составили 29 машин. А всего за время советского наступления - с 20 по 31 августа противник, по его же собственным данным, лишился, как минимум, 43 самолётов , что составило примерно четверть японских потерь за всю войну.

Подавленное состояние японских пилотов в эти дни отразил в своих воспоминаниях один из императорских асов капитан Ивори Сакаи. «Я совершал по 4-6 вылетов в день и под вечер уставал так, что, заходя на посадку, почти ничего не видел. Вражеские самолёты налетали на нас подобно огромной чёрной туче, и наши потери были очень, очень тяжелы...».

потери советских ВВС на Халхин-Голе с 1.08 по 31.08.39 г.: И-16 - 37 (16), И-16П 2, И-15бис - 5 (1), И-153 - 11 (4), СБ - 22 (2), итого - 77 (23)

Последние схватки

Советские войска, взяв под контроль монголо-маньчжурскую границу, закрепились на ней и не стали продолжать наступление. Но схватки в воздухе всё ещё продолжались.

1 сентября состоялась двадцатиминутная битва между 145 И-16, 43 И-153 из всех трёх советских истребительных полков и приблизительно 120 Ки-27 (количество японцев приведено по докладам советских пилотов и, вероятно, завышено). Наши заявили 20 побед, японцы — 33. На самом деле были сбиты пять Ки-27 и три И-16. Ещё один И-16 не смог дотянуть до аэродрома и совершил вынужденную посадку в степи неподалёку от Тамцаг-Булака. Двое советских пилотов со сбитых машин погибли, а один выпрыгнул с парашютом над вражеской территорией и попал в плен. У японцев погибли двое асов — Такаёри Кодама (11 побед) и Токуя Судо (10).

На следующий день над линией фронта впервые появились бипланы Ки-10. Дебют оказался неудачным. В завязавшемся воздушном бою были сбиты четыре японских истребителя (три Ки-27 и один Ки-10), а с советской стороны — один И-16 (лётчик спасся на парашюте).

4 сентября 15 И-16 и 11 И-153 из 22-го иап вступили в бой с 17-18 Ки-10. Вскоре подоспели ещё 24 «ишака», и японцы обратились в бегство. Наши потеряли один И-16 и одну «Чайку», сбив, по докладам пилотов, девять японских истребителей. В тот же день с японскими бипланами дрались 11 И-16 и семь «Чаек» из 70-го иап. С обеих сторон сбито по одному самолёту.

На следующий день — новый бой в районе Ханьшира против смешанной группы японцев. По докладам советских пилотов, сбито семь И-95 (Ки-10) и один И-97. Два японских биплана упали на монгольской территории. Лётчик одного из них выпрыгнул с парашютом, но схватить его не удалось. Другой Ки-10 «падал в неопределённом положении и не горящий разбился об землю». Наши потери — один И-16.

Японцы признали потерю пяти истребителей в боях 4 и 5 сентября. К исходу этого дня численность японской авиации в зоне боевых действий сократилась до 141 самолёта. Советско-монгольские ВВС, напротив, пополнились ещё одной эскадрильей, переброшенной из Союза. Общее число советских самолётов в восточной Монголии превышало 550 машин.

Тем временем начались переговоры о перемирии. 15 сентября было подписано соглашение между СССР, МНР и Японией, согласно которому боевые действия в районе реки Халхин-Гол прекращались с 13.00 16 сентября.

Но за два дня до этого японцы, воспользовавшись улучшением погоды, решили нанести заключительный «удар возмездия» по советским аэродромам.

14 сентября 10 бомбардировщиков в сопровождении 45 истребителей пытались атаковать передовые советские ВПП. Им навстречу вылетели 75 И-16 и 15 «Чаек». По возвращении из боя японские лётчики заявили девять побед, наши — три. На самом деле с обеих сторон обошлось без потерь.

15 сентября, в последний день вооружённого противостояния японцы повторили налёт гораздо более крупными силами. Около 200 истребителей и бомбардировщиков атаковали аэроузел Тамцаг-Булак. В налёте впервые принимали участие лёгкие бомбардировщики Ки-32.

Воздушные схватки завязались в широком диапазоне высот— от нескольких десятков до 3000 метров. Японские бомбардировщики, которым пришлось отбиваться от истребителей, снова бомбили неточно. Несмотря на доклады их экипажей о пяти уничтоженных на земле советских самолётах, ни одна краснозвёздная машина не получила от бомб серьёзных повреждений.

По итогам дня японским авиаторам засчитали 39 побед, советским — 19. Ещё два самолёта записали на счёт наших зенитчиков. Реально же были сбиты девять японских и шесть советских истребителей (один И-16 и пять «Чаек»), а также один японский бомбардировщик. Погибли восемь японских лётчиков, в том числе два комэска. Ещё трое были ранены.

Список павших на Халхин-Голе имперских асов пополнился двумя фамилиями: капитана Кендзи Симады и старшего сержанта Бундзи Ёсиямы. Симада по официальным японским данным сбил 27 советских самолётов. У Ёсияма значилось 20 воздушных побед.

Всего же в сентябрьских боях авиация Квантунской армии потеряла 24 самолёта, советские ВВС 14.

На следующий день военные действия завершились. Последним событием воздушной войны стал проведённый 27 сентября обмен пленными и телами погибших. Советская сторона выдала пятерых японских лётчиков и 55 останков пилотов, чьи самолёты упали на нашей стороне фронта.

По словам Эйчиро Секигавы, все вернувшиеся из плена японские авиаторы, соблюдая самурайский кодекс чести, совершили ритуальное харакири. Другие успели «исполнить последний долг» ещё раньше. Как писал начальник штаба ВВС 1-й АГ полковник Устинов, — «Из числа японских лётчиков, спустившихся на парашютах и совершивших вынужденные посадки на территории МНР, 9 лётчиков застрелились, 6 лётчиков и один стрелок взяты в плен».

Потери советских ВВС на Халхин-Голе с 1.09 по 16.09.39.: И-16 - 5 (1), И-16П - 2, И-153 - 9 (1), всего - 16 (2)

Крылья Халхин-Гола

К началу боев советская авиагруппировка в Монголии состояла из поликарповских истребителей И-15бис и И-16, многоцелевых бипланов Р-5 в вариантах штурмовика и разведчика, а также скоростных бомбардировщиков Туполева СБ.

И-16 70-го иап относились к ранним сериям (тип 5 и 6). Вооружение состояло из двух пулеметов ШКАС. Самолеты эти были сильно изношены и не сыграли на войне почти никакой роли. Летом все они были списаны.

С прибытием 22-го полка на Халхин-Голе появились более новые И-16 10-го типа с форсированными моторами и повышенной прочностью планера. Их вооружение было усилено двумя ШКАСами, стоявшими над двигателем.

Истребитель-биплан И-15бис (И-152) к весне 1939 года являлся морально устаревшей машиной. При том же двигателе, что и у И-16 тип 10, он намного уступал ему в скорости на всех высотах, имел примерно равную скороподъемность и несколько лучшую горизонтальную маневренность. Вооружение состояло из четырех пулеметов ПВ-1 (облегченный вариант знаменитого «Максима»). «Бисы» проигрывали японским истребителям по всем параметрам, кроме огневой мощи, а низкая скорость не позволяла им даже догонять бомбардировщики.

Главным и до конца лета единственным оппонентом «сталинских соколов» был японский истребитель «Накадзима» Ки-27 (или «Тип 97», союзническое кодовое имя «Нэйт»). Горизонтальная маневренность машины была великолепна. По мнению многих западных специалистов, Ки-27 вообще являлся самым маневренным истребителем-монопланом в мире. И при этом самолет отличался высокой устойчивостью и легкостью пилотирования. К его отрицательным сторонам надо отнести недостаточную жесткость и прочность, некоторые советские летчики видели, как при резком выводе из пике у Ки-27 отлетали крылья, и слишком слабое для конца 30-х годов вооружение, состоявшее всего из двух пулеметов винтовочного калибра.

Воздушные бои на Халхин-Голе показали, что И-16 ранних модификаций и, тем более, И-15бис уступают японскому истребителю по совокупности летных и боевых характеристик. Ки-27 продемонстрировал высокую скорость, лучшую высотность и скороподъемность, а его феноменальную маневренность отмечали не только пилоты «ишаков», но и те, кто летал на «бисах».

И-16 тип 10 превосходил своего оппонента по массе секундного залпа, прочности конструкции, позволявшей реализовать значительные перегрузки, а также по скорости разгона на пикировании. Впрочем, лучшая огневая мощь советских истребителей компенсировалась худшей устойчивостью, мешавшей вести прицельный огонь и вызывавшей большое рассеивание пуль.

У И-153 «Чайки» в сравнении с И-15бис максимальная скорость увеличилась примерно на 40 км/ч на всем диапазоне высот, возросла скороподъемность и потолок. Зато маневренность заметно ухудшилась и по этому показателю «Чайка» уступала Ки-27. Не могла она сравниться с японской машиной также по скорости и скороподъемности. А присущая всем коротким и толстым поликарповским истребителям путевая неустойчивость («рысканье») сводила на нет более чем двойное превосходство в огневой мощи.

В начале августа в Монголию стали поступать И-16 тип 18.

Чуть раньше на Халхин-Голе появились И-16 17-го типа (И-16П). Это были все те же И-16 тип 10, но вместо крыльевых ШКАСов на них стояли 20-миллиметровые автоматические пушки ШВАК.

При сравнении И-16 с Ки-27 обычно отмечают более высокую защищенность советских машин благодаря наличию у них бронеспинок сидений и протекторов на бензобаках. Действительно, начиная с 10-го типа на всех «ишаках» стояли бронеспинки, а на 18-м типе появились и протектированные баки.

Ки-10 - истребитель-биплан, разработанный в 1935 году. Его летные данные были хуже, чем у «Чайки», не говоря уж про И-16. По оценкам советских пилотов, Ки-10 не произвел на них впечатления. Самолет считался явно устаревшим и неинтересным.

Основной ударной силой советских ВВС на Халхин-Голе был туполевский скоростной бомбардировщик СБ. Эти машины хорошо проявили себя в Испании, однако халхингольские бои показали, что их век неизбежно подходит к концу. СБ уже не могли за счет скорости отрываться от истребителей, а довольно слабое оборонительное вооружение являлось неважной защитой в бою. В то же время СБ отличался высокой надежностью и боевой живучестью.

Тяжелый четырехмоторный ТБ-3 также зарекомендовал себя как очень надежная и безотказная машина. Несмотря на то, что самолеты, применявшиеся на Халхин-Голе, были старые, из первых серий, 1932-33 годов выпуска, все они, кроме одного, исправно отлетали кампанию.

Японцы задействовали в конфликте более широкую «гамму» ударных машин — целых три типа одномоторных и два — двухмоторных бомбардировщиков, а также специализированные разведчики. Наиболее широко был представлен «легкий армейский бомбардировщик тип 97», он же «Мицубиси» Ки-30.

Этот относительно новый трехместный цельнометаллический моноплан был принят на вооружение в 1937 году. Он развивал неплохую по тем временам скорость 430 км/ч и был способен пикировать под углом до 60°. Тем не менее, на эти машины приходится наибольшее число потерь среди японских бомбардировщиков, что, скорее всего, обусловлено их интенсивным использованием.

Ки-36 состоял на вооружении с 1938 года и также использовался в качестве легкого фронтового бомбардировщика. Большинство из них уничтожили или вывели из строя советские летчики при штурмовке аэродрома 15-го сентая близ Джинджин-Сумэ 2 августа 1939 года. На заключительном этапе конфликта Ки-36 в частях первой линии уже не числились.

Основным типом двухмоторного бомбардировщика у японцев считался «армейский тяжелый бомбардировщик тип 97 модель 1» он же «Мицубиси» Ки-21. Экипаж 4 человека — двое пилотов, штурман-бомбардир и стрелок. Ки-21 активно применялись на протяжении всего конфликта.

Подведём итоги

Максимальная единовременная концентрация авиасил составляла примерно 580 советских и до 200 японских самолётов, действовавших на относительно небольшом участке, не превышавшем 60-70 километров. Таким образом, на каждый километр фронта приходилось по 10-12 самолётов, что в несколько раз больше аналогичных средних показателей времён Великой Отечественной войны.

Советское командование оценило потери противника на Халхин-Голе в 646 самолётов, из которых 588 (529 истребителей, 42 бомбардировщика и 17 разведчиков) сбито в воздушных боях и ещё 58 (35 истребителей, два бомбардировщика, 15 разведчиков и шесть транспортников) уничтожено при налётах на аэродромы. 14 самолётов записали на счёт зенитчиков.

Японцы заявили об уничтожении 1162 советских самолётов в воздушных боях и 98 на земле.

Таким образом, наши доблестные штабные соколы уничтожили 646 японских самолётов из 400, участвовавших в конфликте, а лихие самурайские пропагандисты - 1260 из примерно 900, которые задействовали наши ВВС за всё время операции. Надо признать, что агитлетуны, вдохновляемые богиней Аматерасу, в своём арифметическом пилотаже в полтора раза превзошли наших, марксистско-ленинских. Ведь чтобы получить цифру потерь, хоть сколько-нибудь похожую на реальную, самурайские результаты надо делить на 6, а советские достаточно разделить на 4. И ведь эти цифры до сих пор гуляют по страницам книг и газет. В статье «Монголия 1939 - искусный дебют Сталина - часть 2» , перевод которой опубликован у нас, автор не забыл о 148 «уничтоженных» 27 июня советских самолётах. Правда, сам признался, что цифра ему кажется несколько завышенной.

Реальные потери советской авиации за весь период конфликта по документам Российского государственного военного архива с 21.05 по 16.09.39 гг. (в скобках - в том числе небоевые потери) - 251 (43), из них И-16 - 105 (22), И-16П - 4, И-15бис - 65 (5), И-153 - 22 (6), СБ - 52 (8), ТБ-3 - 1 (1), Р-5Ш - 2 (1)

Также надо упомянуть 385 истребителей и 51 бомбардировщик, получившие различные боевые повреждения и восстановленные силами аэродромного персонала или полевых авиаремонтных мастерских.

Потери среди личного состава ВВС: погибло 174 человека, ранено 113 человек , из них в воздушных боях 88 человек, от огня зенитной артиллерии 11, при воздушных налётах 6, пропало без вести 65, умерло от ран 4.

Цифры японских потерь взяты из статьи Эйчиро Секигавы «The Undeclared Air War». Эти же данные многократно приводились в других, более поздних западных публикациях о Халхин-Голе.

Потери японской авиации на Халхин-Голе: всего 162 самолёта , из них - сбито истребители Ки-10 - 1, Ки-27 - 62, ещё 34 списаны из-за боевых повреждений, бомбардировщики Ки-30 -11, списано 7, Ки-21 - 3, списано 3, «Фиат» BR.20 - списан 1, Ки-36 - 3, списано 3, разведчики Ки-4 - 1, списано 14, Ки-15 - 7, списано 6, кроме того было списано ещё 6 связных и транспортных самолётов различных типов.

В ходе боёв было повреждено, но восстановлено 220 различных самолётов.

Людские потери японской авиации составили 152 погибших и 66 «серьёзно раненых». Среди них 163 человека из лётного состава: 95 пилотов истребителей, 28 членов экипажей разведчиков и 40 членов экипажей бомбардировщиков. Принятая японским историком методика подсчёта не позволяет определить, сколько же всё-таки лётчиков погибло, а сколько было ранено.

Приводимые им цифры оставляют ряд вопросов. В частности, вызывают большие сомнения столь ничтожные потери (всего один сбитый) среди устаревших истребителей-бипланов Ки-10. Ведь и сами японцы признали 4 и 5 сентября потерю пяти истребителей (правда, без указания типа), причём, известно, что в эти дни бои вели в основном как раз «Ки десятые».

Настораживает и то, что количество убитых и тяжело раненых пилотов истребителей почти точно совпало с числом сбитых и списанных машин этого класса (95 и 97). При этом сами японцы часто пишут о том, что их лётчики нередко выпрыгивали с парашютами из сбитых самолётов и невредимыми возвращались на базу. Кроме того, не менее десяти японских истребителей сгорело на земле при штурмовках аэродромов, когда пилотов просто не было в их кабинах. Подобные «нестыковки» позволяют высказать предположение, что данные о потерях, приведённые в статье Секигавы, не совсем полны.

Наиболее важным для нас является то, что в ходе боёв советская авиация всё же добилась успеха и захватила господство в воздухе. Но произошло это далеко не сразу, а лишь примерно в первой декаде августа.

Ранее превосходством обладали японцы. Причин тому несколько. Надо признать, что уровень лётного мастерства у большинства японских пилотов в начале конфликта был выше, чем у советских лётчиков. Кроме того, японцы обладали высокими морально-волевыми качествами. Это, кстати, признавали и наши авиаторы.

Вот что пишет о неприятельской тактике ветеран испанской войны старший лейтенант Яманов: «Самураи всегда имеют преимущество в высоте, не бросаются в атаку при виде большой группы, а имеют одиночек, которые выскакивают, дают очередь и снова встают в строй. В разбитом строю всегда лезут вверх. Стреляют из любых положений».

Другой ветеран Испании капитан Борис Смирнов, сравнивая прежних и новых противников, отмечает: «Японские лётчики пилотировали значительно техничнее итальянских и вели бой гораздо напористее немецких. Это стало ясно сразу».

«У нас много учат индивидуальному бою отдельных самолётов, но не учат групповым боям. А на Халхин-Голе все бои - большими группами», - писал в своём отчёте лётчик Филиппов.

Необходимые навыки и опыт наши лётчики перенимали у ветеранов из «группы Смушкевича» и приобретали в боях. В условиях численного превосходства наша практика взаимной выручки оказалась более эффективной, чем у японцев, так как если кто-то из наших истребителей попадал в опасное положение, рядом часто оказывался другой, готовый «снять врага с хвоста» своего товарища.

Между тем, японцы по мере «выбивания» опытных кадров (за время летних боёв они потеряли 17 командиров звеньев, многие из которых были асами) и накопления психофизиологической усталости стали всё чаще совершать ошибки, да и напористость их постепенно пошла на убыль. В отчётах наших лётчиков стали встречаться упоминания о том, что противник, даже обладая преимуществом в высоте, избегает вступать в бой.

Можно сказать, что господство в воздухе было достигнуто советскими пилотами благодаря значительному численному перевесу. Однако численное превосходство не является автоматической гарантией победы. Им надо уметь пользоваться, его надо грамотно реализовать.

Немалую роль сыграли вовремя принятые меры по «оборудованию театра военных действий» - строительство полевых аэродромов, организация службы наблюдения и связи, передовых командных пунктов, грамотное техническое обслуживание и создание приемлемых бытовых условий для личного состава. Те самые «скучные» вещи, о которых обычно забывают историки и иногда - военные, а вот это уже приводит к серьёзным потерям. Не надо забывать, что «театр» пришлось строить в полупустынных монгольских степях вдали от железных дорог и крупных центров.

26 лётчикам было присвоено звание Героя Советского Союза, а С. И. Грицевец, Г. П. Кравченко и Я. В. Смушкевич стали первыми дважды Героями Советского Союза.

Ну и по поводу высшей воздушной арифметики. Как показали халхин-гольские бои, обе стороны значительно завышали потери противника. Но если для Красной Армии подобная и неизбежная, как показывает опыт всех предыдущих и последующих войн и всех армий мира, практика не привела к серьёзным ошибкам в планировании операций, то японское командование периодически попадало под влияние своих собственных пропагандистских акций, что приводило к недооценке противника и серьёзным просчётам и потерям.

Всё-таки даже генералам стоит учить не только сложение и умножение, но и другие арифметические действия.

При написании статьи использованы материалы книги Вячеслава Кондратьева